Когда мы добрались до дна оврага, я испытал дикое облегчение. Но при этом мне стало гораздо, гораздо хуже. Я рухнул на колени в грязь, прижался лбом к мокрому склону и стал шепотом звать Карлину, Джанис, кого угодно. Когда в гравии появилась дверь, я повалился на нее всем телом и рухнул внутрь.
Путь вниз я помню смутно и обрывочно, в виде серии разрозненных кадров, сменявшихся каждую секунду. Когда я очутился в подземном вестибюле Дома Хаоса, меня охватило безнадежное чувство, что я больше никогда не вырвусь из этого жуткого мирка. Из моего мирка. Потому что больше мне некуда было идти.
Морриган сидела на полу под стойкой и гоняла по плитам маленький жестяной паровозик. Когда я ввалился в зал, она подняла на меня глаза, и по ее лицу я сразу понял, что дело плохо.
Морриган вскочила, отшвырнула ногой паровоз и бросилась ко мне через всю комнату.
Она схватила меня за руку и дернула с такой силой, что я едва не упал.
— Ой, что случилось? Кто с тобой это сделал?
Я замотал головой, не в силах объяснить ей, что сам виноват в случившемся.
Морриган отпустила меня и помчалась к столу. Выдвинув ящик, она выхватила оттуда тяжелый латунный колокольчик, подняла его над головой и бешено затрясла, крича:
— Джанис!
Продолжая звенеть колокольчиком, Морриган помчалась к одной из дверей, а мне казалось, что я сейчас вырублюсь от этого звона.
— Джанис! Принеси Насущную сыворотку и иглу!
Потом Джанис очутилась рядом, схватила меня за руку, закатала рукав куртки.
— Тихо, не дергайся!
Я замер и постарался сосредоточиться.
Джанис держала в руке шприц, у которого на конце вместо стальной иглы блестел латунный наконечник, на вид слишком тупой, чтобы им можно было проткнуть кожу. С каким-то отстраненным любопытством я понял, что Джанис, тем не менее, собирается сделать мне инъекцию.
В голове у меня стучал молот, поэтому никак не получалось собраться с мыслями настолько, чтобы испугаться.
Мне пришлось привалиться к стойке, чтобы не упасть.
Джанис взяла шприц, уперлась наконечником в сгиб моего локтя и надавила на поршень. По руке прокатилась раскаленная боль. Темно-коричневая сыворотка полилась из шприца в мою кровь, обжигая огнем.
Я зажмурился и запрокинул голову, выжидая, когда боль достигнет пика и отступит.
Когда Джанис вытащила иглу, меня снова начала бить дрожь. Следом пришли ощущение слабости в коленках и головокружение, все это было неприятно, но, по крайней мере, знакомо. Я мешком осел на пол.
Джанис убрала шприц, а через секунду я уже мог сфокусировать взгляд.
Она стояла надо мной в своих панталончиках и длинном вышитом купальном халате. Волосы Джанис торчали в разные стороны, будто она только что вылезла из постели.
— Я не хотел тебя будить… — пробормотал я, прислоняясь к столу. — Спасибо за дозу. Мне уже лучше.
Она присела на корточки, взяла мое лицо в ладони и пристально заглянула в глаза, будто проверяя зрачки. Потом грубо раскрыла мне рот и покачала головой.
— Ты что, решил себя убить? Что за дрянь ты брал в рот? — Джанис повернулась к Морриган, все это время неподвижно стоявшей у стола с колокольчиком в руках. — Ему нужно лечь. Отведи его в какое-нибудь тихое место.
Я впервые слышал, чтобы кто-нибудь в Доме Хаоса позволял себе разговаривать с Морриган, как со служанкой или как с маленьким ребенком, но маленькая хозяйка послушно кивнула и взяла меня за руку. Ее ладошка была такой горячей, что я едва ее не вырвал.
Морриган вывела меня через одну из узких дверей и повела по темному коридору.
Вскоре мы очутились в комнате с высоким потолком, и я сразу понял, что была спальня самой Морриган. Пол был застелен цветастым зеленым ковром, в углу стоял четырехэтажный кукольный домик, а большую часть комнаты занимала огромная кровать под балдахином.
— Вот, — сказала Морриган, откидывая одеяло. — Ложись!
Весь дрожа, я рухнул на кровать прямо в мокрой куртке и грязных ботинках и перевернулся на бок.
Морриган наклонилась надо мной.
— Ты когда-нибудь поймешь, что у тебя есть пределы? Да, ты можешь жить в их мире, можешь даже выжить, но ты никогда не будешь одним из них! Для этого у нас нет ни сывороток, ни тоников. Послушай, сколько бы ты над собой не издевался, все бесполезно. Ты не сможешь жить жизнью, какой живут они.
Я не стал говорить ей об абсурдности термина «они». Этими «они» были все жители Джентри, равно как и все обитатели Дома Хаоса. И только я не принадлежал ни к тем, ни к другим. Заблудший странник, всюду чужой.
— Я не хочу жизнью, как они, — прошептал я дрожащим и срывающимся голосом. — Я хочу своей!
— Замечательно, но для этого тебе нужен тоник, а еще ты должен внимательнее относиться к своему здоровью. До сих пор ты себя совсем не берег, но теперь ты здесь, в безопасности, и мы очень хотим о тебе позаботиться.
Она вынула носовой платочек и обмакнула его в лужу рядом с кроватью.
Мокрым платочком Морриган вытерла мне лицо, стерла черные полоски от кошачьих усов Элис.
Закончив, она наклонилась и прошептала мне на ухо:
— Я испугалась, что это с тобой сделала моя сестрица. Увидев тебя в дверях, я подумала, что она послала Кромсателя, и тот тебя искалечил.
Я покачал головой, давая понять, что ее сестрица тут совершенно не при чем. И никто меня не калечил.
— Я любила свою сестрицу, — призналась Морриган, промокая мне веки платочком.
Вода была холодной, пахла прудовой тиной и палой листвой, но очень приятно охлаждала лицо. У меня даже закралась мысль, что, может, это действительно мой дом, хотя мне совершенно не хотелось жить в этом странном и жутком месте.
Ручки Морриган были маленькими и заботливыми.
— Я ужасно ее любила, но настал момент, когда даже я не смогла быть с ней заодно. Как ты думаешь, это лицемерие — любить кого-то, но при этом критиковать его поступки?
Я сморгнул воду с ресниц и промолчал. Глупый вопрос. Какие могут быть правила или инструкции, если речь идет о любви?
— И я совершила очень плохой поступок, — прошептала Морриган, забираясь на кровать и сворачиваясь клубочком у меня на ногах.
Углы комнаты мягко расплывались, полог надо мной уходил в бесконечность. Я весь словно оцепенел; похоже, лекарство, впрыснутое Джанис, сняло боль, но взамен принесло слабость, пустоту в голове и состояние беспомощной обдолбанности.
Морриган поворочалась и улеглась на подушку рядом со мной.
— Время от времени моя сестрица ворует детишек. Не для дела, а просто так, чтобы держать при себе. Один нравится ей, потому что симпатичный, другой — потому что забавный. Однажды она похитила девочку, очень милую умненькую девочку, и забавлялась с ней, как с куклой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
