— Увы, мне! Все красивые девушки обязательно чьи-то невесты или жены. Что же мне бедному холостяку делать?
— Искать вместе со мной ваш автомобиль?
— Ах, да! Автомобиль… Ну, давайте искать. Бугатти тайп 57 Атлантик 1938 года выпуска. Это бриллиант. Черный, сверкающий бриллиант. Ну, или космическая яхта из будущего. На запчасти его, конечно, никто разбирать не будет. Но разобрать, чтобы вывезти из страны, а потом снова собрать — такое вполне возможно. Хотя я в принципе не понимаю, зачем его украли. Это почти то же самое, что украсть «Последний день Помпеи» или статую Давида. Украсть можно, вот только потом продать их нельзя. Никто не купит.
— Все можно и продать, и купить при наличии желания, денег и отсутствии щепетильности.
— Вы правы. Угнали же! Скорее всего, под заказ. Вам нужны подробности угона?
— Нет. Я вас попрошу оставить меня одну минут на десять. Мне надо подготовиться к поиску.
— Вы мне расскажите потом, как вы это делаете?
— Может быть…
Не расскажу, конечно. Но возможно что-нибудь наплету.
— Кстати, вы не представились. Как мне к вам обращаться?
У мужчины слегка дернулась левая бровь. Секундное молчание.
— Владислав. Можно Влад.
— У вас красивое имя.
Я постаралась как можно лучезарнее улыбнуться мужчине. Связав то, как семафорила мне Татьяна и то, как видимо в удивлении задергалась его бровь — он личность известная. Все его узнают, все знают, как его зовут. И тут я. Ведьма Настенька из деревни Гадюкино.
В этот момент к нему подскочила Татьяна и очень ловко увела его, на ходу журча что-то про кофе, про то, как мы все счастливы тому, что он посетил нас. Ну, точно. Знаменитость какая-то. А Татьяна опять подслушивала.
Через десять минут мы сидели вчетвером. Я и Влад за столом друг напротив друга. Бугаи в креслах.
— Влад, я сейчас буду называть вам адреса, где есть ваши вещи. Это могут быть ваше жилье, дача, гараж, ваши офисы, дома ваших родных и друзей. Не знаю, что мы выявим. Но если я назову адрес, про который вы не сможете сказать, какое он имеет к вам отношение, то возможно мы нашли местоположение вашего автомобиля.
— Я понял. Вы умеете удивить. А я все гадал, как поиск будет выглядеть. Думал, нам, как Игорю, с компасом бегать придется. А тут вон как. Непонятно… Но интригующе. Давайте начнем быстрее.
Надо сказать, что мест, где отметился Мачо, в городе было немного. Я не требовала, но Влад каждый адрес комментировал — дом, квартира, главный офис, второй офис, квартира матери. Два адреса остались без комментария, но явно были ему известны. И вот наконец-то. Адрес на окраине города. Судя по карте, бывшая промзона с кучей мелких арендаторов. В основном автосервисы и оптовые базы. Уверена, это то, что нам надо.
— Влад, уверенна на девяносто девять процентов, это то, что мы ищем. Дальше вы сами. Если машины там нет, то значит, у нас с вами найти ее не получилось. Я больше ничего не могу.
— Я понял. Спасибо. Мы в любом случае еще встретимся. А пока мы уходим. До свидания.
И они ушли. Почти убежали. Правильно. Не знаю, каким составом он пойдет проверять адрес, но в любом случае, какое-то время на подготовку потеряется. А это значит, что в последний момент что-то может с машиной случиться. Да. Надо бегом бежать.
34
Когда я в два часа заходила в палату, первое что я увидела, любимые глаза цвета мокрого асфальта, которые глядели на меня. Коля явно ждал меня. Я подошла и, склонившись, чмокнула его в щеку. Выпрямилась. Он лежал, улыбаясь, и глаза его весело поблескивали.
— Как же я рад тебя видеть!
Голос был тихий и хрипловатый, но вполне бодрый. Он приподнял руку и взял мою ладонь, поднес к губам и поцеловал.
— Это я рада тебя видеть живого, несчастье мое!
Я действительно настолько обрадовалась тому, что он смотрит на меня своими умными глазами, тому, что говорит со мной, тому, что похоже все мои страхи о его здоровье позади, что все мысли из головы вылетели. Хотелось кинуться ему на грудь, прильнуть, обнять широкие плечи, вжаться в него всем телом, утонуть в его объятиях. Вместо этого я стояла и смотрела на него, не отрывая взгляда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Николай белозубо засмеялся. Как же я люблю этот смех и то, как вспыхивают весельем его глаза, теряя свою обычную легкую грустинку.
— Настя, садитесь.
Я обернулась. Незнакомый мужчина предлагал мне стул. Я его заметила только сейчас. Николай, по-прежнему, не выпускал мою ладонь из рук.
— Это Артем. Настя, знакомься, наш бодигард. Спасибо, Тёма.
Я села, тоже поблагодарив Артема. Артем и Виктор потихоньку вышли из палаты. А Николай притянул меня за руку к себе. Обхватил ладонями лицо, вглядываясь в глаза. Потом поцеловал. Ласково и осторожно, едва касаясь губ губами. Это было очень нежно… До головокружения. А потом мы перешли на шёпот. Я жаловалась, рассказывала, как я испугалась за него, как бегала той ночью, когда он не пришел, по двору, по улице и нигде не видно было ни его, ни его машины. Как потом звонила в бюро регистрации несчастных случаев, и какой ужас испытала, узнав, что в него стреляли, и он ранен и лежит в реанимации. Он нежно сжимал мои ладони, и время от времени целовал их. Потом шепнул на ухо, — Как же сильно я тебя люблю! Счастье мое! И как же я рад, что я живой.
Николай улыбнулся, так мною любимой, белозубой улыбкой. А я, не решаясь прижаться к нему, запустила руку в его волосы, взлохматила, зарылась пальцами в их жесткую густоту, а потом неожиданно для себя сжала пальцы. Хотелось чего то материального, чувственного, жесткого. Чего-то такого, что точно подтвердит, что вот он мой мужчина! Рядом со мной! Живой! Николай блеснул глазами и улыбнулся широко и счастливо. А потом перехватил мою руку и стал целовать ладонь и мои пальцы, слегка посасывая и прикусывая подушечки, в глазах его вспыхивали огоньки страсти. И у меня кровь в жилах внезапно вскипела. Но тут же пришло чувство неловкости. Вот совсем мы обалдели. Мы же в больнице! Его только вчера из реанимации привезли! Николай, как всегда, без сомнений прочел все мои мысли по глазам.
— Глупышка. Жизнь продолжается и, значит, любовь продолжается. Мы с тобой столько времени не виделись! Тем более ты меня раздразнила тогда до чертиков в глазах. Я ведь собирался тебя похитить тем вечером. А вместо этого… Как говорил Михаил Афанасьевич устами Воланда, — Человек смертен, но это было бы еще полбеды. Хуже, что он иногда внезапно смертен…
Коля опять привлек меня к себе. И этот поцелуй, горячий и сладкий, заставил забыть обо всем. В том числе о том, что мы в больничной палате. Не знаю, сколько времени мы целовались бы, но в коридоре кто-то прокричал — «Обед!», и в дверь палаты осторожно постучались…
Отделение жило в своем привычном ритме. И нам оставалось только подчиниться этому ритму. Николай неохотно выпустил меня из своих объятий.
Пока длился обед, я сбегала поговорить с Николаем Анатольевичем, а потом с Раечкой. Оба меня порадовали. Все шло без осложнений, по наилучшему варианту.
Когда вернулась в палату, мужчины снова вышли погулять и оставили нас вдвоем.
— Ты за палату сама заплатила?
— Ты что?! У меня столько денег нет. Это все ты сам оплатил. Своей карточкой.
Я засмеялась. Николай усмехнулся.
— Хорошо. А то я беспокоился… А это твои подарки?
Коля покрутил кольца на пальцах.
— Да. Носи. Это мои семейные обереги. Кстати. Вот еще один. Хорошо, что спросил. А то я так взбудоражилась, увидев тебя, что могла забыть про него.
Я достала из рюкзачка браслет, переделанный в артефакт защиты. Схватила Колину руку, надела браслет и защелкнула застежку.
— Ах, ты моя ведьмочка любимая. Шаманка потомственная.
— Да. Ведьма Настя. Меня сегодня уже так нарекли.
— Кто?
— Да так. Клиент Аделаиды. Я ему помогаю какой-то угнанный раритетный автомобиль найти.
— Мне начать ревновать?
— С чего бы это?!
— Ну, он наверняка интересен и богат, если у него раритетные автомобили в гараже обитают. Красив?
