— Я думал, ты скажешь, — выполню, а слышу какое-то немужское блеяние, — озлился Аккардт и с сардонической улыбкой назвал его «мямлей».
— Выполню! — неожиданно гаркнул Макарук.
— Вот это по-военному…
Так был завербован агент-террорист, которому ставилась задача не только проведения разведывательной работы, но и физического устранения двух советских офицеров, прибывших с Большой земли.
* * *
Как-то в селе, где базировался партизанский отряд, появился неизвестный парень, — как выяснилось, оказался украинцем из Волыни. Назвался он Иваном Макаруком. О себе народным мстителям рассказал, что недавно сбежал из гестаповских застенков. А теперь ему захотелось отомстить оккупантам, а потому искал встречи с партизанами, чтобы вместе воевать против гитлеровцев. Забыть издевательств над ним и его семьей, мол, он не может.
С «беглецом из гестаповских застенков» переговорил Александр Пантелеймонович. Разговор получился, оснований не верить пришельцу не возникло.
И всё же за новичком майор Зорич приказал неотступно следить, фиксируя его возможно подозрительные моменты в поведении. Однажды партизаны решили устроить банно-прачечный день. Они с желанием отправились на небольшую местную речку с довольно чистой водой. Соскучился народ по воде — плавали, плескались, мылись и стирали в реке, наслаждаясь по-летнему солнечным днем… Одним словом — отдыхали, что практически для фронтовой жизни было в диковинку и своеобразным раем среди окружающего их ада.
Макарук аккуратно сложил свою одежду — брюки и рубаху, положив их на видное место — бугорок, густо поросший высоким бурьяном. Рубаху сверху прикрыл полностью брюками. Сосед по купанию, заядлый курильщик Владимир Степанов, случайно потянул рубашку новичка, думал найти там в кармане сигаретку или папиросу. На этот жест самовольства партизана Макарук, как ошпаренный, выскочил из воды, явно чем-то перепуганный, и чуть было не бросился на «курильщика-стрельца» с кулаками.
— Ты чего копошишься в моей одежде? — закричал Макарук.
— Курить захотелось.
— Спросил бы… Я не курю.
— Ну, прости ради бога…
Итак, новичок повел себя явно неадекватно.
Об этой забавной и непонятной реакции новоприбывшего на привычные действия партизана было сообщено чекистам.
По указанию Зорича командир отделения под видом проверки чистоты верхней одежды личного состава попытался проверить и рубаху Ивана, но тот категорически отказался показать воротник. Доложили об этом инциденте Зоричу.
— Приведите его ко мне в палатку.
Вскоре появился и нарушитель уставной дисциплины.
На скулах майора рельефно заиграли желваки, брови сдвинулись к переносице, и он тут же ожег допрашиваемого испепеляющим взглядом.
Зорич не растерялся — одним рывком стянул рубаху с сопротивленца. Макарук сразу же побледнел. Его лоб и виски покрыл холодный пот, он задрожал весь и… признался, что является агентом гестапо. А заслан он в отряд для проведения шпионско-диверсионной… и террористической деятельности.
Как свидетельство своей принадлежности к гестаповской агентуре Иван дрожащими руками не оторвал, а резким движением отодрал воротничок рубахи. На внутренней его части была проштампована цифра «35» с печатью местного органа гестапо. Это был своеобразный пароль-пропуск. В случае внезапного задержания агента другими представителями немецкой власти он мог предъявить этот «вездеход» и его бы никто не посмел задержать.
На допросе Иван Макарук подтвердил главное, что, кроме сбора разведывательной информации, ему поручалось ликвидировать двух офицеров — гостей из Большой земли, якобы недавно прибывших в отряд.
— Кого же ты должен был уничтожить? — спросил Александр Пантелеймонович.
— Двух прилетевших на самолете советских офицеров-чекистов — майора Зорича и капитана Гурского, — ответил испуганным, дрожащим голосом неожиданно легко и быстро разоблаченный агент-террорист. Создавалось впечатление, что в нем уже шла борьба мотивов, а его признание чем-то напоминало явку с повинной.
«Налицо взаимоотношение истины и реальности, — философствовал Александр. — Реальность зависит от того, кто её воспринимает, в то время как истина — это ответ на вопрос, какова реальность на самом деле. Реальность воспринимается, истина распознается. Воспринимая реальность существования оборотня, мы распознали истину его разоблачением. Случайность — может быть, даже наверняка. Но счастливая случайность чаще всего находит того, кто меньше всего на неё рассчитывает… Даже такая своевольная дама, как Случайность, любит думающих, независимо какого пола…»
И тут Зорича осенила мысль — «…эта случайность ведь реальный шанс пробраться в разведшколу, „поиграть“ с гестапо и начать через нашего агента, если он окажется действительно нашим, осуществление операции „Люблин“. Вот оно, чекистское счастье — само прилетело в руки и показывает, с чего конкретно надо начинать. Счастье — в предчувствии счастья! Это смысл жизни разведчика! А с другой стороны, при чем тут смысл жизни — это сама многогранная жизнь!»
Офицер начал играть на национальных чувствах — заговорил с ним на украинском языке, который знал в совершенстве. Да и до этого он по-южному «гакал», а тут вообще стал для Макарука «щырым украинцем».
О себе агент рассказал, что обманным путем его втянули в это «поганое ремесло» — сказался материальный фактор, а потом под угрозами физического устранения его вместе с женой, проживавшей в селе недалеко от Люблина, он был отправлен на учебу в школу.
Чекист несколько дней «проникал» в душу агента, изучая его как человека и взвешивая «за» и «против» в его личностной структуре. Зорич хорошо усвоил истину — недоглядишь оком, заплатишь боком.
Поэтому он проводил с ним глубокие воспитательные беседы. На конкретных примерах показывал украинофобскую политику немецкого фашизма и его карательной системы. Говорил о стравливании нацистами трёх соседних славянских народов — украинцев и поляков, украинцев и русских.
Что касается первых, — он считал, что поводом к противостоянию послужила давнишняя вражда между украинскими и польскими националистами, оспаривающими верховенство на смешанных украинско-польских территориях Волыни, Полесья и Холмщины. Рассказал о подробностях гитлеровского плана «Ост» по искоренению славянских народов, мешающих установлению «нового порядка» в Европе.
— Я знаю, немцы как украинцев, так и поляков считают за нелюдей, за быдлоту, — подтвердил Иван. — Много раз не только слышал, но и видел это их скотское отношение к нам. Почему я — украинец — оказался в Польше? Меня бы убили там свои же христопродавцы — бандеровцы на Волыни, только из-за того, что у меня жинка полька по национальности. Такое «предательство» не прощалось нашими националистами, и мы вынуждены были с полячкой покинуть хутор, а вскоре пришлось сбежать с родного края. Я каждый раз молюсь, чтоб поскорей окончилась война, и мы могли бы вернуться в оставленный дом, к родственникам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
