— Эй, молчать! — Один из партизан направил на пленных автомат. — Рты откроете еще раз, я вам их горячим свинцом залью!
Люди, находившиеся в «буханке», внутри которой было шумно и душно, не слышали свиста снаряда, разорвавшего воздух над дорогой, и только когда прямо перед машиной, метрах в двадцати, взметнулся столб огня, дыма и земли, водитель предостерегающе вскрикнул.
Еще два снаряда упали чуть в стороне от дороги, и по обшивке УАЗа ударили сыпавшиеся с неба комья земли.
— Черт, артобстрел! — испуганно выдохнул тот самый русский, только что грозивший пристрелить британцев. — Из минометов садят!
— Это гаубицы!
Занявшая боевые позиции батарея самоходных орудий 2С23 «Нона-СВК», дав пристрелочный залп, открыла плотный огонь, и с неба на дачный поселок, по которому петляла небольшая автоколонна, обрушился стальной град. Стадвадцатимиллиметровые снаряды рвались повсюду, и когда «буханка» резко вильнула, пассажиры сперва решили, что водитель пытается сбить противнику прицел. Только через секунду они поняли, что у машины больше нет лобового стекла, а у водителя — лица, превратившегося в жуткое кровавое месиво.
— Твою мать, — выдохнул партизан, когда УАЗ мотнуло в сторону. — Держитесь!
Неуправляемая машина снесла покатым лбом хлипкий заборчик, прокатилась по оплывшим от дождей грядкам, врезавшись в покрытый побелкой ствол яблони. Люди, находившиеся внутри, смешались в одну кучу. На Бойза, сброшенного с сидения, швырнуло труп русского партизана.
— Вот дерьмо! — выругался стоявший на четвереньках боец, пытавшийся нашарить на полу оружие. — Нужно отсюда выбираться!
Гарри Хопкинс первым пришел в себя. Сознание отключилось на несколько секунд, остались одни инстинкты, тело действовало само по себе, а когда репортер вновь пришел в себя, в руках его удобно лежал АК-74, направленный на замерших русских.
— Сидеть! — рявкнул англичанин. — Кто дернется, пристрелю к дьяволу! Замрите, даже не дышать! Билли, ты цел? Сваливаем отсюда, приятель!
— Камера! Я ее не брошу!
— Мать твою, шевелись!
Подстегнутый истеричным воплем напарника, Бойз, прижав к груди камеру обеими руками, словно заботливая мать с младенцем, выскочил из разбитой машины. Следом бежал Хопкинс. Они преодолели метров двадцать, перебираясь через гряды, цепляясь за корни, торчавшие из земли, едва не переломав ноги в заполненных водой бороздах, когда над головами просвистели пули. Двое партизан бросились следом, стреляя на бегу короткими очередями.
— Это была не лучшая идея, Гарри! — успел крикнуть Бойз, прежде чем воздух наполнился воем.
Осколочно-фугасный снаряд 3ОФ49, выпущенный «Ноной», преодолел восемь верст и, падая почти отвесно, ударил в стоявший в полутора десятках метров дом. Пять килограммов мощной взрывчатки разнесли строение в щепу, оставив на мечте его пятиметровой глубины воронку. Ударной волной людей сбило с ног, раскидывая, точно кегли. Британцы, у которых в голове звенело, словно в колокольне собора, смогли подняться вновь. Русские остались неподвижно лежать на земле, перепаханной осколками.
— О, дьявол! Кажется, я оглох, Гарри!
— Бежим, — прохрипел Хопкинс, не выпуская из рук оружие. — За мной! Туда!
— Ты уверен?
Бойз, хромая на обе ноги, бросился за своим напарником, через гряды, заборы, напролом, пока на пути их не возникли, словно вырастая из-под земли, три фигуры, замотанные в маскировочные костюмы «гилли».
— Бросить оружие! — раздалось по-русски, зло и решительно. — На колени! Не шевелиться!
Двое партизан, держа оружие наизготовку, контролировали каждое движение словно оцепеневших британцев, пока третий торопливо обшаривал их. Обнаружив удостоверения, он удивленно сообщил своему командиру:
— Это журналисты! Англичане!
— Журналисты? Пойдете с нами, — приказал русский, вооруженный пулеметом ПКМ. — Думаю, командованию будет интересно на вас посмотреть. Без глупостей, мы же террористы, — усмехнулся он, — никакие конвенции не подписывали!
Артобстрел закончился, и земля под ногами перестала дрожать. Где-то далеко на дороге, вилявшей меж покосившихся дач, остались два «Тигра», а еще дальше к окраине Нижнеуральска — пара напоровшихся на мины БТР-80. Двух британцев со связанными руками затолкали в салон пассажирской «Газели», бодро двинувшейся к городским кварталам.
— Похоже, этот раунд мы продули вчистую! — фыркнул Уильям Бойз, не обращая внимания на злобный взгляд конвоира.
Хопкинс лишь устало выругался, откинувшись на мягкую спинку удобного сидения. Микроавтобус, выбравшись с раздолбанного проселка на нормальный асфальт, бодро катил по опустевшим улицам, на которых лишь изредка можно было увидеть людей в камуфляже и с оружием в руках.
Генерал Буров исподлобья уставился на двух грязных, промокших насквозь перепуганных мужчин, которых в его кабинет не слишком вежливо втолкнул партизан. Плечистый конвоир в «горке» замер на пороге, облапив огромными ладонями цевье висевшего поперек груди АКС-74 и не сводя глаз с пленных.
— Боец, покури! — кивнул Буров.
Партизан исчез, осторожно прикрыв за собой дверь, а генерал поднес к глазам запаянные в пластик карточки удостоверений, несколько минут внимательно изучая их.
— Любопытно, — хмыкнул Буров, предав документы сидевшему в уголке полковнику Басову: — Смотри, кто к нам пожаловал!
Гарри Хопкинс и Уильям Бойз, стоя в центре помещения, настороженно озирались. Командующий русскими партизанами принял их в своем штабе, расположившемся в бывшем здании заводоуправления бывшего завода радиоэлектроники, заброшенного едва ли не прежде, чем он начал работать. По соседству суетились младшие офицеры, на которых замыкалось управление многочисленными партизанскими отрядами, занимавшими оборонительные рубежи на окраинах Нижнеуральска, готовясь к штурму.
Как ни странно, именно в эти минуты Сергей Буров мог позволить себе недолгий отдых. План был давно разработан и откорректирован, все необходимые приказы уже отданы, и потому постоянное участие генерала стало не обязательным. Каждый его боец знал свой маневр и свое место в общих порядках, и можно было потратить время на свалившихся, как снег на голову, пленных.
— Действительно, занятно, товарищ генерал! — криво ухмыльнулся Басов, возвращая документы своему начальнику.
Репортеры, чувствовавшие после недолгого периода бурной активности ужасную усталость и страх, затравленно переводили взгляды с генерала на полковника. Одурманенные прежде адреналином, хлынувшим в кровь, теперь они начали понимать, что произошло. Их судьба, сами их жизни оказались в руках этих двух мужчин в застиранном полевом камуфляже, выглядевших изможденными, и оттого злыми.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
