Эти слова раздосадовали Ноэла, но Квинтус только пожал плечами:
— Раз мы знаем так мало, то нам и следует ехать в чужие края. Мы стремимся не к золоту, а к пониманию, что, по-моему, стоит большого риска. У вас есть “Стингрей”, вы можете выйти в море, если передумаете; но если останетесь, то придется согласиться на Гендва в качестве проводника и следовать его советам.
— Я настроен на приключения, — настаивал Лангуасс. — Присутствие вампира и его слуги сделает меня более внимательным к каверзам разного рода. Если ты прав, и гуннов в Адамаваре нет, я тебя защищу в случае необходимости.
— Наше путешествие продлится много месяцев, — сказал монах, — мы можем подвергнуться разным испытаниям. Не сомневаюсь, ваши ружья потребуются нам, но полагаться только на их мощь мы не можем.
— Я внимательно наблюдал за этим черным вампиром, — опять вступил в разговор Ноэл, — и понял, что он далеко не дурак, интересуется всем, на фактории расспрашивал о нас ибо и эдау. Подошел ко мне, когда я работал с микроскопом, и смотрел так внимательно, что мне пришлось пригласить его заглянуть в прибор. Он ничего не сказал, и я не знаю, что подумал, но он все время изучает нас, мы должны это учесть. Если на вопросы этого вампира будем отвечать своими, как это делают туземцы, то сможем многое узнать в этом обмене, специалистами в котором стали за прошедшие десять лет. Так же, как меняем иглы и ножи на золото и слоновую кость, мы можем выменивать галльскую мудрость на африканскую. Независимо от веры в наши ружья будем вооружаться и знаниями.
Монах кивнул, соглашаясь с Ноэлом. Лангуасс пожал плечами. Они закончили есть, Квинтус отодвинул свой стул от стола. Когда все ушли, Ноэл стал ждать, пока Нтикима уберет со стола. Наблюдая за работающим мальчиком, он поглядывал в окно на наступающие сумерки.
— Ты не боишься, Нтикима, идти с нами в Адамавару? — спросил он в конце концов.
— О нет, — ответил мальчик. — Когда много лет назад я встретил в лесу Арони, он сказал, что однажды я буду обязан проделать это путешествие. Я не боюсь даже серебряной смерти.
— Ты вернешься с нами? Или останешься с мкумкве в надежде самому получить дыхание жизни? — Ноэл наблюдал, как мальчик смотрел на него — не смущаясь и без очевидного желания обмануть.
— Не знаю, — сказал Нтикима. — Сделаю, как мне скажут.
Уже после ухода юного уруба Ноэл сообразил, что Нтикима не сказал, от кого получит наставления.
Ноэл лег рано, чтобы встать до рассвета. Он понимал, что в путешествии начинать дневной переход нужно как можно раньше и делать остановку после полудня, чтобы сохранить силы. В самую жару лучше спрятаться, переждать. Он спал чутко, как всегда перед чем-то новым, и в своих снах видел чертей — не бесов собственной веры, но странных африканских духов, чьи имена и приметы узнал недавно. Эти ночные тени грозили ему обещанием, что нанесут еще больший вред, если он пойдет дальше.
Несмотря на это, ранним утром следующего дня Ноэл уже трудился, готовя ослов и поклажу для переправы на северный берег реки, откуда начиналось их путешествие. Он решил, что, как самый сильный, возьмет на себя роль вожака.
В караване было двадцать два осла с грузом, кроме трех, которые предназначались для того, чтобы везти уставших. В состав экспедиции вошли шестнадцать человек, из них шестеро белых. Лангуасс решил, что с ним пойдут Лейла, Селим и два матроса — лучшие стрелки, англичане Эйре и Кори: первый — щуплый, невысокого роста, второй — здоровяк, когда-то служивший в морской пехоте. Ноэл сомневался в правильности решения пирата взять женщину, но Лангуасс настаивал, присягая, что она справится с любой работой не хуже мужчины. Несомненно, цыганка сама предпочла идти с ними, чем остаться с матросами “Стингрея”, и Ноэл не стал противиться.
Семью черными из поселения руководил Нгадзе, живший здесь дольше других и выучивший, вдобавок к полудюжине местных наречий, английский язык; Мбурраи и Нтикима были в этой группе. Власть Нгадзе была чисто формальной, потому что Гендва сразу же стал верховодить горцами, превосходя даже белых. Черные подчинялись и Мсури, хотя Ноэл знал, что в любом споре Нгадзе будет колебаться и предпочтет выполнить приказы элеми.
Караван, возглавляемый Квинтусом и элеми, двинулся в путь через три часа после рассвета. За ними шел Ноэл, ведя осла с его и монаха пожитками, включая ящик с микроскопом. Лангуасс и его люди вели ослов с ружьями, порохом, замыкали шествие черные, ведя по два-три осла с припасами, товарами, чтобы в случае необходимости обменивать их на пищу в местных деревнях.
Так началось его путешествие в глубь континента.
Ноэл чувствовал, глядя на поселение, которое было много лет его домом, что уходит без сожаления, хотя он не знал, что ожидает его впереди. Сейчас он дрейфовал в море судьбы, был спокоен, терпелив, готов встретить все, что таит этот странный континент. Он ощущал, что это будет великое приключение в его жизни, которое позволит ему лучше разобраться в себе и раскрыться для окружающих.
5
Продвижение экспедиции поначалу казалось Нтикиме мучительно медленным. Тяжело груженным ослам было трудно идти по лесу, частые остановки выматывали. Ноэл Кордери и белый бабалаво знали, что их ждет, и были терпеливы, зато Лангуасс с матросами дали волю проклятиям, жалобам, и мальчик старался быть подальше от них, когда мог.
Они ушли от реки, на которой стоял Буруту, направляясь на северо-восток, к основному руслу Кварры, пересекая тихие неглубокие речушки, ручьи, опасные из-за крокодилов, которых приходилось отгонять пиками и ружьями. Почва была болотистой, кишела насекомыми. Особенно много было черных пиявок, и, хотя одежда служила определенной защитой, матросы избегали их. Нтикима знал, как легко и быстро удалять этих тварей с ног, но их жгучие укусы раздражали.
Дальше от дельты на некоторое время идти стало легче, но скоро тропа исчезла в жесткой траве, образующей густой ковер среди пальм. Приходилось постоянно петлять. Все чаще попадались унылые, безмолвные болота, участки медленно сохнущей грязи. Нередко приходилось идти под безжалостно палящим солнцем.
Кроме крокодилов, другие животные джунглей не представляли опасности, хотя белые обходили питонов, лениво лежащих на ветвях, научились не замечать обезьян, тараторивших о своем на вершинах деревьев. Насекомые были надоедливее. Привычный Нтикима игнорировал их, но Квинтус уверял, что по-своему они опаснее крокодилов. Бабалаво раздал белым тонкие, защищающие лица от насекомых сетки, и настаивал, чтобы все спали, прикрываясь ими. Гендва сказал, что бояться нечего и его снадобья защитят всех, но белые предпочитали собственные меры предосторожности. Нтикима уважал врачебные способности белого бабалаво, поэтому слушал и того и другого. Квинтус рекомендовал пить только кипяченую воду, так как кипячение изгоняет из нее болезнетворных духов. Мальчик с любопытством ждал случая проверить умение Квинтуса и Мсури.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
