Все трое изобразили подобие улыбки. И Шелли, и Белинда были одеты в свободные блузки светлых тонов, свежевыглаженные льняные брюки и модные кожаные сандалии.
Барретт был в шортах цвета хаки и поло для гольфа, он подошел и протянул мне руку.
— Конечно, мы помним. Я очень сожалею о смерти твоего отца, Давина.
— Спасибо, — просто сказала я, порывисто пожав ему руку, а затем сцепила руки перед собой.
Шелли и Белинда остались возле стеклянной двери и молча смотрели.
— Как жаль, что я не могу остаться, — заявила я, отодвигая стул. — Как раз объясняла Остину, что мне пора уходить. — Я взяла со стола телефон и подошла к ограждению, где сушилась моя одежда. Смущаясь, я засунула лифчик и трусы в мокрую футболку и спрятала сверток под мышкой, потянувшись за кроссовками.
— Давай я провожу тебя, — предложил Остин, взяв сначала мою обувь. Он положил руку мне на спину, и повел по выложенной камнем дорожке, огибавшей дом. — Я скоро вернусь, — сообщил он остальным.
Я оглянулась, желая убедиться, что за нами не следят.
— Ты знал, что твои родители приедут сегодня днем?
— Нет. Но понятия не имею, где мой телефон. Они могли звонить.
— Ты видел лицо своей мамы? Она недовольна.
Остин оглянулся на дорожку.
— Она редко бывает довольной. А насчет Шелли… Прости, Давина, просто…
— Ты не должен ничего объяснять, — перебила я его. — Это не мое дело. И еще раз хочу сказать спасибо за то, что ты приехал за нами сегодня. Я очень благодарна. — Я открыла заднюю дверь грузовика, складывая внутрь мокрую одежду и пытаясь сдержать свои эмоции. Мне было неловко, но еще сильнее я ревновала. Очевидно, между Остином и Шелли что-то было. И даже если бы надеялась, что между мной и Остином возможно что-то большее, его родители никогда бы этого не допустили.
Я закрыла заднюю дверь и взяла у Остина кроссовок, развязав шнурок, прежде чем натянуть его.
Остин распустил шнурок на другом и протянул его мне.
— Я не хочу, чтобы ты думала, что…
— Остин, пожалуйста, — опять остановила я его. — Я взрослая женщина. Моя вражда с Шелли — не более чем детская история, о которой я предпочитаю не вспоминать. У меня уже давно нет с ней никаких проблем.
У Остина снова появилась ямочка, когда он посмотрел на дом через плечо.
— Давно? Разве не на прошлой неделе Шелли оставила вас с Оливией на обочине дороги?
— Да, но у нее хорошая машина, — пожала я плечами. — Мы были в грязи. Я не могу ее винить.
— Она выложила фотографию на Фейсбуке.
Я поджала губы, пылая от ярости при воспоминании, но отвернулась, чтобы он не видел моего раздражения.
— Это все в прошлом. — Я открыла водительскую дверь.
И уже собиралась забраться в машину, когда Остин обхватил меня за талию и притянул к себе. Я подняла голову и посмотрела на него, оказавшись в нескольких дюймах от лица.
— Я по-прежнему считаю, что должен тебе свидание. Что скажешь? — Когда Остин взглянул на мои губы, я поняла, что он собирается меня поцеловать.
Я положила руку ему на грудь, отстраняясь, чтобы увеличить расстояние между нами.
— Ты хороший друг, Остин Вандерсон. Спасибо, что забрал нас сегодня.
Остин опустил руку.
— Э-э, да, конечно. Рад, что смог помочь. — Его голос показался удивленным, но затем похолодел. — До свидания, Давина.
Когда я забралась в машину и закрыла дверь, мои глаза не отрывались от спины Остина. Как только он обогнул дом и скрылся из виду, я прошептала «До свидания, Остин», прежде чем завести машину.
Я не знала, почему отказалась от приглашения Остина. Может быть, потому, что он не сказал мне правду о субботнем вечере. Или, потому, что моя ревность к Шелли накладывалась на все остальные проблемы. А может, дело в том, что его мать смотрела на меня как на мусор.
А может просто Остин нравился мне настолько, что я не хотела втягивать его в свои проблемы.
В конце концов, вероятность, что меня арестуют за убийство, все еще велика. Не говоря уже о том, что, мое имя обязательно попадет в заголовок, когда в «Вестнике Дейбрейк-Фоллс» появится информация о трупах в озере.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Все знали, что Вандерсоны — одна из старейших и самых престижных семей в Дейбрик-Фоллс — превыше всего ценили благоразумие. Они бы не обрадовались, окажись их имя втянутым в какой-нибудь очередной скандал.
Глава 31
Не прошло и нескольких минут, как меня настиг очередной скандал. Когда я возвращалась в город, мимо меня в обратном направлении пронесся полицейский автомобиль с мигалками. Я прижалась к обочине, ожидая, пока он проедет.
Собираясь выехать обратно на дорогу, я с ужасом наблюдала в зеркале, как полицейский внедорожник резко развернулся. Я замерла, когда внедорожник подъехал к моему грузовику сзади и припарковался.
Черт. Шеф Адамс. Меня вот-вот увезут в тюрьму в одних туфлях и купальнике. Прекрасно.
Я заглушила двигатель. Не сводя глаз с шефа Адамса, который с трудом выбирался из машины, схватила телефон, быстро нажала на кнопки и включила громкую связь. Когда звонок прошел, я переместила руки обратно в положение «десять и два» на руле.
— Привет, Давина, — ответил Брейдон. — Если ты звонишь Оливии, то она потеряла сознание на полу своего офиса.
Шеф Адамс захлопнул дверь полицейского внедорожника бедром. Подтянул обеими руками брюки и направился ко мне.
— Брейдон, через пять секунд шеф Адамс меня арестует. Я на Догвуд-роуд.
— Хорошо, я встречу тебя в полицейском участке. Ничего не говори, пока я не появлюсь.
Шеф Адамс подергал ручку моей двери, но она оставалась запертой.
— Брейдон, найди мне какую-нибудь одежду. Принеси ее в участок.
— Что?
— На мне купальник! — Я потянулась к дверной панели, нажимая на кнопку разблокировки.
Шеф Адамс рванул дверь, и яростно дернул меня за руку, чтобы вытащить из грузовика.
— Ой, осторожнее. Мой ремень безопасности. — Ремень впился мне в плечо, и я схватилась за пряжку.
— Думала, это сойдет тебе с рук, да? — прорычал шеф Адамс, снова дергая меня. — От вас, Рейвенов, одни неприятности.
Я нашарила пряжку и нажала на кнопку. Он выдернул меня из грузовика и толкнул на землю, не давая возможности выпутаться из ремня. Одной рукой шеф Адамс впечатал меня лицом в асфальт. Другой вывернул за спину мою руку.
Когда он надевал на меня наручники, я старалась не сопротивляться и оставаться неподвижной, несмотря на боль. После того как защелкнулся второй наручник, шеф Адамс рывком поднял меня на ноги.
Я страдальчески морщилась, слезы катились по щекам от боли в плече, пока он толкал меня к машине. Открыв дверь, он грубо впихнул меня на заднее сиденье. Я оказалась лежащей поперек сиденья на животе, ноги свесились на пол, но когда дверь закрылась, я почувствовала облегчение.
Дождалась, пока он снова усядется за руль. Я не стала спрашивать про телефон или сумочку. Или напоминать ему, что дверь моей машины все еще открыта, а ключи остались в замке зажигания. Шеф Адамс был слишком разъярен, чтобы придавать этому значение.
— Я уже несколько десятилетий жду, чтобы посадить одну из вас, ведьм Рейвен, — процедил шеф Адамс, глядя на меня через зеркало заднего вида. — Это должна была быть твоя мать, но подойдет и ее любимая дочурка.
Я с трудом заставила себя сесть
— Это единственная причина, по которой вы меня ненавидите? Потому что я дочь своей матери?
— Ты зло, как и она. Нашему городу станет гораздо лучше, если все Рейвены будут стерты с лица земли.
— Вы хотите моей смерти? Так сильно меня ненавидите?
— Чертовски верно, хочу.
— Что я вам сделала?
— Прямо как мать, — проворчал шеф Адамс, качая головой. — Изображаешь невинность.
— Я невиновна! Я не убивала своего отца!
— Оставь это для присяжных. На меня ваше колдовство не действует.
Я откинула голову назад, сцепив челюсти, чтобы сохранять молчание, пока шеф ехал по дороге.
Щека и колено болели от удара о тротуар. Левое плечо ныло от того, что меня дергали сначала в ремне безопасности, а потом еще и еще.
