— Хватит подсчитывать такую ерунду! — оборвала я его. — Мы не должны упускать из виду то, что собака далеко не в безопасности у этой ужасной новобрачной. Просто помните, если это хоть немного успокоит вас… — Я посмотрела на Софию, которая не сводила с меня глаз. — Что это может спасти собаке жизнь.
Обычно отец входил из двери, ведущей в салон из крытого коридора, но тут отворилась главная дверь салона, и он, по-прежнему одетый в свою одежду защитного цвета, на цыпочках вошел в помещение. И засунул большой резиновый молот, который был у него в руках, за регистрационную стойку.
— Это их уймет, — проговорил отец. И принялся щелкать пальцами. Никто не двинулся с места.
— Лаки, — обратилась к нему Диди, мать Тьюлии, — а теперь ты что натворил?
Марио встал с места, чтобы выглянуть в окно.
У отца был вид кошки, сожравшей канарейку — у него всегда был такой вид, когда он поступал не слишком хорошо, Он принялся водить ладонями по голове взад-вперед, словно хотел отполировать ее до блеска.
— Выйдите на улицу и посмотрите на противоположную сторону, — предложил он. — Только по одному, чтобы на вас не обратили внимания — это на тот случай, если за нашим домом следят.
— Я пойду, — сказал Марио.
Отец снова стал щелкать пальцами, и к тому времени, когда Марио вернулся в салон, мы успели расставить стулья полукругом. Мы с Софией постарались сесть в противоположных концах.
Марио плотно закрыл за собой дверь. На нем была наглухо застегнутая сорочка цвета ржавчины, которая отлично подходила к его веснушкам.
— «Лучшая маленькая парикмахерская Маршберри» продается? — спросил он.
Отец хлопнул себя по коленям.
— Папа, — покачал головой Марио. — Ты не мог этого сделать.
Отец сделал вид, будто застегивает на молнию свои губы. Все повскакали со своих стульев и бросились к окнам.
— Послушай-ка, папа, — сказал Марио. — Нам не нужны неприятности. Нам и так придется раскошелиться, если мы будет устанавливать новую канализационную систему.
— Лаки, где вы взяли этот знак? — спросил Тодд.
Отец еще раз потер свою голову.
— В наши дни продается множество домов, Тодди. Это даже не было вызовом, хотя можно не сомневаться в том, что они вколотят этот знак в землю поглубже. Но все же их не так-то просто сдвинуть с места, как вам может показаться.
Тьюлия отвернулась от окна.
— Не понимаю я этого, — сказала она.
— Чего ты не понимаешь, моя маленькая bambino?[26] — спросил отец. — В эту игру играют двое. Им не удастся лишить нас бизнеса, если все будут думать, что «маленькая парикмахерская» уезжает из города.
Остальные все еще смотрели в окна.
— Ого! — вдруг воскликнула одна из девушек-стилистов. — А вот и представители парикмахерской. Назревает драма!
Марио снова поднял голову.
— Bay! Ну и парни!
— Я же говорил вам, — сказал отец. — Я играю свою роль, но вам всем следует начать одеваться здесь поярче.
Дверь салона распахнулась. Вошли двое парней. На обоих были обтягивающие джинсы и еще более обтягивающие футболки. У обоих были осветленные и мелированные волосы, выщипанные брови, и еще я заметила своим наметанным глазом работу ботокса, когда осторожно пригляделась к ним, чтобы определить, двигаются ли мышцы на их лицах, когда они разговаривают.
Отец подбоченился.
— Прошу прощения, — заговорил он, — но мы работаем по записи и не принимаем тех, кто зашел просто так.
— Можно подумать, нас это волнует, — хмыкнул тот, что был повыше и посветлее.
— Вот и отлично, — сказал отец. — Потому что я косметолог, а не волшебник.
Высокий парень поднял знак с надписью «Продается».
— Вам что-нибудь об этом известно? — спросил он. Папа переплел пальцы на макушке своей лысой головы.
— О чем?
У меня было такое ощущение, будто я попала на место действия старого вестерна. Я сделала шаг вперед.
— Послушайте, — сказала я, — в этом волосатом городе хватит места для всех нас.
— Скажите это вашему старику, — посоветовал мне высокий.
Тут заговорил тот, что был пониже:
— Знаете, мы далеко не в первый раз сталкиваемся с гомофобией.
— Вот что, придержи-ка свой bосса,[27] сынок. У меня в семье есть собственный гей. Даже два, если считать его мужа, — сообщил папа.
Марио и Тодд помахали незваным гостям.
— Пап, скажи, что ты сожалеешь о том, что повесил знак, — проговорил Марио. — И пообещай, что больше этого не сделаешь.
— Sei pazzo! — закричал отец. — Это означает: «Ты безумец!», перевожу я для находящихся в комнате неитальянцев, — добавил он.
— Проще было бы сказать: «Для всех», — вставила я. Папа потряс кулаком.
— Ну какой парикмахер мог бы накапать властям на канализационную систему своих соседей?! — загремел он. — Scemo! Stupido! Cretino![28] — Он плюнул себе под ноги. — Disgrazio![29]
Вики подошла к нему и стала заметать папин плевок в совок.
Парни из «Лучшей маленькой парикмахерской» только покачали головами.
— Мы понятия не имеем, о чем он говорит, — сказал маленький.
Отец шагнул вперед и снова тряхнул кулаком.
— Disgusto![30] — продолжил он трагическим тоном. Марио потянул его за ремень защитных штанов.
Высокий показал Тодду знак «Продается…».
— Постарайтесь держать его подальше от нашего салона, о'кей?
Как только они ушли, Канноли подбежала к двери и залаяла.
— По-моему, ты слишком поздно засуетилась, — заметила я.
— Не собака ли это расхаживает по моему салону? — поинтересовался папа.
— О'кей, хватит тут ругаться, это всех касается, — сказал Марио. — У нас впереди длинная неделя.
— У Эндрю все готово к свадьбе? — спросила Анджела, когда мы снова расселись по своим местам, кроме отца, который направился к себе в квартиру за бутылочкой граппы. — Кстати, мы уедем не раньше субботнего утра, потому что у детей в пятницу днем игра в футбол, которую они не могут пропустить.
Марио улыбнулся.
— По-моему, Эндрю немного волнуется перед свадьбой. Он очень не любит быть в центре внимания.
— Майк собирался работать в пятницу допоздна, чтобы встретить меня с детьми в субботу, — заговорила Тьюлия. — Я отказалась от такого плана — объяснила это тем, что мы все вместе прилетим в пятницу днем. А Мэгги до сих пор не верится, что она понесет в церкви цветы на свадьбе своего кузена. Между прочим, Эндрю был так мил, когда попросил Мака и Майлза держать кольца. Я надеюсь лишь на то, что Майлз не проглотит кольцо: у него сейчас такой возраст, когда он все тянет в рот. — Детей с Тьюлией сегодня не было, если только она не забыла их всех в машине.
