Десять: И что если ты будешь вводить нас в заблуждение, чтобы защитить других, мы можем заставить тебя пройти через ужасающую боль?
Орсо: Мои господа, на мое имя существует траст где-то здесь, в Венеции. Доход выплачивается через Доминиканский орден.
Десять: Секретарь, займитесь этим quam primum [10]. Свяжитесь с местным Орденом и отправьте гонцов к доминиканцам во Флоренцию и Болонью. Проверьте, сможем ли мы подтвердить слова заключенного… Стража, почему заключенный так живо себя ведет? Мы думаем, он не слишком испуган. Вы не выполняете своей работы. [Брата Орсо ставят на колени]… Так-то лучше. А теперь, брат Орсо, когда ты впервые узнал о своем тайном обществе?
Орсо: Около семи лет назад. Брат Алессандро Баседжио, доминиканец, приехал навестить меня в Болонье. Он направлялся в Рим. Но я думаю, вы знаете, что он умер прошлой зимой.
Десять: Не предвосхищай наши вопросы… А этот Баседжио, он был из благородной семьи, ты случайно не знаешь? Да? Ну и что же заставило его приехать к тебе в Болонью?
Орсо: Этого я не ведаю, мои господа. В то время я не знал никого из Венеции, я хочу сказать, не считая трех венецианских студентов в Болонье. Но, казалось, брат Алессандро знал меня или, по крайней мере, знал обо мне. Десять: Это любопытно. Как он мог хоть что-нибудь о тебе знать?
Орсо: Я полагаю, что он узнал обо мне по внутренним каналам, через Орден. Так бывает. Десять: Не порочишь ли ты доминиканцев? Орсо: Нет, мои господа. Я бы никогда не возложил на них ответственность за свои поступки. Десять: Возвращайся к Баседжио. Орсо: Он каким-то образом знал – должно быть, через Орден, – что я работал в больницах для бедных в Болонье и Флоренции, и слышал о моем рвении к работе в братствах, которые приносят утешение осужденным мужчинам и женщинам, тем, кому предстоит умереть. Он этим восхищался и сказал, что вся его группа этим восхищается.
Десять: Еще бы! Его группа, ты сказал?
Орсо: Да, мои господа, и это была моя первая встреча с Третьим Городом, хотя тогда я этого не понимал.
Десять: И что же их так восхищало в твоих деяниях?
Орсо: Они думали, что я работаю во имя милосердия и любви к ближнему, они думали…
Десять: Постой, брат Орсо. Ты, конечно, понимаешь, что находишься здесь не для того, чтобы себя восхвалять… Ты хочешь, чтобы мы поверили, что ты ничего не знал о них, об этой группе из Венеции, в то время как они знали о тебе все?
Орсо: Да, мои господа, именно так и было. Они даже знали, что я родился в Венеции.
Десять: Что ж, что ж, хорошенькую же загадку ты нам задаешь! Тебя научили быть умным в Болонье, не так ли? Мы проверим, насколько ты умен. Ты предполагаешь, что эти призрачные существа из Венеции следили за твоей драгоценной особой. Так?
Орсо: Не совсем, мои господа. Если мне позволено будет так сказать, я не разделяю вашего тона. Но вы правы, они казались мне призрачными. Это подходящее слово.
Десять: Стражники, выведите этого словоохотливого священника из комнаты, пока мы не будем готовы вернуться к его показаниям.
[Опущено]
Десять: Заключенный, расскажи нам о яде, который ты носил при себе. У тебя было много времени перед тем, как стражники схватили тебя. Почему ты его не проглотил, как сделали некоторые твои сообщники? Тебе что – не хватило храбрости?
Орсо: Возможно, я был малодушен, как вы предполагаете… Но было еще одно препятствие. Самоубийство – это лишение себя высшего дара, если речь не идет о непереносимых страданиях. Оно запрещено Церковью, хотя ранняя Церковь восхищалась им у мучеников.
Десять: Переходи к сути.
Орсо: Чтобы спасти членов Третьего Города от рук Совета Десяти, я одобрял самоубийство. Но когда я сам встал перед выбором, я не смог это сделать. У меня было время для молитвы, и в тот момент, когда меня арестовали, все во мне изменилось. Я… я хотел встретиться с Десятью.
Десять: Минуту, пожалуйста. Чего это ты хотел? Ты сказал, что хотел встретиться с нами?
Орсо: Когда Третий Город был предан и мои собратья стали умирать, меня мучили два желания: бежать и остаться. Я был как в горячке, не зная, скрываться мне или, наоборот, ринуться вперед и попасть под арест, чтобы иметь возможность изложить наши взгляды. Я верил, что Десяти это может быть интересно. В конце концов, к чему еще весь этот допрос?
Десять: Где, монах, ты научился такому бесстыдству, в напыщенной Болонье или в хвастливой Флоренции?… Отвечай нам!
Орсо: Мои господа, я здесь для того, чтобы отвечать на вопросы, и я на них отвечаю. Именно поэтому я выразил свои взгляды в письме, которое вы обнаружили при мне.
[Из письма брата Орсо, обращенного к Совету Десяти]
[Опущено] …и вот случилось так, что ваши предки набрались храбрости построить новый город прямо поверх старого, отделив таким образом дворянство от простого люда. Они забрали верхний город и солнце себе, а простых людей поместили в нижний город, во тьму. Этот подвиг поразил всех: и самих ваших предков, и их соседей, и всю Италию. Но заметьте, ни один другой город не последовал примеру Венеции и не позволил себе подобного жестокого покушения на равенство и естественный закон, закон, предписывающий свободное распределение земных природных даров: воздуха, света, воды и солнечного тепла. На широкие окраины нижнего города попадает солнечный свет, это верно, но эти части оставлены богатым простолюдинам. Для беднейших торговцев, ремесленников, рабочих, трудящихся женщин и остальной бедноты оставлено мрачное, убогое, зловонное сердце нижней Венеции. Там свет солнца тускл и бледен, а колодезные воды нечисты, потому что вода сначала направляется в верхний город. Там, в домах, выходящих прямо на каналы, воздух сыр и смраден, и там обитают больные и изувеченные. Господа, пришло время частично разрушить верхний и нижний города и заново отстроить единый третий город на холмистой равнине.
[Опущено]
Десять: Где ты и твои сообщники проводили свои встречи и обсуждали планы?
Орсо: Мои господа, мы встречались на улицах, на рыночных площадях, на Большом канале, на рыбалке. Мы не прятались.
Десять: А как насчет постоялых дворов и домов в нижнем городе?
Орсо: Никогда. Это было бы слишком опасно.
Десять: Так говоришь ты, но мы говорим, что ты защищаешь группу предателей там, внизу.
Орсо: Нет, мои господа. Нам было безопаснее на улице. Иногда мы заходили в приходские церкви, Сан-Мартино и Сан-Даниеле, например, но только для молитвы.
Десять: И поскольку твоя доминиканская ряса была вам хорошим прикрытием, вы смотрелись как невинная группа, собравшаяся вместе для молитв, не так ли?
Орсо: Да, мои господа. Этот секрет лучше было хранить на людях. Наше излюбленное место встречи находилось неподалеку от этого помещения. Площадь Сан-Марко. Мы обычно ходили туда, потому что это не вызывало подозрений. Моя доминиканская ряса и дворянское происхождение одного из нас позволяли еще троим членам нашего кружка спокойно находиться в этой части верхнего города.
Десять: Тебе доставляет удовольствие издеваться над нами, рассказывая о ваших прогулках вокруг Сан-Марко, не так ли, брат Орсо?
Орсо: Нет, мои господа. Я ваш пленник, я стараюсь наилучшим образом ответить на ваши вопросы.
Десять: Нет, ясноглазый сир Орсо. Ты думаешь, что можешь водить нас за нос, и мы пока что милостиво позволяем тебе это делать, но только потому, что мы держим тебя за яйца, за твои упитанные монашьи яйца, и прекрасно знаем, что через пару дней от них останется только кровавое месиво.
Орсо: Мои господа, но ведь оттого, что вы лишите меня мужского достоинства, у вас его не прибавится.
Десять: Прекрасно, болтун. Это можно сделать прямо сейчас. Стражники, выведите его отсюда и…
Первая маска: Нет, господа. Еще не время. Пусть говорит. Он, очевидно, один из capi. Он знает слишком много. Черт с ней, с его надменностью.
Вторая маска: Этот человек – чудовище, не знающее раскаяния, господа. Вы это видите и слышите. Поэтому говорю: пусть наказание начнется сейчас же.
Первая маска: Нет, господа. Если мы пойдем этим путем, то потеряем целый день, даже больше. Это мелочная, бесполезная месть. Подумайте об этой процедуре. Он скорчится от боли в три погибели, не сможет ни слушать, ни говорить, а нам нужны факты сейчас, а не завтра. Посему призываю проголосовать.
[Примечание: Голосование о предложениях в Совете происходило тайно. Решения принимались простым большинством от десяти голосов. В случае равного голосования, пять к пяти, учитывался голос предводителя шести советников дожа, они присутствовали почти на каждом заседании]
Результат: семеро против кастрации, трое за. Предложение отклонено.
Десять: Брат Орсо, тебе следует благодарить нас за результаты этого голосования. Тебе еще рано молиться – это впереди. Наказание за твою дерзость отложено, но берегись. Заметь, что, в отличие от тебя и твоего Третьего Города, мы здесь поступаем по правилам. Но внемли предупреждению и держи свой язык под контролем. Три голоса уже отданы против тебя. Можешь быть уверен, их количество будет расти.
