Елизавета примерила бархатную полумаску, отступила на шаг от зеркала и раскрыла веер. Он послушно затрепетал в руке, то приближаясь к лицу, то отлетая прочь, то вновь приближаясь…
Да, в роли незнакомки ей будет нетрудно найти кавалера, который захочет пригласить ее на танец.
43
Трон диву давался, как графине удается каждый год внушать гостям бала-маскарада мысль, будто семья преуспевает. Ведь гости, поднимаясь по скрипучим ступеням главной лестницы, видели и обвалившуюся штукатурку, и мельчайшую белую известь, сыпавшуюся с потолка, и трещины толщиной в палец на перилах.
Тем сильнее было чувство удивления, возникавшее буквально у каждого, попадавшего в бальный зал. При виде более трех сотен горящих одновременно свечей, создававших. мягкое, медового оттенка освещение, многие из гостей, особенно те, кто впервые оказывался на балу у Тронов, восхищенно останавливались. Торжество графини бывало в эти моменты столь велико, что от избытка его она молодела и хорошела. Да, бал-маскарад всегда оставлял сильное впечатление – как хорошо продуманные, тщательно выполненные и правильно расположенные на театральной сцене декорации.
Когда Троны в 1775 году принимали императора Иосифа II, сына Марии-Терезии, гостей в зале обслуживали почти семьдесят слуг – в домашнем архиве Тронов имелось подробное описание этого памятного вечера. Почти сто лет спустя, в феврале 1862 года, прихоти ста пятидесяти гостей должны были удовлетворять всего тридцать лакеев. Десять из них стояли с факелами в руках вдоль парадной лестницы, как живые канделябры; остальные принимали заказы гостей в самом бальном зале и примыкающих к нему комнатах – разносили напитки, угощали в буфете и относили использованную посуду на кухню. Как и полагалось на балах, был приглашен оркестр – двенадцать музыкантов из театра «Ла Фениче». Стоимость проведения бала-маскарада, включая вино, напитки, а также чайный стол, составляла около двухсот лир – почти треть годового содержания комиссарио Трона. В былые времена на таких балах завязывались разные полезные знакомства, устанавливались необходимые деловые контакты. Нынче, когда жизнь Тронов состояла из одних расходов, а никаких доходов не предвиделось, бал этот был для семьи предприятием разорительным.
Гости начали съезжаться вскоре после восьми часов вечера. Первым прибыло семейство Мочениго. Лицо графа Мочениго, как обычно, было покрыто красной сыпью, а некрасивые зубы выступали вперед; его сестра была в поношенном платье. Сестра была воплощением необеспеченной старости и своей готовностью в любой момент закончить земное существование напоминала лестницу в палаццо Тронов. Мочениго не давали собственных балов уже лет двадцать; первый этаж своего палаццо они сдавали внаем – без этого у них не хватило бы средств на ремонт дома. Они не скрывали зависти к семье Тронов, которые давали ежегодно балы-маскарады, несмотря ни на какие финансовые трудности.
После Мочениго появилась целая орда Приули; они словно принесли с собой запах своего палаццо – его отсыревших потолков, трухлявых скрипучих полов и плесени. Семейство Мочениго весьма прохладно приветствовало семейство Приули, с которым с давних времен вело серьезные наследственные споры. Все вместе они направились в гобеленную комнату, чтобы подкрепиться холодными закусками в буфете; там к ним вскоре присоединились представители других старинных родов Венеции – так звери в степи сбегаются к водопою. Эти родовитые венецианцы всегда приезжали на бал Тронов пораньше, чтобы с плохо скрываемой жадностью накинуться на пирожные и куриные ножки, следя при этом друг за другом, – так делали их предки еще столетия назад во время выборов дожей.
К десяти часам в зале стало чертовски тесно и душно. Толпа возбужденных дам в платьях с рискованными вырезами, со сверкающими колье, в самых разнообразных масках (из гладкого бархата, с жемчужинами и блестками, в масках кошек и лисиц, в масках птиц, украшенных пестрыми перьями, в восточных масках с разноцветными камнями – сапфирами или рубинами) невольно заставляла вспомнить о магараджах и их избранницах. Оживленные остроумные разговоры, взрывы хохота тут и там не оставляли сомнений, что веселее и лучше, чем на маскараде в палаццо Тронов, нигде быть не может. Особенно если на потолке бального зала рукою Джакопо Гварана изображены небеса обетованные.
В этом году стало больше гостей, которые сочли возможным появиться на балу во фраках, а не в камзолах, жилетах и панталонах по колено. С точки зрения хорошего тона это, возможно, было несколько предосудительно, но Трону нравилось, как черный цвет фраков вписывается в неяркие пастельные тона костюмов XVIII века и выигрышно оттеняет их.
Гости подъезжали один за другим, и вскоре в вестибюле началась обычная для бального вечера толчея. Трон отдал приказание: удостоверившись в наличии приглашений, проводить людей в салоны как можно быстрее; однако гостей скапливалось все больше, и слугам становилось все труднее следить за порядком, Так бывало всегда, и Трон чувствовал, что обычный для бала ажиотаж достиг сейчас той точки, когда невозможно проконтролировать происходящее. По выражению лица графини, по тем недовольным взглядам, которые она бросала в вестибюль, протягивая руку для поцелуя очередному гостю, Трон понял, что мать нервничает.
Тем временем музыканты заняли свои места. В десять часов вечера начинался тур танцев – это было для Тронов традиционным сигналом, что пора оставить свое привычное место в центре зала и отправиться в гобеленную комнату, к чайному столу. Тот, кто приедет на бал с опозданием, должен будет пробиваться через всю эту толпу, чтобы приветствовать хозяев в гобеленной.
Графиня прошла вперед, кивая на каждом шагу дамам в масках и полумасках; кое с кем рядом она останавливалась и обменивалась несколькими фразами, а потом шла дальше мимо жавшихся к стенам гостей. Возник круговорот, скоро превратившийся в веселый поток людей, танцующих на блестящем паркете зала. Трону пришлось отойти в сторону, чтобы случайно не оказаться на пути какой-нибудь пары, кружащейся в вальсе.
Он увидел ее на противоположной стороне бального зала – молодую женщину высокого роста в черном шелковом платье и черной полумаске; длинные черные перчатки выше локтя оставляли открытыми предплечья. Трон почему-то подумал, что незнакомка не знает, насколько соблазнительно выглядит.
Она величественно стояла у высокого столика, как бы в стороне от веселящихся гостей, и, казалось, чего-то или кого-то ждала. Вдруг незнакомка посмотрела через зал прямо в глаза Трону. Так, по крайней мере, Трону показалось; потом она направила в его сторону веер и тут же опустила его. На «языке вееров» это означало: я желала бы потанцевать с вами.
И ноги сами понесли Трона в сторону незнакомки. Он обошел пастуха и пастушку, ловко увернулся от торопившегося в противоположном направлении Пьеро в птичьей маске, но в самом центре бального зала, куда после первых тактов музыки устремились танцоры, потерял незнакомку из виду.
Когда Трон очутился там, где она совсем недавно стояла, ее и след простыл Не было незнакомки ни в гобеленной комнате, ни в салоне графини. Когда две минуты спустя Трон перегнулся через перила, оглядывая вестибюль, таинственной дамы не оказалось и здесь.
– Алвис!
Трон оглянулся и увидел Алессандро, смотревшего на него с озабоченным видом.
– Ты кого-нибудь ищешь? – спросил старый слуга.
– Э-э… нет… я… – И Трон умолк. Он не испытывал никакого желания рассказывать Алессандро о даме в черном.
– С тобой хочет поговорить некая графиня Хоэнэмбс.
– Почему же она не обратилась прямо ко мне?
– Она хочет поговорить с тобой с глазу на глаз.
– Она сказала, о чем ей хочется поговорить?
– Об убийстве на пароходе «Ллойда».
Нынче вечером Трон дважды вспоминал это происшествие. Первый раз – когда здоровался с полковником Пергеном, который во фраке выглядел весьма импозантно и не скрывал своего хорошего настроения. Второй раз – когда обменивался рукопожатием с Хаслингером, который появился почти следом за Пергеном Оба раза Трон отмахивался от этой мысли, как от докучливой мухи. Услышав, что с ним хотят поговорить именно об этом, Трон с досадой заявил Алессандро:
– Графиня может побеседовать со мной завтра утром в полиции.
Алессандро кивнул.
– Это самое я ей и предложил, только она сказала, что дело не терпит отлагательства. Графиня приехала на бал вместе с Кёнигсэггами.
– Кёнигсэгги у нас?
Алессандро кивнул.
– Графиня Трон как раз беседует с ними.
– А где графиня Хоэнэмбс сейчас?
– Я отвел ее в часовню. Там вы можете переговорить без помех.
Что-то в тоне Алессандро заставило Трона улыбнуться.
– Как она выглядит?
– Тебе она понравится.
– Тогда я, пожалуй, пойду туда прямо сейчас.
