Свайн отвечал на его слова, а не на мысли, но ответ от этого был не менее оскорбительным. «Ну погоди, я еще достану тебя, приятель», — мысленно пообещал Дэлзиел.
Он сменил тактику и, отставив шутливый тон, сказал:
— Я только хочу предупредить вас, сэр, что, если у вас есть женщина, лучше скажите об этом сразу, чтобы избежать неудобств. Мы же можем случайно выйти на нее и поставить в неловкое положение. Я могу обещать вам максимум тактичности. Мы бы хотели увидеться с ней, только чтобы избежать промаха. Вы ведь примерно для того же самого хотели увидеть миссис Свайн на Хэмблтон-роуд — чтобы избежать промаха?
Дэлзиел говорил с милой рассудительностью очень левого политика, призывающего к революции, рассчитывая насладиться мгновением, когда Свайн отреагирует на его тон, еще не поняв смысла слов.
В какой-то момент Дэлзиелу показалось, что он добился ожидаемого взрыва, но Свайн откуда-то из глубин своего существа черпал резервные силы, чтобы держать себя в руках.
— Теккерей предупреждал меня насчет вас, — произнес он спокойно, — но он не сказал и половины всего. Так вот, послушайте, мистер Дэлзиел, можете провоцировать меня сколько угодно. Мне нечего скрывать. Единственные игры, в которые мы с вами будем играть, — это на сцене у Эйлин Чанг. Подозреваю, это тоже была ваша замечательная идейка?! Так вам не удастся взять меня на пушку! Вам, может, льстит то, что вы будете играть Бога, а я Люцифера, но как бы Чанг ни старалась вас преобразить, всем и каждому будет ясно, что вы как были, так и остались жирным тупицей!
Вот оно. Гнев, вырвавшийся наружу.
— А вы, мистер Свайн, — мягко спросил Дэлзиел, — что люди увидят в вас?
Свайн рассмеялся, снова полностью владея собой.
— «Все радости, что есть, отмечены во мне!» — продекламировал он. Видите, я уже начал учить свою роль. Надеюсь, вы не отстанете от меня в этом. Теперь, до свидания.
— И вам всего доброго, — любезно ответил Дэлзиел. — И спасибо, что уделили мне минутку.
Он вышел из комнаты, плотно закрыв за собой дверь. Еще раньше заметив, что телефонные аппараты на столе в гостиной и на стене в прихожей — параллельные, Дэлзиел подошел к телефону в прихожей и осторожно поднял трубку. Свайн набирал номер. Дэлзиел подождал.
После нескольких долгих гудков ответил женский голос, и на секунду Дэлзиел почувствовал радость победы. Но потом до него дошел смысл слов.
— «Теккерей, Амберсон, Мэллор и Теккерей». Чем могу вам помочь?
— Черт, — выругался Дэлзиел, положив трубку. Как и многое другое, все это лучше получается в кино, чем в жизни.
Дэлзиел вышел из дома, но не через парадную дверь. Паско докладывал, что на заднем дворе есть что-то типа офиса с секретаршей. Кто знает? Может быть, Филип Свайн был достаточно банальным мужиком, чтобы крутить шуры-муры с собственной секретаршей? Или секретарша была достаточно любопытной, чтобы подслушивать телефонные разговоры.
Толстяк проворно взбежал по ступенькам вверх, остановился перед дверью, чтобы перевести дух, а потом быстро вошел, рассчитывая неожиданным появлением вызвать замешательство.
Девушка за столом оторвала взгляд от книги, но никаких признаков замешательства на ее лице Дэлзиел не заметил. Поскольку она молчала, ему пришлось заговорить.
— Миссис Эпплярд? — осведомился он. — Начальник уголовного розыска Дэлзиел.
— Я вас слушаю.
— Вы совсем не удивлены?
— Вы сказали мне, как меня зовут, и сказали, как зовут вас. И то и другое мне было известно и раньше. Чему же я должна удивляться?
Дэлзиел обдумал ее замечание и нашел, что оно, к его удовольствию, резонно.
— Не возражаете, если я задам вам несколько вопросов?
Она снова погрузилась в чтение, не отвечая ему.
Дэлзиел почесал под мышкой и задумался, с какого конца начать.
— Мистер Свайн — хороший начальник? — сделал он заход.
— Нормальный, — ответила она, не поднимая глаз.
— А какие у него были отношения с женой?
Она отложила книгу и оглядела его так, что ему показалось, будто его выставили на продажу. Девушка была невзрачная, на вид обыкновенная, но ее карие холодные глаза смотрели на собеседника с такой невозмутимостью, что становилось не по себе.
— Вы хотите, чтобы я помогла вам. Почему?
— Ну, потому что это долг каждого — помогать полиции, ведь так? Иначе как же мы сможем бороться с преступностью?
Он сам почувствовал, что эти прописные истины прозвучали неубедительно.
— Я не то хотела сказать. Почему я должна помогать вам? — спросила она, выделяя интонацией местоимения.
Он тщательно обдумал ответ, потому что чувствовал — неверных ответов множество, а правильный — лишь один.
— Может быть, потому что я мог бы помочь вам, — сказал он.
Похоже, на минуту это ее развеселило, но потом она снова посерьезнела.
— Вы думаете? Хорошо. Я хочу разыскать своего мужа. «Сразу начинает торговаться», — с восхищением подумал Дэлзиел. А он даже не знал, что ей есть о чем с ним торговаться.
— Вы его потеряли, да?
Она кратко и четко обрисовала ситуацию, прямо как Уилд в своих рапортах.
— Его зовут Тони Эпплярд. Мы поженились три года назад, когда выяснили, что я беременна. Потом его уволили по сокращению штатов, и он уехал на юг искать работу. Он по профессии механик, но в конце концов оказался в Лондоне и стал работать по подряду, рассчитывая найти что-то получше. Сначала он писал и присылал денег. Жил там в одной комнате с несколькими мужчинами. Он это называл общежитием. Я же думаю, это была ночлежка. Я писала ему регулярно, но его ответы приходили все реже и реже. Я думала, он приедет на Рождество, но он только прислал открытку малышу. Я хотела поехать туда и все увидеть собственными глазами, но папа сказал, что сам поедет. Он ездил туда в середине января. Там, где Тони жил, папе сказали, что он уехал несколько дней назад и не оставил адреса. Я обращалась в полицию, и в тамошнюю, и в здешнюю, не в сыскную, а к тем, кто в форме. Они сказали, что к ним это не имеет никакого отношения. Взрослый человек может делать все, что ему угодно, если он не совершает преступления. А то, что он бросил жену с ребенком, преступлением, видимо, не является. Но я думаю, что они бы его нашли, если бы захотели. Если бы вы захотели…
— А зачем вы хотите его найти, милочка? — ласково спросил Дэлзиел. — Присуждение алиментов в судебном порядке не имеет большого смысла, до тех пор пока у него нет постоянной работы.
— Так, может, он поэтому и переехал, — возразила она. — Может быть, он уже там с другой живет? Не бойтесь. Я уже все возможные варианты продумала. А вдруг ему просто все это не под силу выносить, и он где-то скитается, чувствуя себя таким же одиноким и отчаявшимся, как я порой? Вы мне поможете?
Дэлзиел задумался.
— Старший инспектор Паско позавчера с вами разговаривал. Почему вы его об этом не попросили? — спросил он, почесывая жирный, в складках, затылок.
Она слегка улыбнулась.
— Его больше интересовало, что я читаю. Я же читала, чтобы отвлечься. А вы, мне кажется, интересуетесь именно тем, от чего я хочу отвлечься чтением.
Дэлзиел улыбнулся ей в ответ.
— Я бы не стал недооценивать мистера Паско, — сказал он, чувствуя себя все же польщенным. — Хорошо, — продолжал он, — я возьму ваше дело на заметку. Ничего не обещаю, но не думаю, что оно слишком сложное. Мне, может быть, понадобится порасспросить вашего отца о его поездке, возможно, это что-то прояснит.
Он увидел выражение ее лица и рассмеялся.
— Не слишком он любит парня, верно? Но беспокоиться не о чем. Он не узнает о нашем уговоре. Я скажу, что это социальные службы затребовали информацию или что-нибудь в этом роде. Ну, а вы что мне можете сообщить?
— Вы задавайте вопросы, а я буду отвечать, — предложила она.
— Справедливо. Как вы думаете, какие отношения были между супругами Свайн?
Она подумала и сказала:
— Нормальные. Во всяком случае, в начале.
— В начале?
— В начале моей работы здесь, после того как мистер Свайн стал сотрудничать с папой. Я думаю, ей тогда в голову еще не пришло, насколько для него было важно иметь собственное дело.
— А когда до нее дошло?
— Тогда она стала все больше и больше раздражаться. У них начались скандалы, в основном по поводу отъезда в Америку и денег. Я слышала, как они друг на друга орали в доме. Она считала, заводить собственное дело — пустая затея. А он говорил, что здесь его корни и он не собирается бросать «Москоу-Фарм», чтобы работать на шайку мошенников вроде Делгадо.
— А она его не понимала?
— Нет. Она говорила, что, судя по тому, как у него идут дела, ему все равно придется все бросить, когда он обанкротится. Она говорила, Что ее семья не мошенники, а опытные бизнесмены и что он не смеет оскорблять ее семью, когда его родственники только и могут, что разоряться в пух и прах и вышибать себе мозги из пистолета.
