Словом, самое важное правило. Для осады нужно иметь все необходимое: лестницы (очень длинные), веревки и деревянные щиты, которые полагается нести над головой, чтобы гадость, которая летит сверху, тебя поменьше задевала.
Неделю бруссы в поте лица производили требуемые предметы и медленно наливались праведным гневом. На восьмой день самые отчаянные вожди повели своих воинов на приступ. А самые осторожные — заняли места в партере, то есть на опушке рощицы, и не без интереса стали глядеть на это представление.
Защитники на стенах действительно отталкивали приставные лестницы баграми, швыряли на головы воинам самые разнообразные вещи и даже порывались вылить огромный котел с кипящей смолой, однако, пока перевернули его, варваров на этом участке как корова языком слизнула, — насчет смолы ак-сууйцы подло умолчали, а на нее тонкая брусская душа согласиться никак не могла.
Пострадавших при штурме замка было немало. Со стороны все это выглядело более чем комично. И поэтому значительная часть варварского войска совершенно не обратила внимания на существо, довольно шустро выползшее из леса и замершее на краю луга. А дикие крики и вопли, которыми нападавшие себя подбадривали, а болельщики их поощряли, совершенно перекрыли издаваемый им грозный и протяжный рев.
Существо было огромное, тяжелое, бронированное, с плоской головой, почти сливающейся с туловищем, смешным длинным носом и бело-полосатое, видное издалека. Нана-Булуку Кривоногий Медведь и его воины, вне всякого сомнения, признали бы в нем того самого зверя, который изодрал их лучшую ловчую сеть и лишил целое племя заслуженного ужина, эгоистично удрав из подготовленной ловушки. Но Нана-Булуку сейчас был слишком занят — он как раз падал с пятнадцатой ступеньки приставной лестницы прямо в ров, который его же воины буквально вчера завалили охапками колючих терновых веток.
Так что бруссы далеко не сразу сообразили, что диковинный зверь, Которого Чуть Было Не Поймал Доблестный И Могучий Нана-Булуку, оказался на редкость мстительным и злопамятным и таки отыскал своего обидчика, а теперь собирается мстить всем подряд за то, что один из них посягнул на его бронированную шкуру.
Первый человек попался на глаза доблестному экипажу «Белого дракона» у самой кромки леса. Был он неописуемо лохмат, одет в какие-то допотопные шкуры, с обмотками на ногах и даже вооружен. Вглядевшись, Дитрих с тоской определил, что оружие являлось очередной музейной редкостью — какой-то невразумительной дубинкой, верх которой был утыкан острыми осколками камней.
— Бред какой-то, — пробормотал майор фон Морунген, однако взял себя в руки и решил наладить контакт с местным населением.
С этой целью он призывно помахал человеку рукой и изобразил на лице самую дружескую и располагающую улыбку. Смущало, правда, то, что поселянин застыл на месте, словно соляной столп, вытаращив глаза и отвалив нижнюю челюсть, поросшую кустистой неопрятной бородой. Похоже было, что он в шоке.
Дитриху это не нравилось, однако ничего лучшего под рукой не имелось. И он попытался договориться с этим чучелом:
— Эй! Партизанен! Как это нато коворьить по-русски, где ест короший, прафильный дороха на кутор Белохатки?
Человек наконец пришел в движение: захлопнул челюсть с хорошо слышным лязгом, завращал глазами, попытался даже что-то просипеть (не вышло) и вдруг сорвался с места, будто поднятый гончими заяц. Дороги он не выбирал — бросился напрямик, прокладывая новую трассу сквозь густой кустарник. Какое-то время было слышно, как он ломится где-то вдалеке, затем снова донеслись шум и крики битвы.
Морунген почти грустно пробормотал себе под нос:
— Ну вот, и этот поселянин в лес убежал. А еще утверждали, что все русские — Иваны Сусанины. Вранье! Вот страна! Сам не заблудишься, никто не поможет.
Здесь он почувствовал, что в его речах не хватает бодрости. А как прикажете служить примером для подчиненных, если ты не бодр и не уверен в победе?! Поэтому он произнес уже громче:
— Но, чувствую, мы на верном пути: а то куда бы ему бежать, как не к себе домой? Логично? По-моему, да. Клаус, прибавь ходу, мы у цели, наш козырь — внезапность! Ганс, Вальтер, стрелять по моей команде. Генрих, заряжай осколочным, я думаю, с бронетехникой дела иметь не придется!
Набрав ход, танк выскочил из леса на некогда цветущий просторный луг. Открывшееся взору обширное пространство было вытоптано и взрыто сотнями ног, повсюду раскинулись островерхие шатры, окруженные приземистыми мохнатыми палатками, дымились кострища и орали толпы странно одетых людей. Все они стояли спиной к лесу, а потому появление танка игнорировали.
Но самой большой неожиданностью для танкистов явилась вовсе не эта неразбериха и какофония.
Там вдали, на стремительно вздымающемся холме, высился гордый замок, окруженный высокими стенами. И стены эти, сложенные из звонкого серого камня, и зубчатые башни с бойницами, и реющие стяги, и защитники на стенах, и осаждающие с приставными лестницами и деревянными щитами — все это не укладывалось в стерильном немецком сознании. Не умещалось. Разваливалось на отдельные мозаичные осколки и выпадало.
— Ой! — воскликнул Дитрих.
— Ого! — подтвердил Генрих.
Внизу заворчали Клаус и Вальтер. И только Ганс потрясенно молчал.
Танк остановился. Какое-то время его башня еще растерянно вращалась, выбирая себе цель, но затем застыла и она.
— Ну и дела, — сообщил Клаус. — Прямо как в фатерлянде лет этак семьсот-восемьсот тому назад.
— Так, не теряться, не теряться! — призвал Дитрих растерянно. — Сначала займемся волосатыми! Они порядком меня достали.
— Атакуем палатки или черт его знает?! — поведал Ганс.
— Отомстим за наш ужин! — взревел Генрих.
— Вальтер, отсекай пехоту! Патронов не жалеть, — скомандовал майор.
— Да тут одна пехота!
— Огонь! Огонь! Я тебе помогу! — И доблестный потомок фон Морунгенов, славившихся своими набегами на соседские земли, чуть ли не сладострастно ухватился за башенный пулемет. Перед глазами у него сейчас стояла та волосатая сволочь, которая умыкнула доставленную с таким трудом почти что к самому лагерю змею.
Первые взрывы сотрясли землю, разворотили ее и заставили черно-желтыми фонтанами взметнуться вверх. Нехитрый варварский скарб взмыл в чистое небо и разлетелся в разные стороны, осыпав бруссов обломками их собственного имущества.
Крики. Беспорядочная беготня. Панические вопли.
В суматохе толкаясь и пиная друг друга, выкрикивая проклятия в адрес неосмотрительного Нана-Булуку, которого угораздило связаться с каким-то из представителей драконьего семейства, моля неожиданного врага о пощаде и клянясь посвятить себя земледелию, оттаптывая ноги и руки, расцарапанные, чумазые и в многочисленных шишках и синяках, — варвары драпали.
Минута — и луг опустел, напоминая разоренное, покинутое птицами гнездо. Только лестницы, щиты, примитивное оружие да остатки жалкого хлама еще напоминали о том, что здесь только что стояло несметное войско, грозившее захватить замок на холме.
Припозднившиеся со всех ног улепетывали в сторону спасительного леса с явным намерением бежать в том же темпе до самого острова Швиц.
— Прекратить огонь! Прекратить огонь! Отставить! — заорал майор, заметив, что на поле не осталось ни убитых, ни раненых.
— Они бегут быстрее, чем я успеваю прицелиться и выстрелить, — в отчаянии доложил Вальтер. — Я почти ни в кого не попадаю.
— Могу утешить тебя, что и я тоже, — выпалил Дитрих. — Что же это за сражение?
— Победоносное, господин майор, — ухмыльнулся Генрих. Он ощущал смутное удовлетворение, полагая, что за украденную змею рассчитался сполна.
Снаружи воцарилась невыносимая тишина.
— Что, вообще никого не осталось? — изумился Морунген. — Никто не хочет воевать? Ничего не понимаю. Ни пушек, слава Богу, ни пулеметов… Дайте-ка я осмотрюсь.
И он решительно полез наружу, держа в руках бинокль.
— А вот там-то, — имея в виду застывший в молчании замок, молвил Клаус, — нас вполне могут ждать пушки, герр майор.
— Во всяком случае, ничто пока на это не указывает, — возразил Дитрих.
— Не может там быть никаких пушек, — сказал Вальтер. — Иначе они давно бы их использовали против осаждающих.
— И то верно.
— Меня сейчас больше заботит, что здесь вообще происходит, — пожаловался майор. — Как я могу принять верное решение, если у меня ум за разум зашел? Там, в замке, наши союзники или наши враги? Мы их обстреливаем или налаживаем контакт? Это мирное население или укрепрайон Красной Армии? Кто с кем здесь воюет?
— Очевидно, господин майор, — предположил рассудительный Генрих, — какая-нибудь очередная революция в тылу, пока на фронте дела не очень. Помните, у них тогда в семнадцатом было приблизительно то же самое, только тогда брали Зимний, а сейчас, наверное, Летний.
