Представьте себе ваше общение как ровную гладь пруда. Если один из вас бросает камень в воду, то обоим придется сидеть на берегу и ждать, пока не разойдутся круги.
Глава 9
Разреженный воздух, или Секретный язык долгов
Я посмотрел на бездомного, стоявшего на улице, и подумал: «Этот парень на $900 миллионов богаче меня!»
Цитата из книги «Как стать богатым»36 Дональда Трампа, описывающая его размышления в момент, когда его долги составляли $900 миллионовВ 2008 году некогда благополучная страна Зимбабве оказалась в когтях масштабного экономического кризиса. Столкнувшись с гиперинфляцией настолько жесткой, что потребительские цены в стране удваивались каждые 17 дней, центральный банк Зимбабве был вынужден выпустить банкноту номиналом $100 миллиардов.
Сто миллиардов долларов — звучит впечатляюще. К огромному сожалению жителей Зимбабве, банкнота в $100 миллиардов была равна по покупательной стоимости примерно одному доллару США, и на эту сумму в стране нельзя было купить даже буханку хлеба (правда, можно было купить, например, четыре апельсина). Уровень инфляции был настолько заоблачным, что среднемесячный бюджет каждой зимбабвийской семьи исчислялся триллионами долларов.
Число сто миллиардов выражается единицей, за которой следуют одиннадцать нулей. Большинство кассовых аппаратов, калькуляторов и банкоматов в стране не могли работать с таким количеством знаков. Для жителей Зимбабве эта сумма была столь же невообразимой, сколь и для их вычислительных устройств. Суммы превратились в некую абстракцию. Многие жители вообще перестали пользоваться деньгами, а вместо них при расчетах пускали в ход талоны на бензин; компании стали выплачивать своим сотрудникам часть заработной платы продуктами питания. Бумажные деньги, универсальный стандарт в торговле и эталон ценности, стали терять свой смысл.
Наглядной иллюстрацией того, насколько велик был разрыв между номиналом и реальной ценностью денег в стране, служит тот факт, что зимбабвийская банкнота в $100 миллиардов, реальная покупательская способность которой в стране составляла всего $1, продавалась на интернет-аукционе eBay по цене $80.
А в январе 2009 года центральный банк Зимбабве объявил о грядущем выпуске банкнот в $10 триллионов, $20 триллионов, $50 триллионов и $100 триллионов37.
Однако за примерами того, как деньги могут превратиться из реальности в фантазию, вовсе необязательно ехать в Африку. Сами Соединенные Штаты умудрились поставить свою экономику на грань краха и инициировать первый по-настоящему глобальный финансовый кризис в истории, начало которому положил клич «Давайте притворимся».
Однажды мы решили, что жизнь в больших и красивых домах — это то, что нам нужно. Все, что от нас требовалось, — это притвориться, что мы можем их себе позволить, хотя на самом деле нам это было не по средствам. Банки и ипотечные компании начали ссужать нам деньги без должной оценки нашей платежеспособности. Мы притворялись, что способны выплатить ссуды и вернуть кредиты, а они притворялись, что верят нам.
В сущности, именно в этом и состоит секретный язык долгов. Мыльная опера с участием субстандартных ценных бумаг продемонстрировала нам классический пример того, насколько убедительным и соблазнительным может быть этот язык. Трата денег создает иллюзию обладания крупной суммой. Убедительности этому приятному, но беспочвенному ощущению добавляет реклама: «в жизни есть лишь немного по-настоящему бесценных вещей, а для всего остального есть Mastercard». И мы готовы войти в сговор с Мэдисон-авеню38 за счет рационализации («Не стоит беспокоиться, у нас впереди целый год для того, чтобы рассчитаться с долгами»), чрезмерного оптимизма («К моменту, когда нужно будет оплатить счета, я должен получить премию») и прочих трюков нашего мышления, о которых мы говорили в предыдущей главе.
В условиях сегодняшней «культуры рычага» (то есть активного использования заемного капитала) выбор, который мы делаем, все чаще переходит реальные границы, а критерии выбора становятся все более эфемерными. Банки разрешают нам превышать остатки по счету и предоставляют кредитные линии — все это помогает нам тратить деньги, которых у нас нет, и давать несбыточные обещания нашим добрым кредиторам. Условия предоставления ипотеки и потребительских кредитов позволяют нам пользоваться домами или пакетами акций, как если бы они действительно принадлежали нам.
Отсрочка выплаты изменяет наше представление о реальности времени. Благодаря современным инструментам кредитования наши долги рядятся в разные одежки. Возможно, мы не знаем, что означает выражение «кредитно-дефолтный своп», однако мы хорошо знакомы с правилами игры, в которой с удовольствием участвуем с самого раннего детства. Она называется «Давайте притворимся».
Дойные коровы и игры с ракушками
По сути, притворство лежит в основе всей денежной системы: доллар стоит столько, сколько он стоит, лишь потому, что мы договорились так считать.
Однако в самом начале все было по-другому. Наиболее старой формой экономики является система обмена под названием бартер, в рамках которой обмениваются две вещи, имеющие одинаковую ценность. Одними из самых ранних эквивалентов денег считаются сельскохозяйственные животные и зерно. Потребность в них была повсеместной и участники любого обмена с готовностью меняли их на другие нужные вещи с сопоставимой ценностью. Современные английские слова salt (соль) и salary (заработная плата) происходят от латинского слова salarium. Это не просто совпадение: римские солдаты получали свое жалованье солью. Здесь не было никакого обмана: крупный рогатый скот, пшеница и соль имели важнейшее значение для жизни.
Бартер представлял собой эффективную экономическую систему, однако в его основе лежало желание двух сторон обменяться тем, что они имеют, в определенный момент времени. Обмен коровы на горсть зерна и копье не всегда казался оправданным с практической точки зрения. Кроме того, отсутствовало понятие стандарта ценности, вследствие чего сложно было определить истинную ценность коровы, горсти зерна или копья. Со временем сформировалась идея товаров широкого потребления: материальных объектов, обладавших ясной полезностью, которые можно было обменивать. К примеру, объективная полезность металла выражалась в том, что его можно было превратить в инструмент, оружие или другой нужный предмет. Обмен с участием этих материальных объектов значительно упрощался, так как в силу своей полезности они могли впоследствии без проблем быть обменены на что-либо еще.
