— Франция! Из бутика!
— Хоть прямо с подиума. Это авантюра.
— Авантюра — всю жизнь в девках сидеть. Надо жить весело, с размахом. А от твоей жизни с тоски подохнуть можно. Работа — дом, дом -работа.
— Ну, знаешь, ты тоже…
— Т-с-с! Входная дверь хлопнула!
— Сергей?
Да, это он. Шаги в прихожей тяжелые, мужские. Выглянувшей из спальни жене Сергей Иванов подозрительно говорит:
— Куда-то собираешься?
— Сережа, я…
Люба тоже выглядывает из маленькой комнаты:
— Привет!
— Здрасьте. Хорошо выглядишь! Честное слово!
— Сереженька, нас не будет несколько часиков, — сладко поет Люська. — До… Ну, словом, поздно вернемся.
— Ой, что-то вы мне не нравитесь! Вид у вас странный. Словно у заговорщиц.
— Я возьму твою машину, Сережа?
— Мою машину? Люся, ты же совсем недавно разбила чужие «Жигули»! Не подумай, что мне жалко, но…
— Ох уж и разбила! Так, помяла чуть-чуть. Поцарапала. Тебе что, жалко?
— Я не хочу начинать разговор о том, что раз ты зарабатываешь деньги, то можешь тратить их, как угодно. Трать. То есть, бери машину. Я весь вечер буду дома.
— Вот и славненько, вот и чудненько! Любаша, пойдем.
— А не рано?
— Не рано. Не обсуждать же при нем наш план! — шипит на ухо лучшая подруга.
— А у нас есть план?
— Ха!
Энергичная Люська колобком выкатывается из подъезда. Люба за ней едва успевает. Успокаивает ее только мысль о том, что у дома, где ее ждут, она непременно встретится со Стасом. Интересно, охранники их вдвоем с Эльвирой в сауну везти собирались или порознь? Приятно будет посмотреть на его вытянувшееся лицо и сладко, по Люськиному пропеть: «Любимый, сюрприз!» И придется ему проводить свою операцию с двумя женщинами, а не с одной.
«Ситуация должна быть под контролем», -думает Люба, садясь рядом с Люськой в машину.
— О чем думаешь? — интересуется лучшая подруга.
— Ситуация должна быть под контролем. Я должна сегодня быть с ними. Один раз он вернулся домой, а второй раз может у нее остаться. Ну, уж нет!
— Правильно! За свое счастье нужно бороться! Мужик только до штампа в паспорте лев, царь зверей, а после тоже лев, но уже слуга дрессировщика. И всегда возвращается туда, где дадут кусок мяса и приласкают.
— Кто бы говорил! Сама себя утешаешь? Послушай, Люсенька, давай-ка я сяду за руль?
Подруга водитель неопытный, и Любе становится жутковато. Разве так можно? Ближе к центру такое оживленное движение, что надо глядеть в оба!
— Ничего, ничего, — бормочет Апельсинчик. -Успеем.
— Не сомневаюсь. На тот свет.
Когда Люська резко тормозит всего в десяти сантиметрах от «Лексуса», Люба в ужасе закрывает глаза:
— Ох!
— Пронесло же.
Лучше не смотреть. И зачем согласилась на эту авантюру? Поскорей бы добраться до места и сдаться на милость капитана Самохвалова. Чем ближе к назначенному времени, тем больше Любе хочется оказаться дома, на диване. Стас, должно быть, уже в пути.
— Люся, у тебя есть мобильный телефон?
— Конечно, есть!
— Может, мне позвонить?
— Успеешь. Дай мне номер его мобильника. Как только ты войдешь в дом, я ему звякну.
— Я не хотела тебя расстраивать, но Стас тоже, должен быть там.
— Где это там? — подозрительно спрашивает Люська.
— У того дома, куда мы едем. Видишь ли, Эльвире тоже назначили встречу в семь часов. Они, то есть, милиция, разработали какую-то операцию по задержанию.
— Так мы что, будем присутствовать?! Тоже неплохо. Я как чувствовала, что здесь сенсация, видеокамеру захватила. Класс! Знаешь, это хорошо, что твой капитан там будет. А то мне что-то боязно.
— Всегда надо сначала думать, а потом делать.
— Я хотела, как лучше.
— Ладно. Возможно, что мы приедем, а они уже там. И все кончится хорошо.
… — Элька, ты готова?
— Стасик? Привет! — долгий зевок.
— Да ты еще не одета! Мы и так опаздываем! Придется с мигалкой по улицам нестись!
— Ты что не соображаешь, в каком я виде? Вот!
Бывшая жена выставляет вперед ногу с перебинтованной лодыжкой.
— Что это?
— Упала. Полезла на антресоль за чемоданом и грохнулась вместе с табуреткой.
— Когда?
— Утром.
— У врача была?
— А зачем мне врач? Мне что, больничный нужен? Я на работу не хожу, ха-ха! Поваляюсь с недельку дома, все пройдет. Обычный ушиб. Или вывих. Или растяжение.
— И что делать? — рассеянно говорит он.
— Как что? У меня выпить есть, я сейчас лягу на диван, ты будешь меня жалеть, приготовишь мне ужин. Нам.
— С ума, что ли сошла? Там ребята ждут!
— Какие ребята?
— Опера! Это же целая операция разработана! Все из-за тебя одной!
— Но я же не виновата, что так получилось, Стасик!
— Значит, ты не можешь ехать?
— С больной ногой? Предлагаешь прямо с повязкой засунуть ее в туфлю? А до дверей квартиры ты меня на руках донесешь? Тогда я согласна, — мурлычет бывшая жена.
— Так. Значит, отбой?
— Скажи своим ребятам, чтобы они поднялись. Должна же я как-то компенсировать? Чайку попьем.
— Ну, ты и дура!
— Сам такой. Я думала, что ты изменился.
— Какой был, такой и есть. Да и ты не поумнела. Ведь ты не падала ни с какой табуретки, признайся, Элька! Ты просто испугалась. Проблем не хочешь. Когда прижало, готова была на все. И в операции участвовать, и показания давать. А когда поняла, что в любом случае платить не придется, моментально дала задний ход.
— А со мной что потом будет? — на глазах бывшей жены выступили злые слезы. — Ты живешь с этой со своей… С курицей. А я теперь одна. Кто меня защитит? Кто?
— Да ничего с тобой не будет!
— А ты знаешь! Вернись ко мне, и я поеду за тобой сейчас хоть на край света. Даже со сломанной ногой.
— Ты же сказала, что это простой ушиб!
— А я не доктор. Может и перелом.
— Эля, это глупо. В моей жизни ничего не изменилось. И я не изменился. У меня по-прежнему нет ни денег, ни отдельной жилплощади.
— А мне вообще некуда деваться. Меньше чем через месяц эту квартиру придется освободить.
— Это не деловой разговор, это просто выяснение отношений.
— Я никуда не поеду. Я больна.
— Черт! Даже если врубить мигалку, мы все равно к семи не успеваем! Но это же не приемная президента. Семь, восемь, девять, какая разница! Одевайся!
— Нет.
— Ты операцию срываешь! Я тебя в тюрьму посажу! Это же не игрушки, в конце концов!
— Сажай. Только не сейчас, потому что я возьму справку о своей болезни… Стасик, хватит капризничать. Проходи в комнату, садись на диван. Давай хотя бы чаю попьем.
— Хорошо. Только один звонок.
— Можешь воспользоваться моим телефоном.
— Спасибо огромное, у меня свой. Иди, ставь чайник.
В прихожей он негромко говорит:
— Мужики, поедем чуть позже. Баба задурила. Если хотите, можете подняться. Нет, ничего не отменяется…
… — Этот дом?
— Должно быть. Улица, номер, все сходится, -Люба посмотрела в бумажку. — Только я не вижу здесь оперативников.
— Что они тебе, на милицейских машинах сюда поедут! Замаскировались.
— Да? И что ты предлагаешь?
— Поднимайся наверх, а там посмотрим. Может, они в подъезде караулят?
— Что-то мне не по себе.
— Хочешь, я с тобой пойду?
— Ты-то здесь причем? Тебя не приглашали.
— А те, в квартире знают, кого куда приглашали! Ха! Скажу, что мне тоже велели отработать долг. Или я не рыжая? — И Люська гордо тряхнула апельсиновой головой.
— Сиди пока в машине.
Люба выходит из «Гольфа» и оглядывается по сторонам. Дом, как дом, тихий дворик, деревья, с которых уже наполовину облетела листва. В плаще, даже надетом на плотный пиджак, прохладно. Возле первого подъезда оживленно обсуждают что-то две бабульки, да девушка в синей куртке выгуливает породистого пса. Больше никого. Если Стас здесь, он должен подойти. Просто обязан. Может, в подъезде стоит?
Она смотрит в бумажку. Неуверенно заходит. Ни кодового замка, ни консьержа. Очень жаль. Был бы тот внимательный старичок со своим журналом, он бы не только все запомнил, но и все тщательно записал. Люба поднимается пешком. Второй этаж, третий. Тишина. Может, оперативники стоят чуть выше, на площадке четвертого этажа? Десять минут восьмого, Эльвира должна была приехать и, возможно, находится в квартире, за этой дверью. Позвонить?
Люба неуверенно нажимает на кнопку звонка. Лицо у парня, открывшего дверь абсолютно тупое, ни единой эмоции:
— Проходи.
Второй, одетый в черную кожаную куртку, энергично двигает челюстями, перекатывая во рту жевательную резинку:
— А рыжая не пришла. Ничего, она об этом еще пожалеет!
Как это не пришла?!
— Поехали. Здесь Колян останется на всякий случай. Тачка у него есть. Может, девушка и передумает. Если жить захочет.
