слово так никем и не было произнесено. Вместо этого они путем разных формулировок попытались выяснить, какие связи я имею в местных ОПГ, в каких именно и какие функции там выполняю.
В общем, про смерть Артема Буканцева я узнал только часа через полтора, когда опера хоть немного, но убедились в том, что я вряд ли гожусь для немедленного помещения в кутузку. Меня угостили стаканом теплой воды, предложили дешевую сигарету, а потом посоветовали хорошенько подумать и сообщить «во избежание проблем», какие у меня были отношения с убитым.
Хотите – верьте, хотите – нет, но у меня не было ни малейшего желания рассказывать ни про угрозы в адрес Татьяны со стороны Артема, ни про недавний захват Буканцева с помощью моих арендаторов и последовавшую затем сцену на даче. Я прикинул, что два последних момента точно тянут на статью 127, часть вторая, пункт «а» – от трех до пяти. Да плюс еще 166-я «угонная». Там еще есть часть четвертая, где сказано про применение насилия, опасного для жизни или здоровья. Так что если вы, прежде чем забрать чужое авто, вырубите водителя путем долбания его по затылку, ушлый прокурор вполне может потребовать двенадцать лет общего режима и будет совершенно прав…
Врать мне пришлось недолго. Делать это я умею хорошо, и не совру, если скажу, что научился сам верить в свою ложь, по крайней мере, на тот момент, пока излагаю искаженные версии фактов. Кроме того, я был почти уверен в том, что американцы вряд ли выставят меня под обвинение, а сам Артем уж точно ничего не расскажет. Виталий Парамонов сердито дымил никотином и рисовал каракули на листе бумаги. К сожалению, протокол он тоже нарисовал. И в нем были мои ложные показания, за которые я мог бы понести ответственность… Но не собирался этого делать.
– … А он-то сам, этот Буканцев, кто такой? – спросил я, когда опера окончательно убедились в том, что я не та рыба, которую можно прямо сейчас кидать на сковородку.
– Я думаю, тебе этого лучше не знать, – проворчал Парамонов, выписывая мне пропуск.
…Я ожидал, что про меня вспомнят мои арендаторы, но не думал, что это случится так скоро. Около семи часов утра позвонил Ричард Бэрримор и без долгих предисловий заявил:
– Андрей, у меня есть предложение. Есть работа. Нам нужен водитель с такой машиной, как у тебя.
Так. Учитывая, что от некоторых клиентов я был вынужден отказаться, и денег у меня негусто, надо бы согласиться. Но слова Павла я помнил очень хорошо: «как только они подкатят к тебе с каким-нибудь предложением, пусть даже безобидным на первый взгляд, постарайся разобраться, чем оно в будущем может для тебя обернуться. В крайнем случае можешь даже позвонить мне.»
Павлу звонить уже невозможно. Искренним человеком его тоже сложно было назвать. Но не идти же неизвестно к кому в ихнюю «церковь» для консультаций! Особенно после того, что рассказала Эльвира.
– Ричард, мне нужно подумать, – сказал я. – Хотя бы до вечера.
Бэрримор без особого восторга дал мне возможность потянуть время, а я тем временем направился завтракать. По дороге на кухню до меня донеслась тревожная трель брелока автомобильной сигналки, и одновременно с улицы послышались завывания. Обычное дело! Правда, на этом микроавтобусе еще ни разу не было ложных срабатываний. Я не спеша подошел к окну, готовясь уже отключить ревун, но тут увидел, что тревога-то вовсе не была ложной! Какие-то два отморозка пытались отломать зеркало заднего вида.
Я приоткрыл окно и громко заорал, не стесняясь в выражениях. Отморозки задрали свои физиономии, на секунду прервав занятие, но не убежали, а принялись отрывать зеркало с удвоенной энергией.
Вот мерзавцы! Я схватил стоящую в углу прихожей обшитую металлическими лентами рукоятку от хоккейной клюшки, заготовленную как раз на какой-нибудь подобный случай, и распахнул двери квартиры – внутреннюю и наружную, такие же, как сейчас почти у всех.
И был немедленно вброшен внутрь сильнейшим ударом. Упал я неудачно, прямо на спину, задрав ноги и пребольно ударившись обо что-то правым локтем. Но тут же сгруппировался и метнулся в сторону. Вовремя! Первый из ворвавшихся в квартиру наладился было мне ботинком между ног, а такой удар оставляет мало шансов на успешную оборону.
Даже если драться один на один. Но тут дело было хуже. Со мной пришли разобраться сразу трое, плечистых и крепких. Орудовать кольями у меня опыт большой, но не в тесном помещении квартиры в панельном доме. Я попытался ретироваться в комнату, чтобы вынести оконное стекло и привлечь внимание: бог с ним, со стеклом – здоровье дороже.
Вероятно, второй из нападавших просек что-то подобное, поэтому он, перескочив через меня, буквально влетел в дверной проем, рухнул на пол, но тут же вскочил и встал в боевую стойку между мной и окном. Стоя у стены, я крепко сжимал в руках клюшку. И как только этот парень сделал выпад, я легко двинул своим орудием ему по клешням. Он с воплем отскочил.
Из прихожей доносились металлические щелчки – замыкающий запирал дверь. Сию же секунду тот, который врывался первым, тоже впрыгнул в комнату. Этот был здоров как кабан, и я его встретил колющим в солнечное сплетение. Раздалось громкое хрюканье.
Я отбил вторую атаку со стороны окна, неудачно свалив монитор со столика, находящегося у меня за спиной. Кабан предпринял еще один бросок, и я попытался достать его рубленым по физиономии. Мужик легко уклонился, клюшка долбанула его по плечу, не принеся никаких повреждений.
Третий пока так и не подключился – уж очень тесно было тут для хорошей драки. Мне стало ясно, что парень у окна менее опасен, чем здоровяк, поэтому я еще раз двинул с пол-оборота ему по рукам, и вознамерился поработать с крупным детиной как следует.
Но мне не довелось этим заняться. Кабан уже держал в руке пистолет Макарова. Складывалось впечатление, что я попал.
– Положь палку и сядь, – спокойным тоном сказал детина.
Я отпустил клюшку и, стараясь не поворачиваться к бандитам спиной, сел на стул возле компьютерного стола. Тем временем третий тип куда-то исчез. Были слышны его шаги со стороны кухни, щелканье шпингалетов…
– Никого больше, – сказал он, входя в комнату.
– Где твоя жена? – спросил кабан.
Такого вопроса я не ожидал. Вооруженный, немолодой уже мужик с седеющими висками, круглой розовой физиономией и носом, действительно похожим на свиной пятак, одетый в серую ветровку, уселся на кровать и стал ждать ответа. Габаритами он немного походил на давешнего
