— А что мистер Свайн на это отвечал?
— Он очень тихо отвечал, что его семья всегда возвращала себе ферму, не важно, какой ценой. И что он, раз уж получил ее, ни за что не упустит.
— Скажи-ка мне, дорогуша, — поинтересовался Дэлзиел самым дружелюбным тоном, — если он сказал это очень тихо, как же ты это могла отсюда услышать?
— Здесь сортир зимой замерзает, поэтому иногда мне приходится заходить в дом, — сказала она, спокойно встретив его взгляд.
— Справедливо. А ты знаешь такого человека, по имени Уотерсон, милочка?
— Не могу сказать, что знаю. Он был клиентом.
— И какого ты о нем мнения?
— Сам от себя без ума.
— А тебе он нравился?
— Ни капли.
— Почему же?
Она подумала, потом ответила:
— Во-первых, могу сказать, что я ему тоже очень не нравилась.
— Это имеет значение?
— И без того, чтобы вешаться клиентам на шею, чего я не делаю, достаточно противно общаться с ними по делу, что приходится волей-неволей.
Дэлзиел усмехнулся. Она все больше вызывала у него симпатию.
— А что миссис Свайн? Она ему нравилась?
— Я уже говорила мистеру Паско. Он подкатывался к ней, но она, по-моему, его отшила.
— Тебя удивило бы, если бы ты узнала, что позже она с ним завела роман?
— Нет. Я не так хорошо ее знала, чтобы чему-нибудь удивляться.
Это было разумно, но не очень полезно для следствия. Дэлзиел перевел разговор на другие рельсы.
— А как мистер Свайн ладил с мистером Уотерсоном?
— Не очень хорошо.
Он ждал, что она продолжит, но она снова уткнулась в книгу. Это сбивало с толку. Но они же договорились, что она будет отвечать на его вопросы. Значит, сначала надо было задать вопрос.
— Откуда ты знаешь?
— Я видела, как они ссорились во дворе.
— Ты слышала, что они говорили друг другу? — спросил он, выглядывая в окно.
— Нет. И вообще они потом зашли в дом.
Дэлзиел был окончательно озадачен. Кругом одни загадки. О чем же ссорились Свайн с Уотерсоном? Мог ли Свайн заподозрить что-то раньше, чем он говорит? И освещает ли это как-то по-иному происшествие на Хэмблтон-роуд?
Дэлзиел каким-то образом ухитрился выглядеть таким жалким, что его собеседница не выдержала и раздраженно спросила:
— Вы что, не хотите узнать, о чем они спорили?
— Ты же сказала, что не слышала.
— Мне и не надо было слышать. Это было по поводу счетов Уотерсона. Он их не оплачивал, несмотря на то что я ему посылала напоминания. В последний раз я пригрозила ему судом.
— Большие счета?
— Достаточные. У мистера Свайна были неприятности из-за перерасхода средств, и ему нужен был каждый пенни.
— И чем это закончилось?
— Они пошли в дом, и мистер Уотерсон дал мистеру Свайну чек.
— Откуда ты знаешь?
— Мистер Свайн потом принес чек мне и сказал, чтобы я зачислила эти деньги на счет фирмы.
Так вот что это было — не ревность, а деловые разногласия. Все, что ему нужно делать, это только спрашивать.
— Значит, пока мистер Свайн не получил этот чек, у него было туго с наличностью?
Она засмеялась: ее музыкальный грудной смех способен был заставить любого мужчину вновь взглянуть на нее даже после того, как он уже отметил для себя, что у нее крупные черты лица и прямые, как палка, волосы.
— У него и потом было туго с деньгами, — ответила она. — Чек вернули через неделю. У выписавшего его не оказалось ничего на счете в банке.
— Он ему подсунул неплатежеспособный чек? А что потом?
— Я отдала этот чек мистеру Свайну. Он сказал, что разберется.
— И разобрался?
— Видимо, нет. Во всяком случае, в нашей последней ведомости ничего нет.
Это могло значить многое. А могло и ничего не значить. Дэлзиел взял это на заметку и посмотрел на часы. Он пробыл тут уже слишком долго. Если Свайн его здесь застукает, у него возникнет подозрение, что эта милая девчонка его продает. Будет неудобно. Кто знает, что еще можно узнать от нее, если только Дэлзиел правильно сформулирует вопросы?
— Я должен идти, милочка, — сказал он, — но я с тобой еще свяжусь.
Он имел в виду, что еще будет задавать ей вопросы. Но она, очевидно, имела в виду другое. Он понял это, когда она спросила:
— Когда?
Сделка есть сделка. Он, подумав, ответил:
— Через неделю максимум. Если ты уверена, что тебе это нужно. Иногда отсутствие новостей — самые лучшие новости.
— Вы так думаете? — спросила она, снова берясь за книгу. На этот раз он взглянул на обложку. «Анна Каренина». Дэлзиел читал мало. Художественная литература почти полностью сводилась к «Последним дням Помпеи» Булвера Литтона. Эту книгу он стащил из гостиницы, где проводил свой медовый месяц, и перечитывал ее как молитвенник. Но про Анну Каренину знал благодаря кинокартине с Гретой Гарбо. Он был больше занят тем, чтобы потихоньку потискать пышногрудую красотку, сидящую рядом, чем следить за мелькающей на экране элегантной женской фигурой. Тем не менее он запомнил, что на экране происходило что-то не очень веселое.
Дэлзиел предостерег:
— Осторожней, а то дочитаешься до того, что мозги будут набекрень. Мне так моя мамаша говорила.
— А моя мама говорит, что у меня вся жизнь за чтением пройдет. Тогда я спрашиваю: «Ну и что в этом плохого?»
— На этот вопрос у меня нет ответа, — сказал Дэлзиел и ушел.
Глава 8
Когда Дэлзиел вернулся в участок, ему показалось, что он полон адвокатов и все они вопят в один голос о грубости и жестокости полицейских. Однако пересчитать адвокатов было несложно, их оказалось всего два, но шума они производили не меньше, чем члены лейбористской партии на своем съезде. Убедившись, что их ярость направлена не против него и что они никак не связаны с конторой «Теккерей и другие», Дэлзиел позволил сержанту Брумфилду ввести себя в курс дела.
Наверху, в уголовно-следственном отделе, Дэлзиел нашел Паско, который ждал его с нетерпением.
— Что происходит, Питер? — осведомился толстяк. — Я тут из сил выбиваюсь, чтобы установить хорошие отношения с населением, а ты не можешь даже взять свидетельских показаний без того, чтобы не набить кому-нибудь морду.
Паско даже не улыбнулся в ответ и нетерпеливо проговорил:
— Только что мне принесли отчет лаборатории по образцам ветеринарных препаратов, которые я конфисковал у Гарри. Парка. В четырех упаковках порошка от блох был героин. Это два килограмма.
— Что? Почему же ты раньше мне не сказал, парень? Так пойдем вышибем все, что можно, из этого типа!
— Кстати, обо «всем, что можно». Мы обыскали лавку Гована, и знаете, что мы нашли между мешками со всеми этими чечевицами?
— Прекрасно, прекрасно. А какие приняты меры?
— Думаю, сделано все, что нужно. Разосланы по факсу фотографий, отпечатки пальцев и тому подобное. Управление по борьбе с наркотиками, таможня — все поставлены на ноги, они уже несутся на скорости сто миль в час по маршруту Парка, пока не распространились вести о том, что его взяли.
— А что сам Парк?
— Молчит как рыба. Он сильно напуган. И боится он не нас.
— Ну это мы посмотрим, — сказал Дэлзиел, беря телефонную трубку.
— Сэр, — попытался предостеречь шефа Паско, — боюсь, что он не наш клиент. Нас просто попросили подержать его у себя, пока Управление по борьбе с наркотиками не решит, что с ним делать.
— Он же у нас в камере? — возразил Дэлзиел. — Я только хочу спросить его о нашем общем друге Уотерсоне. Возбуждено уголовное дело, есть подозрение, что совершено предумышленное убийство. Никто нас не осудит. А ты, пока его приведут наверх, посвяти-ка меня в последние события.
Паско сжато изложил события прошедшего дня, а через десять минут они сидели напротив Гарольда Парка в комнате для допросов.
Паско, ожидая, что Дэлзиел постарается показаться Парку страшнее его хозяев, которых Парк, это было совершенно ясно, очень боялся, с тревогой думал, как далеко в этом устрашении может зайти толстяк. Но Дэлзиел, уже не в первый раз, удивил его.
— Гарольд Парк? — улыбаясь, приветствовал он торговца ветеринарными препаратами. — Как они тут с тобой обращались, Гарри? Поесть тебе дали чего-нибудь? Кофе? Чаю? А покурить?
— Спасибо, — сказал Парк, беря предложенную Дэлзиелом сигарету.
— Просто табак, к сожалению, — посетовал Дэлзиел, поднося ему зажигалку.
— Я ничего другого и не курю.
— А, торгуешь зельем, но сам его не употребляешь? — засмеялся Дэлзиел. — Умный парень. Но у тебя, как я вижу, проблемы. Наркотики — это большие деньги, а у больших денег, как правило, длинные руки, и, если ты начнешь говорить, одна такая рука может достать тебя даже в каталажке и оторвать тебе одно место. Правильно? Я понимаю твои трудности. Поэтому не буду пытать насчет того, кто у вам там в цепочке. Пусть другие этим занимаются, но не я. А мне от тебя нужен так, один пустячок, и это никак не связано с наркотиками. Просто расскажи мне все о Грегори Уотерсоне.
