С той стороны, где стояли зрители, донесся одобрительный ропот, но никак не больше, никаких криков восторга. Из чего получалось, что ночные армейцы не слишком-то жалуют Костолома, как бы они ни ценили его умение драться. Боль пробудила таившегося в Вилле дракона, всколыхнула волну безумной ярости, которая грозила захлестнуть его сознание и смыть, как мусор, все попытки мыслить здраво. Почти невозможным усилием воли Вилл смирил эту волну. Вращая трубу над головой, он сделал ложный выпад в сторону плеча вудвоуза, а когда тот вскинул на защиту свое оружие, изменил направление удара. Труба ударила Костолома по лбу и со звоном отскочила. Тот помотал всклокоченными дредами и снова вскинул свое оружие.
В этот самый момент из глубины туннеля донесся нарастающий грохот. Поезд! Вилл зажал трубу под мышкой, словно копье, и бросился на противника; сильный удар в грудь чуть не опрокинул того на спину.
Из-за поворота вырвался поезд, его фара расцвела, как полночное солнце. Вилл отскочил к дальней стороне пути и прижался к опоре, всей спиной ощущая ее холодную несокрушимость. На другой стороне пути Костолом дернулся было вперед, но тут же остановился, отступил и отвернулся, прикрывая глаза здоровенной корявой ладонью.
Прикрывает глаза? Интересно.
Поезд промчался мимо Вилла, толкнув его воздушной волной, словно мягким теплым кулаком. Он на мгновение заметил в окне вагона изумленные лица пассажиров и лишь затем вскинул руку к глазам, защищая их от мучительно яркого света.
Поезд проехал. Вилл снова открыл глаза, но увидел все то же, что и с закрытыми, — бестолковую суету ярких цветных пятен.
— Ослеп, говнюк, — хохотнул Костолом. — Срань раздолбучая.
Вот теперь-то Вилл действительно испугался.
Но вместе со страхом пришла и ярость, а ярость ослабила запреты и облегчила Виллу обращение за помощью к драконьей тьме, таившейся внутри него. Он почувствовал, как она поднимается, и твердо ее осадил, наотрез отказавшись давать ей первую руку. Но тьма не оставляла стараний, по его жилам бежал огонь, в горле поднималась жуткая песня. Тьма пыталась вырваться на свободу.
Он услышал шорох босых ног Костолома по рельсам и попятился.
Теперь он обрел внутреннее зрение, словно пронзавшее мрак. Все оставалось тенью, тенью тени, однако он твердо знал, что вот этот, прямо напротив, подвижный мрак — это вудвоуз, который тихо на него надвигается, поднимая железную дубину для последнего сокрушительного удара.
Драконья ярость рвалась с поводка, и Вилл ее немного приспустил, чтобы иметь возможность броситься в контратаку. Он отшвырнул трубу и шагнул вперед, прямо под удар. Левой рукой вырвал у дикаря его дубину и тоже отшвырнул ее в сторону, а правой сдавил ему горло.
Затем он наклонился и схватил противника за бедро. Шерсть у вудвоуза была жесткая, как у эрделя, и сплошь в колтунах. Слегка напрягшись, Вилл вскинул его над головой. Вудвоуз пытался ругаться, но издал лишь несколько сдавленных звуков — рука Вилла, сжимавшая ему горло, превратила ругательства в полузадушенный хрип.
Теперь этот ублюдок был абсолютно беспомощен. Вилл мог с размаху размозжить его голову об одну из опор или швырнуть его вниз на свое колено и тем сломать ему позвоночник. И то и другое было бы проще простого.
Нет уж, на хрен это дело.
— Я ничего против тебя не имею, — сказал он дикарю, все еще пытавшемуся вырваться. — Дай мне слово, что ты сдаешься, и я тебя отпущу.
Костолом издал нечто среднее между кашлем и бульканьем.
— Это невозможно. — В голосе лорда Уиэри звучало сожаление. — Наши законы повелевают: до смерти.
Вилла охватило отчаянье. Столько стараться, и чтобы все твои старания отправились псу под хвост из-за какого-то ребяческого воинского кодекса! Ну что ж, придется снова бежать. И вряд ли Армия Ночи будет преследовать его с особым энтузиазмом, только что посмотрев, как он победил лучшего их бойца.
— Если у вас такие законы, — ощерился Вилл, — то срать я на них хотел.
В новом приступе ярости он отшвырнул вудвоуза, как тряпичную куклу.
— Долбаный ублю…
Слово оборвалось в тот самый момент, когда вудвоуз коснулся земли. Праздничным фейерверком взметнулись электрические искры. Тело дикаря изогнулось дугой и затрещало, как жир на сковородке. По ноздрям ударили запахи жженых волос и подгоревшего мяса.
— Крутенько, — присвистнул кто-то из зрителей. Эти последние минуты Вилл думал о чем угодно, кроме третьего рельса.
Лорд Уиэри составил похоронную команду из четверых членов своей шайки.
— Отнесите Костолома наверх, — приказал он, — и оставьте где-нибудь на видном месте, чтобы о теле позаботились городские службы. И не забудьте положить его лицом вверх! Я не хочу, чтобы одного из моих солдат приняли за животное. — Затем он повернулся к Виллу и хлопнул его по плечу. — Отличный бой, парень. Добро пожаловать в Армию Ночи.
Когда похоронная команда потащила тело Костолома к забвению, лорд Уиэри построил остальных колонной и повел их в противоположную сторону.
— В Нифльхейм[39], - приказал он.
Вилл пристроился в конец колонны и, дрожа всем телом, изо всех сил старался не отставать. Он шел, казалось, уже целую вечность или, что то же самое, совсем никакое время, когда запахи мочи и фекалий, почти незаметные прежде, стали такими сильными, что у него заслезились глаза. Похоже, это место давно заселили. Причем очень густо. Вслед за другими Вилл поднялся по крошащимся бетонным ступенькам на бетонную же площадку.
Здесь был целый город — около сотни лачуг, построенных из деревянных ящиков и картонных коробок; в большинстве их мог поместиться разве что спальный мешок, и ничего кроме. С потолка свисали плетеные корзинки, достаточно большие, чтобы спать в них. Между лачугами были узенькие улочки, где мелькали какие-то тени. Армия Ночи пробралась этими улочками на центральную площадь, где кучка хайнтов и феев сидела на корточках вокруг портативного телевизора, звук в котором был прикручен до еле слышного бормотания. Те, кто не хотел смотреть телевизор, тихо о чем-то беседовали или читали при свечах потрепанные книги в бумажных обложках. Наверху, на стенах, был мозаичный фриз, изображавший карликов, добывавших руду, выплавлявших металл или что-то там делавших в мастерских. Руническая надпись, высеченная на каменной арке над замурованным шлакоблоками входом в какое-то обширное помещение, гласила: «Вокзал Нифльхейм». Судя по количеству мусора на полу, станция была закрыта очень давно. Навстречу им встала хулдра (что было сразу понятно по ее роскошной фигуре и коровьему хвосту, свисавшему из-под подола).
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
