— Меня сочли деревенской курицей, не знающей своего места, — рассказывала Луиза в один из долгих дней, которые они с Билли проводили вместе. — И были правы — я действительно металась в поисках места в жизни. Пока человек не определится с призванием, у него, видишь ли, нет шансов добиться успеха.
Дома Билли поставил шкатулку на кофейный столик, откинул крышку и извлек лежавшую сверху длинную нитку пластмассовых жемчужин. Даже в ранней молодости, не имея ни гроша, Луиза ухитрялась стильно одеваться: к своим платьям, сшитым чуть ли не из лоскутков, она подбирала украшения из стеклянных бусин, дешевого металла и перьев. На ней любая тряпка смотрелась вещью из бутика. После капитуляции ньюйоркского общества Луиза перешла с бижутерии на нечто посущественнее: ее легендарная коллекция драгоценностей хранилась в сейфе в триплексе. Но она не забывала своих корней, и самодельная шкатулка со стеклянными бусами всегда стояла на виду. В спальне, где можно было сплетничать без помех, они иногда затевали игру в переодевание и нацепляли на себя бижутерию из шкатулки. Вот и сейчас Билли торжественно встал и, глядя в зеркало над камином, обмотал шею пластмассовыми бусами под жемчуг и состроил жеманную гримасу. «Ох, нет, нет! — замахала бы руками Луиза. — В этом ты похож на Флосси Дэвис. Жемчуг не твоя история, дорогой, попробуй лучше перья».
Перейдя на диван, Личфилд начал бережно выкладывать бижутерию на кофейный столик. Возраст некоторых украшений приближался к девяноста годам, они буквально рассыпались в руках. Билли решил обернуть каждую безделушку тонкой упаковочной бумагой и пленкой для сохранности. Он взял опустевшую шкатулку, собираясь поставить ее на бюро. Отсюда он будет любоваться ею перед сном и сразу после пробуждения и вспоминать о Луизе. Неожиданно крышка захлопнулась, пребольно ударив его по пальцам, и Билли резко наклонил ларец от себя, чтобы открыть крышку. Он никогда не видел шкатулку пустой и впервые заметил в задней стенке маленький замок. Неудивительно, что Луиза любила эту вещицу, — ей казалось романтичным иметь шкатулку с потайным отделением. Должно быть, самодельный ларец был настоящим кладом для умной четырнадцатилетней девушки с ярким воображением, которой в силу жизненных обстоятельств приходилось довольствоваться детскими сказками.
Это была простая защелка из бронзы — язычок удерживался крошечной шишечкой. Билли открыл замок и, зацепив за край пилкой для ногтей, отодвинул деревянную дверцу. В потайном отделении действительно лежал бархатный серый кисет, стянутый черным шнурком. Билли успокаивал и уговаривал себя, стараясь не слишком обольщаться. Зная Луизу, можно было предположить, что в свертке окажется заячья лапка.
Он ослабил шнурок и заглянул внутрь.
Увиденное вызвало в нем острое желание резко дернуть шнурок и притвориться, что ничего не произошло. Однако любопытство пересилило, и Личфилд медленно развязал кисет. Блеснуло старинное золото, сверкнули крупные, плохо отшлифованные изумруды и рубины, а в середине радужно заиграл огнями огромный бриллиант грубой огранки. Сокровище как раз умещалось на ладони. Билли вспотел от волнения, к которому вскоре добавились страх и замешательство. Он подошел к окну, чтобы получше рассмотреть находку, уже не сомневаясь, что держит в руках крест Марии Кровавой.
Акт второй
Глава 8
Инид Мерль любила повторять, что не умеет подолгу сердиться, однако теперь в этом правиле появилось исключение. Встречая в холле Минди Гуч, Инид демонстративно отворачивалась и смотрела в другую сторону, словно проходя мимо пустого места. В курсе новостей Инид держал швейцар Роберто, который знал все обо всех в доме. Именно он сообщил Инид, что Минди купила собаку, карликового коккерспаниеля, и что Райсам потребовалось разрешение домового комитета на установку внутристенных кондиционеров — просьба, в которой Минди планировала отказать. И почему, удивлялась Инид, нынешняя молодежь первым делом кидается повсюду устанавливать кондиционеры?
До примирения с Минди было далеко, но неприязнь к новым жильцам испарилась, как лужица в августовскую жару, в основном потому, что Инид заинтриговала обладательница огненных волос Аннализа Райс. Несколько раз в день Инид наблюдала за тем, как новая соседка выходит на террасу в испачканной футболке и шортах передохнуть от распаковывания коробок с вещами, опирается на перила в надежде ощутить освежающий ветерок, на секунду распускает «конский хвост» и тут же снова собирает волосы на макушке. Во вторник, самый жаркий день того лета, Инид передала через Роберто записку «для миссис Райс».
Всегда готовый помочь, Роберто лично доставил конверт к двери триплекса и с плохо скрываемым любопытством попытался заглянуть внутрь через плечо хозяйки. Без мебели и ковров квартира казалась огромной и гулкой, как дворец, хотя Роберто удалось увидеть только холл и часть столовой. Аннализа поблагодарила Роберто, решительно закрыла дверь и распечатала конверт. Внутри оказалась голубая визитная карточка с лаконичным золотым тиснением «Инид Мерль», а внизу была приписка: «Пожалуйста, заходите ко мне на чай. Я дома с трех до пяти».
Аннализа тут же кинулась наводить красоту. Она тщательно подпилила ногти, вымылась со скрабом и надела бежевые брюки и белую рубашку, завязав полы на талии. Взглянув в зеркало, она осталась довольна своим видом — непринужденно, но элегантно.
Квартира Инид оказалась не такой, как представляла себе Аннализа. Она ожидала увидеть обитую цветастым ситцем мебель и тяжелые портьеры, как у Луизы Хотон, а попала в музей шика семидесятых, с белым пушистым ковром в гостиной и подлинником Уорхола над камином.
— У вас очень красиво, — похвалила Аннализа, поздоровавшись с Инид за руку.
— Спасибо, милая. Будете «Эрл Грей»?
— О, мне можно любой.
В ожидании хозяйки Аннализа присела на белый кожаный диван. Через несколько минут Инид вышла из кухни с подносом из папьемаше, который поставила на кофейный столик.
— Я очень рада наконецто с вами познакомиться, — сказала она. — Обычно я первой знакомилась с новыми жильцами, но, к сожалению, в данном случае это оказалось невозможным.
Аннализа положила в чай ложку сахара.
— Все произошло так быстро, — улыбнулась она.
Инид махнула рукой:
— Вы тут ни при чем, это Минди Гуч спешила как на пожар. Впрочем, ее поспешность обернулась благом: здесь никому не нужна вереница потенциальных покупателей — это добавляет работы швейцарам и беспокоит жильцов. Но ваш случай — исключение. Обычно мы рассматриваем заявления основательно, не торопясь. Одному джентльмену пришлось ждать целый год.
