Он мог удаляться от Земли на десяток миллионов световых лет и не боялся никаких космических катаклизмов, в том числе взрывов сверхновых или ловушек чёрных дыр. И вооружён он был беспрецедентно: залп его «раздирателей кварков», как меж собой называли «глюки» космены, мог разнести в пыль планету размером с Меркурий, а импульс «нуль-хлопа», генератора компактификации, сворачивающего пространство в одномерную «струну», был способен сжать в точку любой массивный объект на расстоянии в миллиарды километров.
Кроме того, «Тамбов» имел на борту аннигиляторы, нейтрализаторы молекулярных связей и менее масштабные системы нападения и защиты, которыми можно было вооружить батальон спецназа численностью до трёхсот человек.
Имел спейсер и целый трюм воздушно-космических аппаратов, от пинассов «Вольво» до хорошо защищённых «Кораклов» и модулей абсолютной защиты «голем».
В своё время ООН, а потом комиссия по ограничению вооружений Высшего Координационного Совета долго дискутировала по поводу необходимости создания таких кораблей, резко дисбалансирующих военный паритет государств Земной Федерации. Однако война с уцелевшими боевыми роботами давно исчезнувших негуманоидных цивилизаций иксоидов и гиперптеридов, инициированная отщепенцами во главе с Пурвисом Джаддом, а впоследствии и Ульрихом Хорстом, заставила правозащитников пересмотреть свои взгляды: космос был и оставался конфликтным, землянам стоило быть готовыми к появлению новых угроз, – и вскоре на основе БОГ-технологий (ничего «божественного» в них не было, аббревиатура БОГ расшифровывалась как «Без Ограничений) были созданы спейс-машины нового поколения – «реалмаги», по мысли конструкторов, обеспечивающие «мир и спокойствие во всём мире».
Первый «реалмаг» появился у Соединённых Штатов Америки – «Блэкнайт». Вторым был российский «Тамбов».
Создавались «реалмаги» и в других государствах: в Японии, в Китае и в Индии. Они должны были вступить в строй в течение месяца-двух. Со стапелей Шанхая должен был вот-вот сойти «реалмаг» «Киото».
Через двенадцать минут после объявления тревоги по форме «Шторм» группировка кораблей под началом адмирала Элиминеску, находившегося на фрегате «Бухарест», заняла позиции вокруг Сатурна.
Убедившись в завершении маневра, адмирал доложил об этом на Землю, и Хоук приказал включить все радарные системы в космосе, используемые для мониторинга околопланетного пространства Солнечной системы.
Конечно, он понимал, что поиск угнанного Хорстом фрегата «Мао» может затянуться либо вообще ничего не дать. Особенно если Хорст включил режим «инкогнито». Но заявлению Ромашина, безоговорочно поверившего своему протеже Антону Грину-Калаеву, Хоук верил так же, как и сам Ромашин. Поэтому ни о какой ошибке речь не шла. Если молодой эфаналитик, обладавший немалым экстрасенсорным резервом, утверждал, что приговорённый к смерти беглец находится на Сатурне, значит, Хорст и в самом деле укрылся в глубинах атмосферы Сатурна.
Шквал распоряжений, команд, реплик, переговоров, сопровождавший суету периферийных ветвей Службы безопасности, Погранслужбы и сил чрезвычайного реагирования УАСС, улёгся.
Взбудораженная система защиты человечества перешла в режим ожидания, готовая отреагировать на любое внешнее воздействие, направленное на деструктурирование околосолнечного пространства.
В Управление заявился Артём Ромашин, собранный и деловитый.
Хоук, нависший над рабочим столом, на котором вспыхивали десятки световых нитей с распускающимися «бутонами» бланк-сообщений и фантомов личной связи, ткнул пальцем в стул.
Ромашин сел, разглядывая горы: видеопласт кабинета Хоука был настроен по-другому.
Начальник УВР заметил его взгляд, коснулся стола, и стены кабинета превратились в полупрозрачное стекло медового цвета.
Ромашин усмехнулся, позвонил Смехову:
– Вениамин, ты где?
– На борту «Тамбова».
– Антон с тобой?
– Нет.
– Вызови его, нам понадобится его помощь.
Изображение директора ФСБ растаяло.
Хоук оторвался от мерцающей свистопляски стола.
– Мы готовы к атаке. Но Хорст спокойно может уйти отсюда по «струне».
– Может, – согласился Ромашин.
– Что мы в состоянии предпринять? Кроме нанесения удара по фрегату?
– На его борту кроме Хорста находится физик Бегоевич.
– Предположительно.
– И другие люди.
– С очень небольшой вероятностью.
– Но исключить это мы не имеем права.
– Есть соображения?
– Нет, – признался Ромашин. – Если бы мы знали код финиш-камеры метро фрегата…
– Попытались бы взломать защиту и высадить десант. Но к сожалению, мы его не знаем, Хорст перекодировал линию.
– Тогда остаётся одно.
– «Нульхлоп»?
Ромашин отрицательно качнул головой, сказал тихо:
– Мы люди, Майкл, а не террористы без сердца и совести. Мы не имеем права действовать так же, как они, как Ульрих Хорст, как европарламентарии и прочие нелюди.
– Пресловутая русская мораль.
– Не только русская, хотя у разных людей мораль действительно разная. Да и что такое мораль на самом деле? Общепринятая система отношений между людьми в конкретном обществе. Есть кое-что выше всякой морали – нравственность, то есть позитивное отношение к миру. И если мы хотим оставаться людьми…
– Не продолжайте, Артём, мы решаем конкретную проблему. Уничтожив фрегат…
– …и убив ни в чём не повинных людей на борту…
– …мы, возможно, отвратим гораздо большую беду, с тысячами жертв!
– Возможно.
Хоук замолчал, катая желваки, рассматривая лицо этик-юриста с неопределённым сожалением. Глаза его запали и почернели, груз ответственности лежал на руководителе Управления колоссальный, и Ромашин от души посочувствовал ему.
– Решение принимаете вы.
– Да, – тяжело проговорил Хоук, – я.
Ромашин встал.
– Я буду на «Тамбове».
Проводив его взглядом, Майкл ответил на несколько вызовов, сосредоточился на связи с командиром крейсера «Тамбов»:
– Людвиг, каково дальнодействие ваших парализаторов?
Людвиг Панов, полковник воздушно-космических сил, находившийся в кокон-рубке «реалмага», не удивился вопросу.
– Максимум пятьсот метров. При наличии пси-защиты и того меньше.
– Сможете прыгнуть по «струне» с такой точностью – до пятисот метров?
Панов, светловолосый, желтоглазый, уравновешенный и спокойный, помедлил.
– На этом монстре я не прыгал так конкретно. Но уверен, что он это сделает.
– Будьте готовы к прыжку.
– Мне понадобится подтверждение целесообразности.
– К вам отправились директор ФСБ и этик-юрист Управления Ромашин. Они составят квалитет оперативной ответственности. Я прибуду чуть позже. Код операции: жизнь людей!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
