Дальнейшее потом вспоминалось урывками: вот я опять пью «За прекрасных дам!», вот Дарья с пьяными глазами и заплетающимся языком говорит тост «За процветание нашего салона», вот Кристина, обняв Дашу, плачет у нее на плече. «Я думала что все, не выкарабкаюсь. Болезнь и кредит в банке. И тут вошел ОН!»… Девушки, а вы знаете, что ваш шеф сочиняет гениальные стихи, за которые уже передрались два литературных журнала? Продекламировать? Легко! Что-то там было про розы… И вот я уже пою дискантом:
Бе-елые-е ро-о-озы, бе-елые-е ро-о-озы!
Бе-е-е-еззащитны шипы,
Что с вами сделали снег и моро-о-озы,
Лёд витрин голубых.
Лю-у-у-уди укра-асят вами свой праздник
Ли-и-ишь на несколько дней
И оставляют вас умирать
На белом холодном окне…
Девушки кричат «Гениально!», просят повторить на бис и подпевают каждая на свой лад.
Вот Даша уже без блузки в одном лифчике ерзает у меня на коленях, а Кристина, обняв нас, пьяненько признается в любви, а затем мы все втроем пьем сладкую водку на брудершафт…
Пришел я в себя, яростно трахая кого-то сзади. Почему кого-то? Это же задница нашей массажистки! Мой периодически выныривающий нефритовый жезл радостно сиял зеленым светом, он то и был виноват в том, что опьянение очень быстро закончилось! Активировавшийся лечебный аспект в сочетании с мощью источника мастера мгновенно убрал алкогольное отравление моего организма. Я посмотрел в большое зеркало, висевшее на стене комнаты, и увиденное в нем действо еще больше меня завело: я был сверху бутерброда — стоял на коленях, держал за талию Дашу и насаживал ее на свой член. Даша стояла на четвереньках над лежащей Кристиной и целовалась с ней в засос. А Кристина лежала в самом низу и исступленно мяла полную грудь Даши. Я схватил рукой массажистку за волосы, зарычал и ускорился, буквально вбивая до упора свой нефритовый жезл. Даша оторвалась от Кристины и начала вскрикивать от каждого глубокого проникновения. Ее влагалище начало судорожно сжиматься в приступах накатывающего оргазма, я не выдержал и обильно кончил в девушку. Даша тоже бурно закончила и обессиленная свалилась в объятия Кристины. Я рухнул рядом с обнимающимися девушками и начал гладить их переплетенные тела. Мой лечебный аспект подействовал и на них. И, если Даша все еще лежала в затуманенном сознании после неожиданных «лечебных процедур», то Кристина посмотрела на меня совершенно трезвым взглядом. — Привет, — мило улыбнулась она.
— Иди сюда, твоя очередь, — ответил я ей с многообещающей улыбкой.
Глава 21. Дарья.
В автобусе две тетки кричат на пьяненького мужика:
— Я тебе покажу!
— Я тебе дам!
Мужик: — Даже и не знаю, красавицы, кого из вас выбрать…
* * *
С утра пораньше я свалил из салона, оставив досыпать утомившихся за ночь девушек. Кристина от перевозбуждения меня совсем заездила, да и Даше опять перепало… Не удивлюсь, если в нашем салоне скоро станет на одну одаренную больше.
Я же направился в принадлежащие приемному отцу мастерские, расположенные в промышленном районе Питера на берегу Невы прямо около Императорского фарфорового завода. Доехал на такси до нужного адреса, зашел в ворота. На территории большой промплощадки рабочий люд занимался повседневной работой: трактор убирал снег, стояли машины с курящими около них водителями в ожидании погрузки, вдалеке сверкала электросварка. Как будто в свой мир попал. Только вместо Газелей — Руссо-Балты. Нашел здание с вывеской «Мануфактура Шонуровых» и зашел в тускло освещенный предбанник. В будке вахтера никого нет. За будкой — пустой коридор с дверями цехов.
— Чего тебе, малец? На работу устраиваться пришел? — спросил пожилой мастер, выкативший тележку с коробками из дверей цеха.
— Мне бы Петра Алексеевича увидеть.
— Вон, в конце коридора дверь управляющего видишь? Тебе туда, — и покатил свою тележку к дверям другого цеха.
Нашел, вошел. За столом сидит неопрятный плотный мужчина лет пятидесяти в сером халате, Петра Алексеевича нет.
— Ты по объявлению на работу устраиваться пришел? — с недовольным видом оторвался от компьютера. — Я тебя еще вчера ждал, сложно было позвонить, предупредить, что вчера не придешь?
— Да, на работу, — мне стало интересно, что за работу предлагает наша мануфактура. — Вчера не мог позвонить, вот сегодня пришел.
И ведь ни слова не соврал. Я же в курс дел пришел вникать, и вчера я точно не мог позвонить, — А что делать, сколько платите?
— Заработок стабильный, сдельный: сколько сделаешь, столько и получишь. По началу, конечно, придется пояс затянуть — опыта ведь у тебя нет. А делать будешь, что мастер скажет. По началу — принеси, подай, иди нафиг, не мешай. Потом, как втянешься, поставят на более серьезную работу — упаковщиком.
— А у вас должность маркетолога или рекламиста есть? Я думаю, что там пользы больше принесу.
Мужик вдруг заорал: — Что, самый умный, да?! Руками, руками надо работать, понял!?! — и показывает свои ухоженные ручки без мозолей и машинного масла под ногтями.
— Ну, а все же? — я упрямо нагнул голову. — Вы же боретесь за эффективность труда? Меня ставить на подсобные работы все равно, что саморезы микроскопом забивать.
Мужик покраснел и заорал пуще прежнего: — Два вершка от горшка, а все туда же! У тебя, пацан, еще молоко на губах не обсохло, а ты уже начал учить, как надо делать! Хуеплет малолетний! Или иди, переодевайся и марш в цех, или пиздуй отсюда!
Открылась дверь, и зашел Шонуров, — Никанор Спиридоныч, чего шумишь с утра пораньше?
— Петр Лексеич, да совсем уже молодежь берега потеряла! Вот, воспитываю, — подскочил управляющий.
Я приветственно кивнул отцу.
— Ну, и как? Получается? — отец с любопытством посмотрел на меня.
— Да какое там! — управляющий махнул рукой и плюхнулся в кресло. — Все хотят бумажки в офисах перебирать, руками теперь никто работать не хочет.
— Да уж… Кстати, Никанор Спиридоныч, познакомься: Ярослав Петрович Шонуров — мой сын. Будет в дела твои вникать, помочь сильно хочет.
Вмиг покрасневший управляющий вскочил и сначала в замешательстве просто открывал рот, как выброшенная на берег рыба: — Ваше благородие, радость-то какая! А я и не знал, что у вас сынишка подрос. Позвольте представиться, Никанор Спиридонович Порошин — верный помощник вашего батюшки, — обратился он ко мне, стараясь придать себе вид лихой и придурковатый. Все, как повелось со времен Петра.
Я ласково улыбнулся управляющему: — Не сказать, что очень рад знакомству. Никанор, ты всех матами встречаешь?
— Ваш бродь, ошибочка вышла, — управляющий стал заискивающе заглядывать мне в глаза. — Совсем работяги совесть потеряли. То приходят на работу, то пропадают без вести. А кто будет план выполнять? — и чуть слезу не пустил, артист.
Я подошел
