class="p1">Это в былые времена услуги Совета были востребованы и платили за них очень прилично, а сейчас дисциплина ослабла и архимаги ушли на вольные хлеба.
По крайней мере, проверяя вместе с Алёнкой статьи приходов и расходов за последние три года, я одно понял – с арендаторов мы получаем больше, чем от архимагов. И честно скажу, меня это не то, чтобы сильно огорчило, а прилично взбесило.
Собственно, пока нам арендаторы не сильно мешают, но вид портят основательно.
Не поймут меня великие, когда увидят, что построенная Академия находится чуть ли не в промзоне, а два из трёх предполагаемых полигонов – это просто заброшенные карьеры кирпичного завода.
– Князь, вы не забыли, что мы с вами? – одёрнул меня государь, когда я неожиданно для всех, а в первую очередь, для самого себя, впал в задумчивость.
– Извините, государь, столько всего навалилось, да и последний месяц у меня был не из лёгких, – покаялся я, заморгав глазами и тряся головой.
– Всякое у меня в жизни было, но чтобы меня на приёме люди в себя уходили, такое первый раз, – хохотнул Рюмин, показывая, что он не сердится.
– А я сейчас его разбужу, – пообещал Обдорин, ничуть не разделяя веселье государя, – Князь, как вы считаете, отчего у сёгуната заговор так удачно получился? Знаете ли, вот так, запросто, руководство армии и флота не поменять, а им это удалось сделать, и без малейших утечек информации. Не правда ли, чудеса?
– Подкуп? Вряд ли, – помотал я головой, размышляя, – Там же не десяток офицеров нужно было подкупить, и даже не сотню. К тому же, чины не ниже полковника для такого дела требовались. Как хотите, но тут десятками миллионов в наших рублях пахнет, если я порядок не путаю.
– Примерно так оно и есть, но самое интересное, что у Кланов, возглавивших сёгунат, таких сумм не было, – поощрительно покивал головой князь Обдорин.
– Деньги со стороны… – поморщился я, глядя в потолок, – Только не говорите мне, что это опять Франция.
– Она самая. И хочу заметить, что сведения у меня надёжные. Прямо оттуда, – выразительно указал он большим пальцем за своё плечо.
– И что? Мне опять в Германию лететь? – помолчав для приличия пару секунд, задал я вопрос, вполне понятный для всех нас троих.
Ну, а как?
Франция уже не первый раз пытается гадить в карман Российской Империи.
Добродушием мы, русские, в какой-то степени страдаем, но не в этом случае.
Помню, как мой Дед меня учил.
– Самое правильное отношение к людям – это зеркальное отношение. Всегда смотри на людей. Даже, когда они тебе дарят что-то, или ты сам дарить что-либо собрался. Подарок, его просто так не дарят. Попробуй сначала понять, как тот, кому ты что-то даришь, живёт. Может так случиться, что ты ему дорогой подарок сделал, а у него ответить нечем. Кто виноват? Да, ты сам. Подарил, не подумавши, а человек может быть полгода на такие деньги живёт. И тогда уж ты не обижайся, если в ответ тебе какую-нибудь дешёвку подарят. Виноват не тот, кто тебе недорогим подарком ответил, а ты сам. Думать нужно было, перед тем, как, что и кому дарить.
Опять же, есть и другая сторона медали.
Подарили вам нечто незначимое, так и вы не утруждайтесь. Ответьте тем же. Зеркально. И это будет единственно правильным решением. По крайней мере, по утверждениям Деда, с его опытом жизни.
Впрочем, если есть желание прогнуться перед кем-то вышестоящим, то можете выпендриться, но не факт, что это правильно поймут.
– Ты знаешь, а пожалуй и пора тебе лететь. Если Антона Гогенцоллерны признают, то у нас есть шанс поделить материк надвое. Европа, понятное дело, Германии отойдёт, а нам Азия достанется.
– Так, я опять чего-то не в курсе оказался. Вы сейчас о чём говорите? – с тревогой переводил Обдорин взгляд с меня на Императора и обратно, силясь сообразить, что происходит.
– Мир делим, – пояснил я ему, – И вроде, всё у нас пока получается.
Глава 88
Никогда не догадаетесь, у какого Наставника моей Академии будет самый большой конкурс!
Кстати, я бы тоже проиграл это соревнование.
Нет, немного помявшись, я всё-таки назвал бы Шабалина, хотя Антон Рюмин тоже был очень знаковой и престижной фигурой, и его иметь в качестве Наставника сочли бы за честь маги из самых именитых Семей.
Впрочем, расстраиваться не о чем, хоть и не угадал я оба раза подряд.
Ни Шабалин, ни Рюмин даже близко не подошли по количеству кандидатов, желающих попасть к нашей магессе.
Э-э, или кандидаток…
Короче, суть в том, что в мире существуют ЖЕНСКИЕ журналы.
Это мы, «сатрапы» и «чурбаны», считаем, что миром управляют Императоры и разные политические группы и союзы.
Так вот нет.
Миром управляют женские журналы.
А именно, пара – тройка этих самых авторитетных и массовых изданий.
Представляете себе моих жён?
Скажу не хвастаясь, у них далеко не последние Имена в Империи, и всех их знают в лицо.
Но даже меня, всего из себя страшного и ужасного, каким я наверняка кажусь среднестатистическому обывателю, мои жёны не сильно-то и боятся.
Да, ладно. Это я себе только что польстил… Блин, они меня вообще не боятся!
А теперь, представьте, что при всей их нечеловеческой смелости, которую они проявляют в отношении меня, ни одна из моих жён даже не вякнет словечка против, если её точка зрения не совпадёт с той, что будет описана в ИХ журнале. Она тут же признает, что была не права и исправится.
Понимаете?
Короче, всё сложилось один к одному.
В паре женских журналов появились восторженные статьи про нашу магессу, награждённую орденом, но их Самый Главный Женский Журнал, периодически толкающий темы эмансипации женщин, разродился гораздо более глубококопательной статьёй.
Если верить тому, что там написано, то выходит, что получения статуса архимага женщиной – это чуть ли ни единственный шанс стать такой особе вровень с мужчинами.
Самое смешное, что это действительно так.
Никто же не предполагал, что архимагом может стать женщина. Оттого и не прописаны для этого случая какие-то особые правила и различия.
К примеру, княгине- архимагу никто и никак не сможет запретить её появление на Совете Князей, если она вдруг возглавит какой-нибудь княжеский Род. Как архимаг она выше таких понятий, как разница полов. И это удостоверено в очень и очень серьёзных документах.
Короче, мы опять что-то нарушили и создали прецедент, над толкованием которого уже бьются в схватках крючкотворы и законники, с пеной у рта
