Наверное, и вечные оценивали волвеков именно так не совсем без причин. Впрочем, хозяева их не оценивали, а делали дикими, ограничивая во всем. Чего стоило хотя бы овладеть речью! Обруч запрещал ее полностью, и каждого щенка Первый и Второй учили своим сознанием и даром, как это назвала Ника, преодолевая сопротивление воли вечных. Очень утомительно и трудно. Многих учили внизу старые, доживающие там свой век, он знал. Третий смутно помнил их, и некоторые другие тоже. Первый наставника знал хорошо, и до сих пор ночами слышал отголоски его мыслей в памяти.
Добрые, теплые, внимательные.
Эл подошел к стене и тронул рукой самый гладкий ее участок. Ворота, вот тут что.
Знакомое дело: камера, как в Гнезде. И внутри — уровни.
Йялл знал разницу между домом и загоном, он бы теперь всех напоил радостью.
Первый пока не ощущал ни свободы, ни покоя. Все смутно похоже на прошлое, оставленное за спиной.
Он удивился, когда Эл пинком сбросил вечного в пыль, оставляя снаружи. Впрочем, айри прав, идти тут некуда, а охранять внутри своего дома врага — силы нужны. Да и не пускают врага в дом, — осознал новое вожак. Хозяин пополз за повозкой, визжа от страха, лицо под маской жалко исказилось.
Стена отрезала звук. Минуты на загустение воздуха, еще один рывок повозки, — и можно снять намордник, он уловил согласие Ники на свой немой вопрос.
Вдохнул, жадно ловя новые запахи — и захлебнулся… Какой у них тут воздух — густой, вкусный, даже виски ломит! Слишком легко дышать, до головокружения.
Рядом закашлял волк, освобождая легкие от пыли, тоже резко втянул запахи — и обжегся. Припал к полу, жалобно взвизгнул. Еще бы, с непривычки больно. Первый коротко охнул своим: дышите пореже, вполсилы, и все станет нормально. Вкусно ведь?
Зафыркали согласно — еще как!
— Так, Хо! — айри явно у них старший, и это почему-то не расстроило вожака. — Возьми троих. Одежду со склада, питание на всех в большой зал второго уровня, но прежде расселить людей… экипаж, уж так точнее, по каютам. Сектор Эйм, второй уровень, ближний к шлюзу и столовой. Покажи коридоры и расскажи, где опасно или неизучено, а где можно передвигаться спокойно. Объясни про душ, кровати, туалет — ну, ты меня понял, все подробно. Они скажут прочим.
— Да.
— Первый, — айри сбавил тон и чуть поклонился. — Пусть братья ждут здесь, трое — с Хо. Они вернутся и расселят остальных по комнатам. Со мной те, кто отнесет трупы в особое помещение. Хоронить тут, наспех, я никого не позволю, мы всех вернем на родину. Раненые и сопровождающие их — за Никой, ты тоже. По мере возможности соберемся на завтрак.
— Да, — вожак чуть усмехнулся, повторяя слово подчинения.
Все же не купол. Там их просто хватали за загривок и вели, обмотав шею бичом, нацепив рвущий горло клыкастый ошейник, угрожая сделать боль невыносимой. И тут можно бы, таких диких и глупых.
Ника уже ушла довольно далеко вперед, и старший тронулся следом. За спиной он слышал движение волков, несущих своих на загривках. Второй ярус. До чего же чисто! Отвратительно и неловко пачкать новый дом. С короткого ворса и волчьих лап осыпается пыль, оставляя на пружинистом, но гладком полу разводы-следы.
Вожак приметил, как идущие цепочкой волки стараются ступать в уже испорченные пылью места, дружно не желая увеличивать ущерб от вторжения.
Куда дальше? Понятно: странная комната, способная двигаться. У хозяев он не раз бывал в такой, но эта едет вбок, а не вниз. И скользит куда более плавно.
Добрались: холодный зал, полный чужих запахов. Столы, на таких их резали хозяева.
Волки заворчали протестующе, и ему пришлось одернуть братьев. Могли бы давно сменить облик и не рвать пол когтями. Упругий — вот и забавляются украдкой.
Фыркнули виновато, принялись за дело. На столы он раненых разложил сам. Ника уже торопливо натягивала перчатки и по ходу давала пояснения.
— Сперва обработать раны, только потом лечить своим даром. Руки у нас грязные, твои братья могут погибнуть от грязи на ране. Вымой, как я, протри этим.
Перчатки. Запоминай названия…
Он слушался автоматически, с трудом разбирая смысл некоторых действий. Удивило то, что братья не ощутили боли. Вожак до сих пор знал, что всякий укол несет яд, но оказывается, и это знание ошибочно. Ника быстро и ловко — как она сказала? — обработала раны. Первый чуял, что стало лучше. Много лучше.
Двоим уже и помощь не нужна, волки крепки телом. Фыркнув на возмущение Ники, спрыгнули на пол и стали меняться. Ну вот, новые кучки грязи и спекшейся крови.
Трое остались лежать без движения. Первый снял перчатки, бесполезные теперь, и подошел к самому слабому. Ним… Вот уж кого терять не хочется!
Тонкие пальцы легли на виски старшего волвека, и его душа расслышала чужой уверенный покой. Ника ведала: сил хватит, у него получится. Забавно! Его, Первого, боль и сомнения кто-то забирает, ему, слушателю стаи, со-чувствуют.
Небывалое дело. Теперь уж и не скажешь, чужая ли она, эта Ника. Сознание открыто, читай и воспринимай, ничего ей не жаль. Хорошее сознание, теплое, доброе, только слишком уж усталое.
Ладони вожака, послушные подсказке, осторожно потянулись к волку, легли на шкуру, прошлись над ранами… почему он не понял сам, что может это?
Ним приоткрыл глаза и улыбнулся во всю морду. Зевнул, щелкнув зубами, и утих.
Спит. Два оставшиеся брата и вовсе поднялись после лечения! А Первый стоял, шало глядя на свои руки. От проделанного труда здорово качало, словно воздух опять сделался редок и недостаточен для нормального дыхания. Перед глазами мельтешила серая муть, мешая смотреть и вынуждая щуриться. Лечение, оказывается, куда полнее и быстрее лишает сил, чем бег по злой пустыне. Но он и больше бы отдал за жизни братьев.
Первый удивленно пронаблюдал появление слага: такие есть и в Гнезде, знакомое слово и известный каждому волвеку облик. Слаги — очень злобные и опасные неживые, это понимают даже щенки. И вот, пожалуйста, снова ошибка. Странное создание суетливо возится, возмущенно жужжит и ноет над кучкой грязи, не обращая внимания на волвеков и Нику. Успокился, пополз прочь, и позади нет больше грязи… Опять привычное оказалось ошибкой: слаги не злые. Они лишь исполнители.
— Первый, есть хочется! — капризно заныла Ника, тормоша и толкая в сторону коридора. — Операционный стол подвижный, мы его с собой укатим. Только бережно, да?
— Да.
Он кивнул, огляделся. Все прочие давно ушли. Куда? Явный запах Четвертого, увел в загоны. Как всегда быстр. Ах, да, в комнаты. Снова поездка, и за прозрачной глянцево- переливчатой стеной — дорога вдоль пути повозки, которую зовут лифт.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
