А потом – неожиданно для себя – взяла телефон и набрала Марконин номер.
Он долго не подходил. Может, с больным беседовал? Хотя уже поздновато для обхода. Скорее нормально для раннего обеда, что Марконя частенько и практиковал.
Так что же не снимает трубку?
Она набирала номер снова и снова, понемногу начиная волноваться.
Наконец ответил.
Голос какой-то хрипловатый. И без обычного воодушевления.
– Что с тобой, Марконя? – ужаснулась Татьяна. – Тебя избили?
– С чего ты взяла? – удивился тот. – Кто меня должен был избить?
– Оврагин! – выпалила Логинова, выдав свои депрессивные страхи.
Марк даже рассмеялся.
Но как-то не слишком весело.
– Так что с тобой? – Теперь Татьяна была встревожена не на шутку.
– Радикулит, вот что, – наконец обиженно сказал Марконя. – Утром нагнулся шампунь достать из-под ванны. Так, нагнутый, и хожу.
– Бедненький ты мой! – распереживалась Логинова. – Я сейчас приеду, намажу тебя.
– Думаешь, поможет? – поникшим голосом спросил бывший муж. – Мне сегодня, кровь из носу, на одну встречу надо.
– Во сколько? – спросила Татьяна.
– В пять. Но кровь из носу. А я не то что за руль – в машину сесть не могу.
– Сейчас двенадцать. Думаю, я тебя подниму, – решительно сказала Логинова.
Задачи на ближайшие часы у нее определились.
Через час с небольшим – расстояние было совсем маленькое, зато состоящее из одной сплошной пробки, да еще в аптеку зашла – она подходила к его подъезду.
Поднялась на третий этаж.
На двери висела старинная – на медной еще дощечке – табличка: «Вениамин Гедальевич Лазман, доктор. Три звонка». Когда-то – Логинова еще застала этот период – квартира была коммунальной, хотя Лазманы занимали в ней большую часть площади: папа Марика был признанным специалистом при всех властях.
Позже Марк выкупил две другие комнаты и стал единоличным хозяином огромного – больше ста тридцати метров – апартамента.
Логинова трижды коротко позвонила. Она всегда так звонила, еще с тех пор, когда на звонок мог откликнуться и иной житель.
Не сразу, но раздались шаркающие шаги. Похоже, Марконе совсем плохо.
Щелкнул замок, Татьяна раскрыла дверь.
Марконя стоял в полутемном коридоре, действительно согнутый, в халате и небритый. Ему явно было больно.
– Марконечка, – ласково сказала Логинова. – Сейчас будем тебя лечить.
Он обрадовался, как ребенок.
Не столько будущему с сомнительным исходом лечению (радикулит – небыстрая штука), сколько самому Таниному приходу и ее ласковому тону.
Он зашаркал в большую комнату, где был разобран диван.
На стене почти без звука работала огромная плазменная телепанель. А на столе был накрыт завтрак, впрочем, так и не тронутый.
– Самое обидное, – жаловался Марконя Татьяне, – что, не полезь я за этим чертовым флаконом, был бы сейчас в норме.
– Завтра бы случилось, – утешила его Логинова. – Сам знаешь, чему быть, того не миновать. Особенно если речь о радикулите.
– Да завтра черт бы с ним! – взорвался Лазман. – У меня сегодня, может, дело жизни решается!
– Ложись, деловой! – подтолкнула Татьяна бывшего супруга. – Спиной кверху!
Она стащила со спины Марка дорогой шелковый халат и набрала на ладонь противорадикулитную мазь.
Массаж Татьяна изучала не только в вузе, еще и на курсы ходила и потом довольно долго подрабатывала.
Марконечка под ее сильными руками кряхтел и стонал.
«Бедненький», – подумала Логинова, стараясь причинять как можно меньше боли.
Но спина Марка требовала-таки усилий.
И когда он все это вырастил! Тело его было мускулистым и без особого лишнего жирка. Освободилось, значит, время от семейной жизни, и подался мужик в фитнес.
А что, молодец.
Не такой уж он и одинокий ребеночек, оставленный в лесу.
Татьяна старалась изо всех сил.
Стало жарко.
– Марконь, если я разденусь слегка, ты не будешь приставать? – спросила она.
– Издеваешься? – простонал бывший супруг.
Татьяна на секунду прервалась, быстро сняла джинсы и блузку и накинула на себя Марконин невесомый шелковый халат. Великоват, правда, размера на три. Но с закатанными рукавами и затянутым поясом вполне сгодился.
Она удобнее устроилась на его ягодицах и снова занялась поясничным отделом. Потом пошла вверх вдоль позвоночника, чутко выявляя и очерчивая – по Маркониным стонам и ощущениям в своих, ничего не забывших, пальцах – локализацию болезненных очагов.
Еще через несколько минут боль в Маркониной спине стала стихать.
– Я думаю, это мышцы, – сказала уже реально уставшая (давно не практиковала) Логинова. – Ни грыж, ни узлов никаких не нащупала. Так что скоро пройдет, только больше резко не нагибайся.
– Спасибо тебе, Танюх! – сказал намучившийся с утра Марк. – Ты меня спасла прямо.
Он осторожно повернулся на правый бок и обнял еще не успевшую слезть с дивана Татьяну.
– Ты обещал не приставать, – напомнила Логинова. Но как-то неубедительно.
– И ты поверила мужчине? – укоризненно сказал Марк Вениаминович.
Далее все произошло стремительно.
Татьяна вдруг – и уж очень мгновенно – оказалась под ним, пояс Марк даже и развязывать не стал, потому что широкий халат никак не мешал его – весьма конкретным – устремлениям.
А еще через секунду перестала мешать и последняя стянутая вниз часть Татьяниной одежды.
Далее слышалось только пыхтение Марка и ее вздохи. Причем несложно было понять, что вздыхала она не от боли или обиды.
– Гад ты, Марконя, – когда отдышались, беззлобно сказала Логинова. – Заманил бедную женщину и почти что изнасиловал.
– Тебя изнасилуешь… – рассмеялся бывший супруг. – Все, дорогая! Я тебя больше никуда не отпущу. – Он, по понятным причинам, не мог бы немедленно повторить содеянное, но и выпустить телоТатьяны из своих лап был не в состоянии. – Ты теперь вся моя.
– Ой, Марик, давай сейчас не будем об этом, – сказала Татьяна. – Мне надо спокойно обдумать.
– Хватит, – неожиданно резко сказал недавний больной. – Тут нечего думать. Ты – моя женщина. Если б это было не так, ничего бы не произошло.
– Пожалуй, – вынуждена была согласиться Логинова. Если б сейчас на месте Марка был кто-то другой, она бы умерла, но не дала бы с собой сделать это.
Они полежали, тихо и спокойно.
– И все же ты жулик, – сказала она через минуту. – Надо же, даже радикулит задействовал в свою пользу.
