Это были хамадрилы. Их было так много, что мой орлиный взор начал дробиться, и глаза разбежались от увиденного. Противники стояли полукругом, прижав меня к реке. Информационное поле моего прибора выдало информацию о том, кто стоял передо мною, их численность, их род занятий, их задание, их иерархический статус.
Я приготовился к худшему.
Толпа рычала, по округе разливалось жуткое зловоние (лучше бы пасти свои не открывали). Несло так, что я не вытерпел и прикрыл ладонью лицо. Разъяренная толпа ринулась ко мне, но ее остановил чей-то мощный и грозный голос. Мои барабанные перепонки чуть не лопнули от амплитуды звуковых волн, и я закрыл уши ладонями. (Да… по-видимому, ладошек моих в этой борьбе на все не хватало). Все остальные хамадрилы точно так же схватились за уши, первые ряды их просто повалились вниз. Но я стойко выдержал эти колебания и остался на ногах. Из середины зловонной орды показался хамадрило, который, пройдя мимо крючившихся от боли соратников, направился прямиком ко мне.
Он остановился в метрах пяти от меня и с любопытством заглянул в мои глаза. Я тоже рассматривал его и, кажется, узнал.
Хамадрило улыбнулся.
– Не может быть! – закричал я. – Откуда ты здесь? Тебя ведь уничтожили! Я не верю своим глазам!
– А я не верю своим, – ответил Мелбру.
Мы оба сделали два шага навстречу друг другу и радостно обнялись. Толпа издала громкое ликование и приветствовала меня на своем языке.
– Вот это да! – закричал я, и слезы выступили на глазах.
– А я знал, что еще встречу тебя. Чем смогу, помогу! – Мелбру показал рукой на своих воинов. – Они помогут нам. Это наши братья. Они так же, как и я, борются с этой системой!
– И давно ты здесь? – спросил я Мелбру, беря его за плечо.
– Да. Так давно, что я стал забывать, откуда я и кто я такой, только благодаря тому, что я когда-то встретил тебя, мне удалось удержать память, – воины расступились, и мы направились в середину боевого отряда по коридору, образованному состоящими хамадрило-воинами.
– А как ты попал в этот мир?
– Так же, как и ты, только ты сам до него дошел, а меня аннигилировали. Но я успел выделить свою субстанцию в определенный закодированный формат.
– Что такое закодированный формат? – спросил я.
– Я смог помесить свою структуру, у вас на Земле она называется ДУША, у нас – Эмтика, в определенный файл, который хранится в банке данных Галактики, и который я могу вызвать в любое время.
– Но тебя ведь аннигилировали! Твое тело было уничтожено! Значит, тебя нет?!
– Все, кого ты видишь, и все, что ты слышишь, ничего этого нет! Есть только ты и все! Другого не дано!
– Это как?
– Элементарно. Вот, например, я здесь потому, что меня сюда заслали инопланетяне после того, как меня уничтожили. Они сюда всех посылают. Вон, посмотри! – он показал рукой на информационную реку, – Именно там погибли миллионы наших сограждан со Свагуры. Их просто растворил в себе поток информационных отходов, превращая их в безликую биомассу.
– Но, как ты и те, кто тебя окружают, смогли выбраться из этой смертоносной реки?! – воскликнул я.
– Все, кого ты видишь, такие же, как я! Они смогли сохранить память о себе в виде отображения сознания на Свагуре. Это и позволило им, в отличие от тебя, не нырять в эту реку и не искушать свою судьбу. Но ты смог проделать то, что мы в принципе не можем по природе своей и никогда не сможем совершить. Поэтому мы тебя так долго ждали!
– Как вы меня все достали! Меня вечно где-то ждут – то там, то сям, – я показал пальцем через спину, – то здесь, заколебали!
– Ничего не поделаешь, работа такая. Ты думаешь, мне нравится заниматься этой фигней? Знаешь, товарищ, есть такое слово НАДО! – он хлопнул меня по плечу.
– Ты еще скажи: «Партия сказала, Комсомол ответил: «Есть!» Ядрен батон!
– Да, у тебя другого пути нет, – неожиданно раздался звуковой сигнал.
– Подожди! – Мелбру отошел в сторону и выставил ладонь передо мной.
Появилась голографическая картинка. Мелбру разговаривал на неизвестном мне языке с таким же хамадрило. Когда связь закончилась, он вновь подошел ко мне.
– Дела приняли оборот, какого мы не ждали. Теперь нам надо быстро принять меры. Тебе повезло, что мы успели опередить наших врагов. Они очень близко, так что прощай!
– Подожди! Еще есть пара минут?
– Только пара-, мета-, орто-, пиро– ….
– А как мне быть?
– Ты должен знать сам, я тебе помочь в этом не могу. Мы тебя прикроем и, как сможем, задержим противника. Но их слишком много, и я не ручаюсь, что мы выйдем победителями, но то, что мы их задержим – это факт.
– Я думаю, что эти жертвы будут напрасны. Ты лучше расформируй армию и ретируйся! Смысла прикрывать меня нет никакого!
– Если это было так, как ты сказал, то меня бы здесь бы не было! И мы бы с тобой никогда не встретились.
Я почесал затылок:
– Может быть, ты и прав. Ты мне скажи, ведь черная дыра совсем близка?
– Насколько я знаю, тебе туда и надо, именно там ты встретишь того, кого тебе необходимо встретить. Прощай, дружище!
– Ты имеешь в виду Старика?
– Я не знаю кого, но дорога на этом у тебя не закончится, у тебя впереди ещё длинный и нудный путь!
– Ну, обрадовал, ядрена вошь! Ты еще бы сказал, что мне придется возвращаться обратно!
– А ты как думал? Конечно! Наша планета, да что планета – вся Галактика на волоске! Так что не подкачай!
– А Теодоро? Ты его видел?
– Нет. Я только слышал, что он жив, и он где-то там в черной дыре, сидит в темнице. Вот возьми! – и Мелбру протянул мне какой-то маленький цилиндр.
– Что это?
– Это коммуникационный шифратор!
– А зачем он мне?
– Это на тот случай, если ты захочешь связаться со мной, если я, конечно, не испарюсь. Все время вышло, прощай! Дай Бог, что у нас все получится.
Мы сжали друг друга в крепких объятьях. Воины издали победоносный крик. Мелбру повернул меня лицом к строю и произнес что-то на своем языке. Они закричали ещё громче.
– Что ты им сказал?
– Сказал, что ты наш брат и идешь туда, откуда не возвращаются!
– Это как, не возвращаются?
– Ну, насколько мне известно, оттуда еще никто не возвращался, а народу там – пруд пруди – не выловишь!
Все стоящие передо мною произнесли хором:
Мы верим в тебя! Мы знаем, кто ты такой!
Я в последний раз обнял Мелбру и направился к крутому берегу реки. Подойдя к обрыву, я оглянулся. Воины вместе подняли руки и громко прокричали: «Эр набико!» Я помахал им рукой. Они развернулись и исчезли из виду.
* * *
Я достал цилиндр, который мне отдал Мелбру, и, нажав на кнопку, попытался связаться с ним, но почему-то связь так и не наладилась. Тогда я просто его отключил.
Мне предстояло еще одно испытание. Стоя на краю обрыва, я не решался прыгнуть в Информационную реку, меня что-то останавливало. Я несколько раз отходил от обрыва и вновь к нему приближался. Неожиданно раздался звонок, который исходил из моего цилиндра. Я нажал на кнопку. Раздался голос Мелбру, потом крики, взрывы, связь прервалась, но потом вновь восстановилась.
– Ты еще не прыгнул? – хриплым голосом произнес Мелбру.
– Нет, – ответил я. – А что? Не надо? Я стою на краю обрыва!
– Я думал, ты уже в черной дыре! У нас осталось мало бойцов! Мы терпим поражение, очевидно, я тоже не выживу. Мы прикрываем тебя, как можем. Прощай! – это были последние слова Мелбру.
Я стоял, не понимая, что же мне делать, надеясь, что мне не придется прыгать в омут информационных отходов, но чувство долга перед товарищами взяло верх. Я включил все системы жизнеобеспечения и прыгнул в полную неизвестность.
Песня “Мы знаем”
Ссылка на музыку 3D Opera Pure Fire II.
Очутившись с головой в вонючей биомассе, я не смог двигать ногами, потому что их свело судорогой. Я греб руками в вязкой трясине светло-коричневого цвета. Система безопасности работала безотказно. Скорость потока росла с каждой минутой, плотность биомассы была достаточно велика, я применил прибор ночного видения. Судорога отпустила, мои ноги заработали, как у лягушки, и я смог вынырнуть из биомассы на поверхность. Тут я практически не двигался, поток нес меня к черной дыре, она становилась все ближе и ближе. Вот еще немного и я попаду неизвестно куда. Я приготовился встретить аннигиляцию с открытыми глазами.
Когда поток реки принес меня к дыре черного цвета, я крикнул, что было сил, и скрылся в черном плотном цвете водоворота.
* * *
Помогите, спасите!
Но помощи ждать было неоткуда, рассчитывать можно было только на себя, и я еще глубже нырнул во чрево черной дыры. А потом меня словно вырезали из жизни. Моя проекционная память не позволяла вспомнить, как я очутился на твердой поверхности, как ушел от смертельной опасности, от той черной дыры, вернее, от черной биомассы, которая растворяла в себе все и вся, что только попадало в нее.
