Тишину нарушила Любаша:
— Хозяйка, я чувствую себя виноватой. Разрешите мне искупить вину. Кажется, я знаю, кому могло понадобиться ваше пальто.
— Говори.
— К Марфе изредка приходила нищенка, которую та звала Ефросиньей. Это была очень странная женщина. По манерам вроде барыня, а разговаривала, точно крестьянка. Эту женщину я несколько раз видела возле наших окон.
— Так что же ты молчала? — возмутилась Лиза.
— Тогда я не придала значения ее появлению и только теперь поняла, как ошибалась. Ведь Ефросинья, видно, следила за вами.
— Странно, — Лиза задумалась. — А вдруг именно Ефросинье понадобилось мое пальто?
— Не знаю, я ведь не видела ее здесь в день убийства…
— И все-таки это наша единственная ниточка. Нужно найти Ефросинью и поговорить с ней.
Любаша молчала. Она никогда раньше так долго не разговаривала с Елизаветой Павловной и была рада, что хозяйка просит у нее совета. Между тем напугавшие ее события: смерть Анны Павловны, странные письма с угрозами, обвинения, — заставляли Любашу постоянно беспокоиться, что в последнее время было особенно невыносимо. Поэтому она, долго не раздумывая, предложила:
— Разрешите, хозяйка, я сама разыщу Ефросинью? Не престало благородной даме разъезжать по бедным районам и расспрашивать нищих да убогих, а мне это не возбраняется. Только дайте мне в помощь Митрофана.
Лиза радостно согласилась:
— Конечно, я разрешаю. Можешь взять наш фаэтон. Найди Ефросинью, и как можно скорее.
Весь оставшийся день Любаша выполняла поручение Лизы. Сперва она отправилась к Исаакию, чтобы там расспросить рабочих об Иване-плотнике. Рабочие припомнили Ивана, но не знали, где его искать. Один человек предположил, что Иван перебрался на жительство в Коломну, ведь именно туда его семья давно хотела переехать.
Поиски затянулись до вечера. Теперь уже Митрофан со свойственной ему прямолинейностью вел расспросы. Он наведался в каждый известный ему в Коломне трактир и пропустил там по кружке пива с его постоянными посетителями. Бородатый мужик Акинфий признал по описываемым Митрофаном приметам своего вчерашнего собутыльника.
— Хороший Иван мужик, правильный. Вот только с бабой ему не повезло. Из-за этой ведьмы ему пришлось переехать, да еще зачем-то бросить работу. Все бабы одинаковы, — подытожил он.
— А где теперь Иван живет? — не унимался Митрофан, сильно захмелевший от выпитого.
— Да вон в том доме, в подвале, я его давеча туда тащил. Бедняга так набрался, что едва двигал ногами.
Любаша несказанно обрадовалась, услышав, что Митрофан разузнал про Марфу. Она рассудила, что наведываться к прачке не стоит, и что вряд ли та знает, где искать Ефросинью. Но раз нищенка часто бывала у прачки, то и сейчас может у нее появиться. Проследив за Марфой, можно выяснить, где обитает сама Ефросинья.
Наивный расчет Любаши оказался на удивление верен: подежурив пару часов возле окон подвала, они с Митрофаном отследили пролетку, в которой приехала странница.
Вернувшись домой в десятом часу вечера, Любаша застала хозяйку в гостиной. Лиза сразу же расспросила горничную обо всем, что им с Митрофаном удалось разузнать.
Внимательно выслушав горничную, Лиза решила назавтра же ехать к Ефросинье и серьезно поговорить с ней с глазу на глаз.
* * *
Подъезжая к неказистому одноэтажному дому, Лиза раздумывала над тем, как поведет беседу. Она совсем не была уверена в виновности Ефросиньи, скорее та могла подсказать Лизе путь, которым придется следовать дальше. Поэтому и разговор нужно начинать исподволь, чтобы не обидеть ни в чем не повинную женщину.
Наказав Любаше и Митрофану ждать ее возвращения, Лиза поднялась по деревянным ступенькам ко входу в дом. Дверь была не заперта, и она прошла внутрь, очутившись в небольшом темном коридоре. Квартир здесь было несколько, поэтому Лиза замерла в нерешительности.
Сзади, со стороны входной двери послышался шум шагов, и Лиза быстро спряталась за угол. Вошедший следом показался ей знакомым: она узнала черноволосого возницу, который когда-то следовал за ней по пятам до особняка Нелицких. Мужчина постучался в одну из дверей, и его пропустили внутрь.
Лиза покинула укрытие и пошла за мужчиной. Дверь была приоткрыта, словно ее специально приглашали войти. Она нерешительно шагнула через порог и очутилась в комнате. Здесь везде были зажжены свечи: на полу, на столе, на этажерке и даже на диване.
Со спины послышался голос:
— Мы вас ждали!
Дверь захлопнулась, кто-то закрыл задвижку. Отступать было некуда.
Лиза попятилась и обернулась.
Темноволосая, невысокого роста женщина в черном смотрела на нее, не отрываясь. Взгляд у нее был тяжелый и властный. Лиза почувствовала себя неуютно.
— Вы — Ефросинья?
Ответ последовал незамедлительно:
— Да, для чужих мне людей. Но что ж вы стоите? Проходите в комнату, садитесь к столу. Разговор будет долгим.
Лиза послушалась, присела на предложенный ей стул.
— Ну вот, Елизавета Павловна, вы меня и нашли. Рада, что это случилось. Нужно отдать должное сообразительности вашей горничной. Полагаю, вы приехали, чтобы расспросить меня про убийство Софьи Шимановой? Не беспокойтесь, я расскажу. Но об этом позже. Сначала вы расскажете мне, зачем вы меня искали? Неужели вам так интересно, кто стал убийцей?
Лиза не могла оторваться от пронзительного взгляда Ефросиньи. Этот взгляд лишал воли и словно парализовал Лизу.
— Я — одна из подозреваемых. Вернее, единственная подозреваемая.
— Замечательно, — женщина ухмыльнулась. — И вы захотели сами найти убийцу. Так я и думала. Потрясающая самонадеянность.
— Неужели? — Лиза теряла контроль над собой.
— А вам не приходило в голову, что я и есть та убийца, которую вы ищете?
— Вы?!
— В этом нет ничего удивительного. Подумайте сами. Сначала я выкрала ваше пальто при помощи Марфы, а потом появилась в нем в кондитерской. Нужно было видеть лицо Софи! Она-то думала, что я нахожусь дома, под присмотром батюшки. Как она ошибалась! Мне не составило труда увлечь ее разговором. Когда она отвлеклась, я подлила ей яда. Через несколько минут все было кончено.
— Зачем вы это сделали?
— Вам незачем это знать.
Ефросинья подала знак, и ее помощник подошел к Лизе со спины. Лизе в лицо ударил резкий запах, дыхание обожгло, сознание помутилось, через мгновение она потеряла сознание.
Валериан смотрел на неподвижную женщину с состраданием. В его еще не до конца очерствевшем сердце не уживались любовь к Ефросинье и сочувствие к ее жертвам.
