что делает и чего хочет он.
– Тогда если не спишь, займись со мной сексом, – выдохнула Даша.
Глава 13
2016 год
– Даша, как ты можешь путаться со Звенигородцевым, зная, что он женат? – горячилась Лена. – Ты же говорила, что никогда не свяжешься с женатым мужчиной.
– Путаются и связываются маргинальные личности, а я встречаюсь с Максимом, – ответила Даша. – И то, что он женат, это совсем не моя проблема, скорее проблема его жены, – понятно, что этими словами она обижала Лену, которая до сих пор не могла простить измену мужа, но и Лене не следовало вмешиваться в ее дела.
– Значит, ты и обо мне думаешь так? – не удержалась Лена.
– Я думала, мы сейчас говорим обо мне, Максиме и его жене, – вздохнула Даша. Она так надеялась на тихий вечер с подругой, неспешный разговор за чаем с тортом «Захер», который успела купить во время пересадки в венском аэропорту, в итоге же оказалась втянута в обсуждение своих отношений с Максимом, к которым примешивалось Ленино разочарование в собственной жизни. В последние годы Даша старалась щадить подругу, не высказывать свое мнение насчет ее поступков в личной и в профессиональной жизни, вот только ее саму щадить никто не собирался.
– Мы говорим о твоем отношении к семье, – Лена со звоном поставила чашку на стол, – О твоих странных взглядах на брак, детей и вообще, о том, как ты поступаешь с людьми.
– А как я поступаю с людьми?
– Ты используешь их. Идешь по трупам. Считаешь, что дорогая квартира, машина и наряды заменят тебе всё, что ты такая успешная, а все остальные – просто грязь.
– Лена, остановись, – тихо сказала Даша. Она знала, если подруга не замолчит, она и сама выскажет все, что думает о Лене, о ее нелепом замужестве, о ребенке, которого та родила в двадцать три года, а потом не уделяла внимания, пытаясь свести концы с концами.
– Почему я должна останавливаться? – Лена не и думала прекращать свою обличительную речь, наоборот, все сильнее повышала голос. – Ты снисходишь до нас, вся такая «Я сделала одолжение, приехав в вашу глушь», занимаешь должность, которой многие ждут долгие годы, а потом считаешь, что можешь забрать чужого мужа.
– Лена, в чем дело? – еще тише произнесла Даша. – Тебе не нравлюсь я? Моя должность? Ты вдруг стала подругой жены Звенигородцева? Я почему-то считала тебя своей подругой, это что, уже не так?
– Мне надоело быть серой мышкой при тебе, принимать твои подарки и делать вид, что мы с тобой дружим.
– Наверное, делать вид действительно трудно, – Даша встала и подошла к окну, ей было тяжело даже смотреть на Лену. – Но мне этого не понять, я-то не делала вид, я дружила с тобой, и делала подарки, просто потому, что хотела доставить радость.
– Мне и моей дочери не доставляли радость балетки за двести евро, когда ее зимнее пальто стоило меньше, – зло бросила Лена.
– Ну тогда прости меня за эти балетки, – попыталась улыбнуться Даша. Она продолжала смотреть в окно, не желая, чтобы подруга, теперь уже, наверное, бывшая видела ее слезы. – И, Лена, езжай домой. Я не умею ссориться, но просто не знаю, как и о чем дальше говорить с тобой.
Даша услышала, как захлопнулась дверь, и только после это отошла от окна.
«Что ж, еще минус один», – в последнее время круг ее близких и друзей не пополнялся, а только сжимался все сильнее и сильнее.
***
Мамины блинчики с творогом, кофе из старой джезвы, ощущение, что тебя любят, независимо от того, успешна ли ты, красива ли, совершаешь глупые поступки или наоборот. Даша любила проводить выходные с мамой, в разговорах, в прогулках по городу, в бытовых мелочах, походах на рынок и пробежках по магазинам, правда, в последний месяц с мамой удавалось побыть не так уж часто – встречи с Максимом захватили все Дашино время, вечера, субботы и воскресенья. Она обнаруживала его вещи в своей гардеробной, ботинки в коридоре, машину на парковке рядом со своей. Наверное, давно следовало спросить, а что он сказал жене, как объяснил почти еженощное отсутствие дома, но Даша не спрашивала – отношения Максима с женой ее не касались. Они не говорили о будущем, только вспоминали прошлое, общее и все то, что произошло, пока они были далеко друг от друга. Макс рассказывал, как пытался справиться с грузом проблем после смерти отца, Даша говорила о работе в Цюрихе и о годах в Москве, они оба как запретные обходили только две темы: ее отъезд в Америку и его брак. Макс готовил ей завтрак и одновременно с ней уезжал на работу, иногда они обедали вместе, ужинали где-то в городе или вместе что-то делали дома. Когда Даша засиживалась за компьютером допоздна, Макс уговаривал ее отправиться спать, а когда он рассматривал какие-то чертежи, забывая о времени, она молча выключала свет и просила пойти с ней в постель.
– Даша, о чем ты опять замечталась? – мама поставила перед ней чашку с кофе.
– Да я вот думаю, мам, я что, правда, плохой человек?
– Даша, с чего это? – мама посмотрела на нее с беспокойством. Она, как никто другой знала, что дочь только кажется сдержанной и даже холодной, а в душе у нее творится, Бог знает что.
– Да, так, ни с чего, – Даша махнула рукой. У нее было странное состояние, какая-то детская радость и одновременно предчувствие беды.
– Даша, не темни, – мама, когда было нужно, могла сказать это тем самым голосом, что хотелось признаться во всех своих грехах лет с десяти.
– Понимаешь, вот Ленка говорит, что я иду по трупам, что никого из окружающих за людей не считаю. На работе меня, кроме как мегерой, вообще никто не называет. Даже у тебя на работе многие до сих пор упрекают меня за то, что убедила тебя продать бизнес. А я ведь не делаю ничего плохого, просто живу так, как хочу, делаю свою работу, так, как нужно, – Даша почувствовала, как к горлу вновь подступают слезы. В последнее время каждый мало-мальски важный разговор сопровождался слезами.
– Даша, ты совсем не плохой человек. Я это знаю, и не просто говорю тебе как мать, только, чтобы успокоить. Но ты часто обижаешь людей, не всегда со зла, просто в силу характера. Но те, кто любят тебя, те прощают.
– Мама, ну почему так?
– Может, я виновата. Я всегда хотела видеть тебя сильной и успешной, давала тебе понять, что только, став самостоятельной, ты будешь счастливой. А ты превзошла все мои надежды, стала очень самостоятельной, а счастливой тебе еще предстоит стать.
– Иногда мне кажется, что я просто физически не могу быть счастливой, что мне всегда нужно больше, чем у меня есть,
