Тем временем одним из лидеров кинопроката становится пропагандистский фильм по дискредитации президента «Америка Обамы: 2016», в котором политические взгляды Барака Обамы даны сквозь призму мировоззрения его кенийского отца – в том смысле, что яблоко от яблони недалеко катится.
Так или не так, но многие наблюдатели и комментаторы полагают эту избирательную кампанию худшей за всю историю Америки: слишком много лжи и слишком мало правды.
Понятно, черный пиар не мог не коснуться редкостной и экзотической религии Митта Ромни – пусть не прямо, но косвенно, по касательной. Казалось бы, кто посмеет в нашей веротерпимой и политкорректной стране бросить камень в сторону мормонства? Однако шастаю по телеканалам – и всюду подробные передачи об этой таинственной, невнятной, со странными традициями религии, которой придерживаются всего два процента американцев, включая республиканского кандидата. Если его изберут, это будет первый президент-мормон. Вроде бы не беда. У нас уже был первый (и пока что единственный) президент-католик Джон Фицджеральд Кеннеди, а теперь хозяином в Белом доме первый и опять-таки единственный темнокожий Барак Хуссейн Обама. Чем мормон хуже католика или мулата?
Речь, однако, не о «хуже – лучше», а о предрассудках, которые в обоих случаях – с католиком Кеннеди и мулатом Обамой – электорату пришлось преодолевать. Преодолеют ли свои «мормонские» предубеждения американские избиратели, многие из которых считают мормонство не религией, а культом?
Вот именно: перед тем как перейти лично к Митту Ромни, который-таки был в свое время избран губернатором Массачусетса, надо все-таки заглянуть в душу американского электората, которая не то чтобы, согласно русской поговорке, потемки, но кое-какие темные уголки в ней имеются – религиозно-этническо-расовые предрассудки.
И Кеннеди, и Обама – всего-навсего два исключения из общего правила, которые правило доказывают: остальные президенты – белые и протестанты, подавляющее большинство (за исключением трех ирландцев) – WASPs: White Anglo-Saxon Protestants. Даже евреи, политически, экономически и культурно очень продвинутые, активные и влиятельные в Америке, никогда не становились президентами, хотя при многих, даже при президенте-антисемите Никсоне, играли определяющую роль в политике: Генри Киссинджер, который одно время противоконституционно занимал сразу два поста – госсекретаря и помощника по национальной безопасности – и сосредоточил в своих руках неимоверную власть. При двух демократических президентах Билле Клинтоне и Бараке Обаме вокруг них образовалась настолько плотная еврейская камарилья, что их недаром называли «еврейскими президентами». Этот предрассудок в Америке преодолен: около 80 % избирателей готовы отдать свои голоса за еврейского кандидата в президенты. Неудивительно: в европейских странах евреи с давних пор занимают высшие посты – в Италии, Британии, Франции, Венгрии и проч. Почему же, по последним опросам, число американцев, готовых избрать президентом мормона с трудом переваливает за половину? Почему американцы, избрав чернокожего президента и готовы избрать президента-еврея, не очень готовы к президенту-мормону, даже если Митт Ромни добьется республиканской номинации?
Лично я знаю все о мормонах из первых рук. Мой друг, славист и переводчик профессор Альтерт Тодд был мормоном и несколько раз брал нас с Леной Клепиковой на службу в нашу куинсовскую церковь Иисуса Христа Святых последних дней. Служба как служба. У католиков веселее, у протестантов преснее. Проповеди были больше похожи на университетские лекции. Берт читал с амвона лекцию об отношении человека к смерти. Такую же он мог прочесть в Куинс-колледже, где у него был тенюре и куда он нас с Леной взял на год сразу же, как приехали из Москвы, в качестве scholars-in-Residence. Берт был четырежды женат, и на гражданской панихиде все его четыре жены впервые сошлись вместе друг с другом. Но женат он был на них не одновременно, в чем до сих обвиняют мормонов, а по очереди, с разводами. Теперь этот противозаконный обычай многоженства сохранился разве что в крошечных мормонских сектах, но любое сенсационное открытие подобной практики в глазах среднего американца бросает тень на всех мормонов, которые давно от нее в большинстве своем отказались. Судя по рассказам Альберта Тодда, мормонская полигамия объясняется не прелюбодеянием и распущенностью нравов, а желанием мормонов сохранить накопленное честным трудом в одной большой семье. Мормоны в самом деле экономны и богаты, строго блюдут сухой закон – все эти качества и вызвали знаменитые иллинойские погромы против мормонов, из-за которых те двинулись в штат Юта, где я тоже бывал. Традиция есть традиция, и хоть мой друг давно расцерковился, веры не поменяв и став агностиком, он никогда в рот не брал спиртного.
Черные дни в жизни Ромни
Думаю, и Митт Ромни не пригубляет, а что касается его семейного положения, то оно у него примерное, идеальное, трогательное до слез. Пусть его предки (не такие уж далекие) были многоженцами, а его прадед вынужденно бежал со своими женами из Америки в Мексику, где в мормонской коммуне родился сначала дед, а потом отец Митта Ромни. Вряд ли, однако, противникам Митта Ромни удастся обнаружить его тайный гарем. С будущей женой Энн он познакомился, когда ей было пятнадцать лет и она была еще школьницей, а Митт поступал в Стэнфорд. Спустя тридцать лет Энн поставили страшный диагноз: «рассеянный склероз», с которым она борется с помощью альтернативной медицины. У них пятеро сыновей – все участвуют в предвыборной кампании отца. К слову, сам Митт Ромни подростком и юношей трижды принимал участие в избирательной борьбе своего отца за пост губернатора штата Мичиган, и все три раза Ромни-старший губернаторские выборы выигрывал.
Несмотря на такую семейную традицию, Митт Ромни вступил в политику со стороны, когда, будучи успешным бизнесменом, возглавил организационный комитет Зимних олимпийских игр 2002 года в Солт-Лейк-Сити, столице частично мормонского штата Юта. Проведение игр было под угрозой, организаторов обвиняли в даче взяток членам Олимпийского комитета. Митт Ромни добился не только проведения Олимпиады, но и сделал ее прибыльной. Именно эта эффективная организаторская работа дала ему опыт и известность, и в том же году Ромни выдвинул свою кандидатуру на пост массачусетского губернатора, выиграл выборы и пробыл полный губернаторский срок – пять лет.
Вот ведь мормонство не помешало Митту Ромни ни быть избранным, ни служить губернатором Массачусетса, хотя, конечно, губернатор – это не президент. Вдобавок в Массачусетсе политические настроения куда более либеральные и толерантные, чем по всей Америке, где особенно неприязненно относятся к мормонам христиане-евангелисты и баптисты Юга. Те и другие припомнят, конечно, Митту Ромни, что его предки были многоженцами. Такой вот фактор риска: от четверти до трети американцев не могут представить себе президента-мормона.
Это не мешает Митту Ромни рваться в президенты. В его политическом арсенале – губернаторский опыт. При его активной поддержке в Массачусетсе был принят беспрецедентный для США закон, устанавливающий обязательное медицинское страхование для всех взрослых жителей штата. Однако в другом случае он вступил в противоречие с либеральным Верховным судом Массачусетса, который легализовал браки гомосексуалистов. В ответ Митт Ромни вернул в силу старый закон, запрещавший жителям других штатов вступать в Массачусетсе в браки, противоречащие действующему у них на родине законодательству.
К концу своего губернаторского срока Митт Ромни из массачусетского либерала превращается в общеамериканского консерватора: выступает против абортов, однополых браков, использования в медицине стволовых клеток эмбрионов и госконтроля над частным стрелковым оружием. Само собой, это было связано с его президентскими амбициями – чтобы заручиться поддержкой консервативного электората. Благодаря своим успехам в бизнесе, он оказывается самым богатым кандидатом, когда вступает в 2008 году в президентскую гонку. Это, однако, тогда не помогло ему. Помимо мормонства, консервативные избиратели не очень-то верят ему, припоминают былые либеральные высказывания и считают оппортунистом. Он захватывает первенство на ранних праймериз в ключевых штатах Айове и Нью-Гемпшире, но вскоре отстает и выходит из игры: республиканским кандидатом становится престарелый Джон Маккейн, для которого возраст – такая же ахиллесова пята, как для Митта Ромни мормонство.
Повторится ли в этом году для него аналогичная история – с обвинениями в оппортунизме и недоверием к мормонству? Не думаю. Одно очевидно: это будет экзамен не только для Митта Ромни, но и для республиканского электората. Экзамен на политическую зрелость.
