– Одень их обоих, и быстро! – приказал он, не глядя в мою сторону и поставив Нашу Джейн и Кейта на пол.
Что это у него так странно горят глаза? И что за компания? Сара? Неужели Сара? Это и есть подарок нам? Просто удивительно!
Наша Джейн и Кейт подлетели ко мне, словно я была их матерью, защитой и надеждой. Я быстренько умыла их, а потом одела в лучшие одежды, которые на самом-то деле выглядели убогими.
Теперь жизнь немножко наладится, подумалось мне. Я по-прежнему была полна детского оптимизма, который крепнет при свете дня, полна надежд, несмотря на странное выражение глаз отца, неуловимую напряженность, витавшую в доме, и какие-то предчувствия – смутные и недобрые. Он бросил холодный, твердый взгляд в мою сторону, потом оглядел Тома, Фанни и, в конце, Кейта и Нашу Джейн.
Из всех своих детей он отдавал предпочтение Тому, за ним – Фанни.
– Ну как, дорогая? – обратился он к Фанни с ласковой улыбкой. – Ну-ка, обними своего папу.
Фанни засмеялась. Она всегда была готова улыбнуться и обнять того, кто обратит на нее внимание.
– Пап, я молилась днем и ночью, чтобы ты вернулся. Я так по тебе скучала. – Потом она выпятила нижнюю губу и спросила, где он был.
За окном послышался звук автомобиля, остановившегося возле дома. Я подалась к окну и заметила в машине дородного мужчину с женой. Они сидели и, как мне показалось, ждали сигнала от отца. Взглянув на отца, я заметила по его лицу, что он принимает в данный момент какое-то важное решение. Он посадил Фанни на колени и погладил по голове.
– Сейчас, дети, вам придется столкнуться с неприятными фактами, – отрывисто заговорил отец вдруг охрипшим голосом, и в его глазах я увидела боль. – Ваша мама никогда не вернется домой. У них все в роду такие. Если им что втемяшилось в голову, то они будут гнуть до конца, их только смерть остановит. Да и не только это. Я больше не хочу ее видеть. Если она сунется сюда – возьму ружье и пристрелю.
Отец не улыбался. Видно было, что он не шутит. Мы все молчали.
– И вот я нашел хороших богатых людей, которые не могут иметь детей, но так хотят, что готовы заплатить большие деньги. Им нужны маленькие дети. То есть это может быть или Кейт, или Наша Джейн. Только не возражайте и не говорите нет, потому что так оно и будет. Если вы хотите, чтобы они выросли крепкими и здоровыми и имели красивые вещи, которые я не могу им дать, держите язык за зубами, и пусть эта пара выберет кого им надо.
У меня внутри все похолодело. Все мои надежды разом развеялись, как только я услышала о намерениях отца. Папочка есть папочка, и его никогда, никогда не переделаешь. Развращенный, грязный, пропившийся Кастил. Человек без души и сердца, даже в отношении родных ему людей.
– Я по-своему решил сделать Кейту и Нашей Джейн рождественский подарок – и чтобы без криков и слез, смотрите не испортите дело! Вы думаете, что я никого вас не люблю. Нет, люблю. Вы думаете, меня не волнует, что происходит в этой хибаре. Волнует, и еще как. Я и сам болел, и душа у меня болела о вашей судьбе. И вот однажды темной ночью, когда я был такой больной, что последний бродячий пес не позавидовал бы, мне это пришло в голову.
Он улыбнулся своей очаровательной улыбкой Фанни, потом Тому, Кейту и Нашей Джейн, а на меня даже не взглянул.
– Я уже говорил с вашим дедушкой, и он сказал, что это хорошее дело.
Фанни медленно соскользнула с отцовских коленей и пересела к нам. Я держала на руках Нашу Джейн, а Том обнимал Кейта за узкие, хрупкие плечи.
– Папа, – первой подала голос Фанни, которая сразу побледнела и приобрела озабоченный вид, – что ты собираешься делать?
И снова отец отпустил в ее адрес очаровательную улыбку.
– Я все думал, как же богатые рвутся заплатить за то, что они хотят иметь. У меня столько детей, что я не могу их содержать, а другие хотят иметь детей и не могут. Так много богатых, которые хотят иметь, чего у меня с избытком. Вот я и продаю.
– Пап, – заговорил Том с дрожью в голосе, – ты ведь шутишь, правда?
– Помолчи, парень, – угрожающе предупредил его отец. – Ничего я не шучу. Я до жути серьезно говорю. Я подумал и решил, что так будет лучше. Это единственный выход. По крайней мере, один из вас будет спасен от голодной смерти.
Так это и был рождественский подарок нам? Выставка по продаже Кейта и Нашей Джейн?
Меня стало мутить. Мои руки сами прижали Нашу Джейн, и я зарылась лицом в ее вьющиеся волосы.
Отец подошел к двери, чтобы пригласить пару из черного автомобиля.
Вошла полная леди в туфлях на высоких каблуках, а за ней – еще более полный мужчина. Оба были в пальто с меховыми воротниками, в перчатках. Их счастливые улыбки быстро померкли, когда они увидели враждебность на наших лицах. Потом они обвели вокруг глазами, и их охватил ужас от открывшейся взору нищеты.
Никакой рождественской елки, ни украшений, ни подарков – ничего такого, что отличало бы этот день от других дней страданий.
И тут отец с его планами продажи собственного ребенка.
В такое невозможно поверить – словно говорили выразительные взгляды этих явно шокированных горожан.
– О, Лестер! – воскликнула полная женщина, опускаясь на колени, чтобы прижать Кейта к своей пышной груди. – Ты слышал, о чем шла речь, когда мы поднимались по ступенькам? Мы не должны позволить этому милому, чудному ребенку умереть с голоду! Посмотри в его глаза, какие большие и красивые! Посмотри на эти шелковистые волосы! И какой он чистенький. Ах, какой милый ребенок! А эта девочка на руках у сестры – ну чем не мила, правда, Лестер?
Паника – вот единственное, что я ощущала в этот миг. И зачем я их искупала вчера, вымыла им голову? Выглядели бы они замарашками – и она не захотела бы их брать. Я всхлипнула и прижала к себе Нашу Джейн, а та, дрожа от страха, еще сильнее вцепилась в меня. Может быть, Нашей Джейн и Кейту будет лучше там, но каково будет мне без них? Они мои, а не ее. Эта женщина не сидела с ними по ночам, не учила их ходить, не кормила с ложечки, не тратила, как я, на них многие и многие часы, вместо того чтобы поиграть на улице.
Уходите, уходите! – хотелось закричать мне, но сказала я совсем другое.
– Нашей Джейн только семь лет, – произнесла я внезапно севшим голосом. Я твердо настроилась спасти Нашу Джейн от этой женщины и от этого мужчины. – Они с Кейтом еще никогда не расставались с домом. Их нельзя разлучать друг с дружкой, они будут плакать и даже могут умереть от тоски.
– Семь? – Женщина была явно поражена. – Я думала, ей меньше. Мне хотелось ребенка поменьше. Лестер, тебе верится, что ей семь? А сколько лет младшему мальчику?
– Восемь, – выкрикнула я. – Слишком много для усыновления! А Наша Джейн – больная, – продолжала я выкладывать свои доводы, в душе надеясь на лучшее. – Она никогда не была, что называется, здоровой. Ее часто тошнит, к ней прилипают все болезни, которые ходят вокруг, у нее частые простуды, температура…
