В Первую мировую войну Дюшана признали негодным к военной службе — он утверждал, что у него слабое сердце, но, возможно, его не взяли в армию из-за проблем с психикой. Устав объяснять всем и каждому, почему он не на фронте, летом 1915 года Дюшан сел на судно, отплывающее в Нью-Йорк.
В Америке игры с искусством продолжились. Дюшан купил лопату для уборки снега и вырезал на рукоятке абсурдную фразу: «Аванс за сломанную руку». Он поставил вертикально велосипедное колесо на табуретку. Всё это — «редимейды», объявил он ошарашенной публике (то есть предметы промышленного производства, оформленные как произведения искусства). На выставке 1916 года он явил миру объект, выразивший идею редимейда во всей полноте: фаянсовый писсуар, подписанный «R. Mutt»[22] и названный «Фонтаном».
Так почему редимейды — искусство? А потому, настаивал Дюшан, что, «взяв обычный предмет обихода, я позиционировал его так, что значение пользы исчезает под давлением другого названия и иного подхода». Его объяснения можно было понять в том смысле, что он хотел заставить зрителей увидеть обиходные предметы в ином свете, но оказалось, что красоту Дюшан вовсе не имел в виду. Он стремился уйти от визуального восприятия, «восприятия сетчатки», как он это называл, к чисто интеллектуальному, или «церебральному», восприятию. Смысл был не в том, чтобы увидеть писсуар в новом свете, но чтобы думать о нем с иных позиций. Ну вот, теперь все понятно.
КТО ОНА, ТВОЯ ДАДА?
В 1917 году, когда США вступили в войну, Дюшан опять бежал, на сей раз в Буэнос-Айрес. После заключения мира он вернулся в Париж, где обнаружил новое направление в искусстве антивоенного толка и его создателей. Направление, получившее по воле его основателей название «дада» — так французские детишки называют своих любимых игрушечных лошадок, — отрицало все нормы и условности, включая саму идею искусства. Это были антихудожники, искавшие, как бы разрушить эстетику, оскорбить публику и растоптать общественные ценности. Казалось бы, Дюшану прямая дорога в дадаисты, верно?
Не верно. Дюшану хватило одной-единственной причины, чтобы отвергнуть дадаизм, — ведь это было «направление», а Дюшан чурался коллективных действий. Однако он представил работу, которая стала одним из символом дадаизма: взяв дешевую открытку с репродукцией «Моны Лизы», он наспех пририсовал даме усы и бородку, а внизу сделал надпись L.H.O.O.Q. Если произнести эти буквы на французский манер, то их звучание напомнит фразу elle a chaud au cut, что можно перевести как «у нее горячая задница». Этими почеркушками Дюшан высмеял само понятие шедевра и поставил под сомнение столетия западной культуры.
КАК РРОЗУ НИ ЗОВИ…[23]
В начале 1920-х Дюшан работал с перерывами над сложной композицией «Невеста, раздетая донага своими холостяками», иногда называемой «Большое стекло»; композиция состояла из двух огромных стеклянных панелей, дополненных свинцовой фольгой, запальными шнурами и пылью. Потратив на этот проект годы, Дюшан в итоге к нему охладел и не закончил свое произведение; он отвлекся на создание своего «альтер его» — женщины по имени Рроза (да-да, два «р») Селяви.
Рроза творила свои собственные произведения, публиковала бесчисленные каламбуры и картинки, обыгрывающие популярные образы в искусстве; «ее» фотографировал художник и фотограф Ман Рэй. (В женском платье Дюшан выглядел душкой.) Этот трюк принес Дюшану столь громкую славу, что некий торговец произведениями искусства предложил художнику годовое жалованье в 10 000 долларов с условием, что тот будет поставлять ему по произведению в год. Но в 1923 году Дюшан объявил, что порывает с искусством ради шахмат. Впрочем, Рроза Селави продолжала безостановочно публиковать издевательские картинки и делать абсурдные заявления вплоть до конца 1920-х годов. (Например, в 1924 году «она» предложила модель платья «исключительно для дам, страдающих икотой».) Дюшан однако усиленно занимался шахматами и, надо признать, немало преуспел в этом деле: в 1925 году он получил звание гроссмейстера и выступал за французскую команду на международных шахматных олимпиадах.
ЕЩЕ ОДИН ТРЮК, И Я УЙДУ
Когда разразилась Вторая мировая война, встревоженные американские заказчики приложили огромные усилия, чтобы вызволить Дюшана из Франции и привезти в США. Дюшан привередничал, медлил и, кажется, плевать хотел на своих благодетелей, но все же в июне 1942 года прибыл в Соединенные Штаты, откуда не уехал и после войны. В 1953 году он довольно неожиданно женился на Алексине Саттлер по прозвищу Тини, которая была первой женой Пьера Матисса, сына Анри Матисса и известного в Нью-Йорке торговца картинами. Дюшаны жили между Парижем и Манхэттеном, оставаясь в гуще событий в мировом искусстве, и приятельствовали со всеми от Сальвадора Дали до Джексона Поллока. Дюшан умер внезапно от инфаркта в 1968 году после приятного ужина с друзьями.
И кто бы мог подумать, что он подготовил для публики финальный сюрприз. Почти через год после его смерти в Музее искусств Филадельфии выставили его последнюю работу. Дюшан оставил подробные инструкции по сборке этого произведения, названного «Дано: 1. водопад; 2. светящийся газ». В массивных двойных деревянных дверях просверлены две малюсенькие дырочки, и, посмотрев в эти дырочки, вы видите кирпичную стенку с пробоинами, сквозь которые проглядывает обнаженный манекен в человеческий рост, лежащий на куче хвороста с фонарем в руках. Из всех работ Дюшана эта, наверное, наиболее шокирующая — ощущение бесцеремонного вторжения в чужое пространство, вуайеризма, буквально стоит в воздухе. Дюшан, официально порвавший с искусством сорока пятью годами ранее, опять всех шокировал.
Дюшан задал тон дискуссиям в среде художников на столетие вперед, а возможно, и на более отдаленный период. Он подверг сомнению все основы искусства: красоту, смысл и внятность; обязательность индивидуального усилия для создания произведения; он даже усомнился в необходимости существования искусства в принципе. С тех пор любому художнику приходится отвечать на вызов Дюшана.
Плохой мальчик всем отомстил.
ОСКВЕРНЕНИЕ «ФОНТАНА»
Несмотря на то что четыреста ведущих деятелей британского мира искусства назвали «Фонтан» Дюшана наиболее влиятельным творением двадцатого века, эта работа не раз становилась объектом агрессивного поведения. Весной 2000 года двое художников-перформансистов, Юань Ча и Цянь Цуньси, попытались помочиться в копию «Фонтана», выставленную в лондонской Галерее Тейт. (Теперь в галерее этот экспонат хранится в прозрачном ящике во избежание новых попыток его… э-э… использования.) Возможно, китайцы хотели повторить более раннюю выходку другого художника, Пьера Пинончелли, которому в 1993 году удалось помочиться в другую версию «Фонтана». И на этом Пинончелли не успокоился. В январе 2006 года он обрушился на скульптуру с молотком, отколов маленький кусочек. При аресте Пинончелли сказал, что с его стороны эта была художественная акция, смысл которой сводился к тому, что «Фонтан» более не обладает провокативной ценностью, и которую, кстати, наверняка, одобрил бы сам Дюшан. Учитывая, что сам Дюшан утратил оригинал «Фонтана», с «разрушителем» копии трудно спорить.
ШАХ И МАТ
В 1927 году Дюшан женился, к изрядному удивлению Мэри Рейнольдс, которая была его любовницей на протяжении пяти лет. Невестой Дюшана стала двадцатипятилетняя богатая наследница Лидия Сарацин-Левассор — странный выбор для сорокапятилетнего художника-шахматиста. Они поженились седьмого июня и провели медовую неделю на юге Франции. Бедняжка Лидия была шокирована тем, что Дюшан днями и ночами решал шахматные задачки. Она так расстроилась, что однажды утром приклеила все фигуры к шахматной доске. После медового месяца в аду молодожены разъехались по разным квартирам, и спустя полгода Лидия подала на развод. Непонятно только, почему она так тянула с этим делом.
НАТЕ ВАМ!
Пусть Дюшан и «покончил» с искусством, однако его любили приглашать в качестве оформителя выставок других художников. Для сюрреалистической выставки в Париже в 1939 году Дюшан полностью закрыл потолок угольными мешками и запретил включать свет; посетителям выдавали фонарики. Впрочем, уже на следующий день пришлось вернуть освещение в зал, потому что гости, побывавшие на открытии выставки, унесли фонарики с собой, посчитав их за сувенир.
На сюрреалистической выставке 1942 года в Нью-Йорке Дюшан всюду развесил бечеву (на все про все у него ушло около двадцати километров веревки), намеренно затрудняя как перемещение по залам, так и сам процесс разглядывания экспонатов. Критик из «Нью-Йорк таймс» колко заметил, что бечева пришлась даже кстати — картины, возможно, выглядели лучше сквозь веревочную паутину.
НА РЕПЕТИЦИЯХ БЫЛО ВЕСЕЛО
В 1959 году Дюшан вместе с композитором Джоном Кейджем принял участие в музыкальном перформансе «Встреча друзей». (Кейдж наиболее знаменит композицией 1952 года «4'33»», представляющей собой четыре минуты и тридцать три секунды абсолютной тишины.) Кейдж и Дюшан уселись на сцене за шахматную доску, к которой были подключены звуковые усилители, транслировавшие в зал звуки, возникавшие при передвижении фигур. Первую партию Дюшан с Кейдждем сыграли до конца, однако вторую пришлось отложить — кто-то из них заметил, что зрители в полном составе покинула театр.
