Павел Петрович вынул из кармана клок чистой ветоши, вытер с лица капли пота и сказал с улыбкой:
— Вот бешеный корабль! Молнией уходит под воду, не удержишь!
Я спустился из боевой рубки в центральный пост, крепко пожал руку Павлу Петровичу (его весь экипаж звал по имени и отчеству) и поблагодарил за смелость, находчивость и мастерство.
Миноносцы беспорядочно сбросили несколько глубинных бомб. Вслед за тем акустик доложил, что слышит шум еще нескольких кораблей. Это подошли сторожевики, которые, по-видимому, сопровождали транспортные суда.
Я приказал уходить. И как раз вовремя — неподалеку стали рваться бомбы. Сторожевики атаковали лодку строем фронта, старались вытеснить ее из района позиции к северу. Однако бомбы рвались все время за кормой. Должно быть, корабли не обнаружили нашу лодку.
Вскоре нам удалось от них оторваться. А приблизительно через полчаса акустик доложил:
— На курсовом сто десять градусов правого борта слышу шум винтов многих транспортов!
Идет конвой! И большой конвой! Так вот почему фашисты провели такое сильное профилактическое бомбометание 6 марта, вот почему сторожевые корабли старались вытеснить нас из этого района.
Сейчас бы только и атаковать врага. Но, к величайшей нашей досаде, в торпедных аппаратах не осталось ни одной торпеды. В таком случае, раз уж мы сами не имели возможности уничтожить вражеские транспорты, надо было немедленно сообщить об их движении командованию.
Мы знали, что в феврале советские торпедные катера и авиация, перебазировавшиеся в район южнее Либавы, развернули активные действия на морских сообщениях противника в Балтийском море. Они-то и перехватят этот конвой.
Проведя разведку и установив, что идет шесть тяжелогруженых транспортов, мы дали об этом радио командующему флотом, а сами тут же ушли в сторону с вероятных курсов дозорных кораблей противника. Нам требовалось перезарядить торпедные аппараты и определить точно свое место.
В подводном положении прошли около трех часов, затем всплыли на поверхность и взяли курс на север. Определили свое место по маяку Хоборг и легли на грунт.
Торпедисты перезарядили торпедные аппараты, и на следующую ночь лодка вновь вернулась в свой район.
Ярко светила луна, видимость была хорошая, море около трех баллов — самые благоприятные условия для атаки.
На мостике верхнюю вахту вместе со мной несли вахтенный офицер лейтенант Бузин, сигнальщики старший матрос Шведенко и матрос Климов.
Шведенко долго молча наблюдал за горизонтом, а потом повернулся ко мне:
— Товарищ командир, вы не забыли, что сегодня восьмое марта? Хорошо бы преподнести боевой подарок нашим женщинам. Торпедисты уже написали на торпедах: «За славных советских женщин».
— Помню, Шведенко, о празднике, помню. Если найдем противника, то уж подарок нашим труженицам обязательно преподнесем. Зорче наблюдайте — от вас ведь очень многое зависит.
Рулевой Шведенко, высокий, статный парень, был у нас одним из лучших вахтенных сигнальщиков. Обычно он замечал силуэты вражеских кораблей раньше других. Товарищи подшучивали над ним:
— У тебя, Шведенко, не глаза, а локаторы.
Около полуночи мимо нас прошел на восток небольшой корабль. Мы уклонились от него, а минут через пятнадцать сигнальщик Шведенко доложил:
— Товарищ командир, на курсовом сорок градусов правого борта вижу силуэты кораблей.
Это новый конвой. Мы подкрались к нему поближе, оставили его на лунной дорожке, а сами зашли в темную часть горизонта.
В составе конвоя шли три тяжелогруженых транспорта в охранении четырех сторожевых кораблей. Я выбрал цель — головной транспорт водоизмещением четыре-пять тысяч тонн.
Чтобы произвести верный выстрел, нужно определить скорость и курс конвоя как можно точнее. Поэтому мы некоторое время двигались параллельно конвою на предельной видимости и с такой же скоростью, как противник.
Помощник командира занял свое место в запасном командном пункте. Я приказал приготовить трехторпедный носовой залп. Еще раз проверил все расчеты и установки на ночном прицеле. Приказал дать средний ход. К-52 стремительно шла в ночной темноте, временами чуть зарываясь во встречную волну.
Знаю: лейтенант Бузин в носовом торпедном отсеке приник сейчас к переговорной трубе, его подчиненные замерли у торпедных аппаратов.
Огромное судно приближалось к залповому пеленгу. Я отчетливо видел высокий бурун у его форштевня.
— Носовые аппараты, товсь!
Нить ночного прицела прошла через нос транспорта и поравнялась с фок-мачтой...
— Носовые аппараты, пли!
Через одну минуту и семнадцать секунд раздался грохот взрыва, и в ночной тьме полыхнуло огненное зарево. Яркое пламя взметнулось к небу.
— Лево на борт, ложиться на курс ноль градусов!
Это значит строго на север.
На полной скорости в надводном положении мы пытались оторваться от кораблей охранения, и это нам удалось.
— Товарищ командир, — радостно крикнул мне Шведенко, — транспорт тонет!
Теперь можно было погружаться. Глубинные бомбы, сбрасываемые сторожевиками, рвались на большом удалении от нас. Но нужно было все-таки быстрее уходить из зоны действия гидролокаторов, этих зловещих щупальцев, пытающихся схватить лодку. Мы увеличили скорость. Однако скоро взрывы загрохотали недалеко от нас. Очередная серия глубинных бомб сильно встряхнула лодку.
И в этот момент начал быстро расти дифферент — пять, десять, пятнадцать градусов. Все предметы, оказавшиеся плохо закрепленными, покатились по палубе. Больше всего я боялся, что две торпеды, подготовленные для зарядки в аппараты, ударят всей своей тяжестью в переборку дифферентной цистерны и пробьют ее. Это была бы тяжелая авария. Но старшина торпедистов Крестин и Тарасенко успели закрепить торпеды, и это спасло нас от катастрофы.
А дифферент нарастал, В голове мелькнуло: «Ударимся о грунт, и сорвутся дизели с фундамента».
— Пузырь в нос! Оба полный назад!
Мичман Перевозчиков открыл клапан.
Дифферент начал убывать. А потом нос лодки потянуло вверх.
— Снять пузырь с носовой группы цистерн!
Причина катастрофического дифферента на нос заключаюсь в том, что носовые горизонтальные рули заклинило на погружение. Рулевой-горизонталыцик Морозов теперь перевел рули на ручное управление и с большим усилием установил их в нулевое положение, а кормовыми рулями мастерски удержал лодку в горизонтальном положении на глубине сорока пяти метров.
Сторожевики долго не успокаивались. Они то быстро приближались к лодке, то удалялись. Но нащупать нас враг так и не смог.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
