Кинувшись к выходу, Рик опешил: там, где должна была находиться дверь, высилась стена, украшенная картиной, на которой гордо тонул королевский бриг.
Тень мелькнула и, пролетев возле стола, устремилась к потолку, исчезнув в темном углу каюты. Объятый ужасом, Рик заметался в поисках спасения. Но выхода не было.
Давившая тишина отозвалась пронзительным звоном, словно тысячи колоколов возвестили о приближении суши. Зажав уши, юноша попытался крикнуть, но его голос поглотил нарастающий звук. Почувствовав себя бессловесной рыбой, Рик прижался к стене, взирая на полыхающую комнату.
Внезапно, прямо за капитанским столом возник огромный смоляной сгусток. Свалившись прямо с небес, он медленно приподнялся, его плечи распрямились, отделились руки и рваные полы плаща разлетелись в стороны, подчинившись несуществующему ветру. Тень быстро приобрела человеческое очертание. Жадно втянув воздух, существо очень похожее на человека, радостно выдохнуло, разразившись протяжным кашлем. Широкополая шляпа с темно — красным пером медленно поднялась, открыв лицо.
Переполненный страхом, Рик взирал в пустые глазницы серого черепа. Оскалив зубы, призрак изобразил подобие улыбки. Рика пробил озноб. Оживший мертвец был знаком ему. Еще пару часов назад, он валялся в каменной нише церковного подвала, а теперь, вооружившись шляпой и плащом, разгуливал по брошенному кораблю. Хотя возможно юноша ошибался и то был совсем другой череп.
Сделав шаг навстречу Рику, призрак замер, словно дорогу ему преградила невидимая стена.
Юноша вжался в угол. Все еще находясь во власти колоколов, он не слышал ни шагов, ни смеха, но вместо этого смог отчетливо различить ледяное дыхание призрачного капитана.
Остановившись буквально в двух шагах, мертвец показал юноше на свою шею, словно его собирались, подвесить на Товарной площади в ярмарочный день, а затем, скрестив руки, изобразил знак предупреждения.
Рик кивнул. Он знал наверняка — призрак его понял. Повернувшись к гостю спиной череп, раскинув руки, вошел в огонь. Его миссия была исполнена. Он передал предупреждение юному потомку Лиджебая Джейсона, сняв с себя всякую ответственность за дальнейшую судьбу юноши. Эти мысли градом обрушились на Рика, не дав ему опомниться.
Дверь оказалась за спиной. Дернув ручку, юноша наконец‑то очутился на свободе. В парусах все также не было ветра, а бриг все также вальяжно покачивался на волнах. Ни одного члена команды. Даже призрак капитана в широкополой шляпе покинул проклятое судно. И в эту минуту, Рик ясно осознал, что вернулся в начало собственного сна. Или чего‑то большего, чем сон?
Колокола постепенно стихли, вновь погрузив юношу в пугающую тишину. Внезапно палуба ушла из‑под ног. Пошатнувшись, Рик не успел сориентироваться, и его кинуло в сторону. Перед глазами возник спасительный борт, а внизу — высились каменные глыбы. Корабль стоял на мели. Все это время он покачивался над землей, зависнув между парой высоких скал.
Только теперь тишина рассеялась, и Рик наслаждаясь сотней посторонних звуков, услышал плеск волн и отдаленные крики чаек. Подняв голову, он внимательно изучил горизонт. Морем здесь и не пахло. Серая пелена, практически полностью скрывала линию, где сумрачные небеса пожирали гладкую поверхность пустынного плато.
Следующим откровением стали звуки издаваемые бригом. Лязг цепей смешался со скрипом и рвущимся шумом в парусах. Невидимая команда ожила и, заняв свои места, принялась за тяжелую работу. Паруса, наполнившись ветром, вздулись, кабель канат пополз вверх, а на квартердеках послышался топот невидимых сапог. Корабль готовился к отплытию.
— Йохохохо… йохо…йохо!
— Ийхаха — гей…хохо… хо!
— Иегегей…йохо…йохо!
Дружные крики команды сплелись в один невыносимый звук. А отчаянный юношеский вопль, утонул в громогласном эхе голосов…
Рик проснулся в кровати, ошарашено крутя головой. Под властью смятения, он не понимал, где находиться и что происходит вокруг него. Абсолютно один. Лишь из‑за тонкой стены слышалось мерное дыхание Клер, которая в ту ночь тоже едва сомкнув глаза, утонула в пучине странного кошмара. И ей, также как и брату, снились призраки.
Только в отличие от Рика, исчезнув в одном мире, она совершила путешествие не в пространстве, а во времени. Здесь, в чужих грезах, существовал такой же город, улицы и даже дом — одинокий, злой неспособный принять под свое крыло живую душу.
Вступив на порог, девушка внимательно оглядела крыльцо. Память без труда обнаружила несколько незначительных различий. Но это был все еще ее дом — родной, наполненный радостью и печалью, добрыми воспоминаниями и злыми отголосками, которые хотелось забыть навсегда. Она вступила на порог. Дверь сама открылась перед хозяйкой.
Только сейчас Клер почувствовала неприятное волнение. Она ошибалась. Дом хоть и был слишком похожим, все‑таки не являлся родовым гнездом Джейсонов. Клер не сомневалась — она права в своих догадках.
Солнечные лучи заходящего солнца, пробившись сквозь окошко, уткнулись в пол, образовав идеально ровные квадраты. Задержавшись на пару минут в самом центре прихожей, свет медленно пополз в гостиную. Крохотные тени ожили и потянулись следом, превратившись в золотые нити. Время, ускорившись, торопило затянувшийся вечер. Стрелки напольных часов закружились в невероятном ритме, мгновенно отсчитав пару коротких часов. А еще через секунду на небе появились первые звезды. Острый серп месяца, напомнил Клер злобную насмешку небесного шута. Набравшись смелости, она прошла в гостиную и остановилась, прислушиваясь к своим ощущениям.
Зал был пуст. Мебель, окутанная белой тканью, походила на немые скульптуры, скованные между собой бахромой толстой паутины, а легкий ветерок навевал одиночество. Внешне, благожелательный вид дома на поверку оказался пустым и гнилым как червивое яблоко.
Оглядевшись, Клер заметила еще одно несоответствие — гостиная мебель стояла иначе. Нарастающий полумрак сгустился, но девушка продолжала видеть не хуже, чем днем. Приблизившись к лестнице, она протиснулась между столом и комодом, случайно задев подсвечник. Закачавшись на подставке, тот наклонившись, медленно упал на пол. Клер вздрогнула, приготовившись услышать резкий звук, которого не последовало. Недолго думая девушка ударила в ладоши. Ответом стала тишина. Клер, словно окунулась в морскую глубину, напрочь лишившись привычного слуха.
Леденея от ужаса, она попыталась крикнуть, но наваждение не рассеялось и не лопнуло, будто мыльный пузырь. Невидимая преграда, лишившая девушку голоса, напряглась, завибрировала, но сдюжила.
