– Какое заключение? Без нужного оборудования я не могу дать вам никакого заключения!
Гинз выразительно посмотрел на Дэна. Тот обхватил за плечи Халикова.
– Раф. Ну помнишь, ты в школе сделал ту хреновину, которая вырубила свет во всем городе. Там ведь была пара скрепок, жвачка и еще что-то?
– Это совсем другое!
– Ну, прояви смекалку.
– Понятно. В общем, как обычно. Черенок от лопаты, грабли и мотыга – сделай нам трактор.
– Вроде того, Раф. Ты же можешь!
Доктор насупился.
– Ладно! Первый вопрос. Где вы это взяли?
– Вот это не важно. Меньше знаешь – лучше спишь.
– Ну, блин!
Дэн еще минут десять уговаривал доктора. Наконец тот сдался.
– Ладно. Тащите эту хреновину ко мне.
На следующее утро Халиков метался по дому.
– Мария! У вас есть бриллианты?
– Что?! Может, у мадам есть.
Рафаэль побежал к коттеджу четы Бэрри.
– Извините, Эллен. – За ужином все уже перезнакомились. – У вас есть какой-нибудь бриллиант?
– Бриллиант?
– Это очень важно. Мне нужно для эксперимента.
– С возвратом?
– Ну разумеется!
– У меня есть перстень. Фрэнк подарил его на рождение Джонни. – Эллен с трудом сняла перстень. – Пойдет?
– Да, как раз. Грани выступают достаточно. – Халиков покрутил перстень. – Отлично! Верну через час.
Эллен пожала плечами, Халиков убежал.
Запершись у себя в комнате, Раф с силой провел гранью обработанного алмаза по слитку. Потом уставился в микроскоп.
– Тверже, – пробормотал он. – Так и запишем. – Он пододвинул к себе потрепанную тетрадь. – По твердости слиток превосходит алмаз.
Эта тетрадь сопровождала Рафаэля уже не один год. В нее он записывал все, что касалось мобиллиума. Закрытие проекта для всей группы было неожиданностью. Как снег на голову. Вначале щедрые финансовые вливания. Давай-давай! А потом вдруг, бац. Группу распустили, всех раскидали кого куда. Изучение мобиллиума было прекращено. «Достаточно, – сказали им. – Реакторы электростанций работают стабильно, а больше ничего и не надо». Вся группа была в недоумении. Впервые в истории встретилось действительно уникальное вещество, абсолютно не вписывающееся ни в какие рамки земных теорий. И вдруг… «достаточно». Лично для себя Раф сформировал гипотезу о частицах мобиллиума, как о неких нанодвигателях. Кто их сконструировал и зачем, оставалось загадкой. Но многие свойства частиц не позволяли судить о них, как об обычных молекулах. Странно себя вели эти частицы, очень странно. И теперь вот этот слиток. Еще первые исследователи столкнулись с проблемой десяти процентов. Никогда не получалось скомпоновать суспензию с большим содержанием мобиллиума. А тут целый слиток – сто процентов. Четыре килограмма триста пятьдесят два грамма. «Я с тобой разберусь!» – пообещал Раф слитку.
– Так. Давайте еще раз прогоним наш план. – Гинз метался по кабинету Майкла.
– Я держу палец на кнопке и глаза открытыми, – устало произнес Дэн.
– Та-ак…
– Я отслеживаю входящих-выходящих, – так же замотанно повторил Скотч.
– Я сижу в машине и жду команды, – сказал Фрэнк.
– Что ты делаешь, если команды нет?
– Подъезжаю ко второму терминалу и жду пять минут.
– Потом?
– Потом уезжаю. Мы садимся во флаер и улетаем.
– Куда?
– Этого я вам не скажу.
– Отлично. Надеюсь, секретарь Маковецкого прибудет вовремя.
Как и предполагалось, Маковецкий заинтересовался «Морфеусом». Правда, для этого пришлось совершить небольшой финт с его компьютером. Вся корреспонденция, в том числе и входящая электронная почта, рассортировывалась двумя секретарями. Прорваться через этих церберов было весьма затруднительно. Дэн полчаса поколдовал с компьютером, и в почтовом ящике советника ООН Маковецкого, в обход всех зашит, появился файл с письмом. Тема – «Морфеус», грязные игры «Спэйс Энерджи». Уже на следующее утро пришел ответ. Пока сам советник на встречу не спешил, но посылал своего личного секретаря. Дэн тут же собрал всю нужную информацию об этом парне.
– Он работает у него уже пять лет. Маковецкий доверяет ему, как никому.
– Хорошая новость. Значит, он воспринял всерьез наше письмо.
План встречи в аэропорту был следующим: в стандартный видеоплеер Дэн встроил специальное устройство, мгновенно стирающее диск с записью. Копию диска «Морфеуса» они сделали загодя. В случае опасности Гинз, который шел на встречу, нажимал кнопку, и в плеере оказывался пустой диск. Если ему это не удавалось (шокер, пуля или хороший удар в челюсть), это должен был сделать Дэн. По плану он находился рядом, с радиопередатчиком в кармане. Одно нажатие кнопки, и устройство стирания запускается. Если уж совсем все будет плохо, неподалеку отирался Скотч с двумя самодельными дымовыми шашками. Все входы и выходы Каирского аэропорта они изучили, еще когда встречали Халикова. Вот такой план. Гинз надеялся, что после тридцати секунд просмотра видео личный секретарь Маковецкого оценит материал.
Фрэнк с Майклом сидели в плетеных креслах на балконе второго этажа. Они неторопливо потягивали пиво, курили и смотрели на закат.
– Может, все-таки я поеду на эту встречу?
– Нет, Майкл. Это наша война. Если там все пойдет наперекосяк, я хочу быть уверен, что ты будешь рядом с моей семьей. И вытащишь их, как сделал уже раз.
– Я все сделаю, Фрэнк. Но Эллен! Джонни! Лучше возвращайся, Фрэнки. Хорошо?
Они помолчали.
– Почему ты до сих пор не женился, Майки?
– Есть одна девушка… Мы пока проверяем чувства, как говорится.
– Давно?
– Что давно?
– Давно проверяете?
– Ну… Мы встречаемся уже два года. Пока полная неясность. Я не уверен, Фрэнк. Таких женщин, как твоя Эллен, единицы.
– Это точно.
– Тебе чертовски с ней повезло, брат.
– Ну. Не все так безоблачно, малыш. Мы тоже, случается, цапаемся. Не без этого.
– Она полетела с тобой на Ганимед, Фрэнк! Родила там тебе Джонни. Видел бы ты, как ждала она тебя! Это настоящая любовь! О таком можно только мечтать.
– Да. – Фрэнк задумался. – Настоящая любовь.
– Сейчас это большая редкость. В своей Кэнди я не настолько уверен. Смогла бы она так? Последовать за своим мужиком черт знает куда…
– А, брось, Майкл. Любовь? Она никуда не делась! И проверяется она временем. Временем и трудностями. Просто тебе нужно найти СВОЮ женщину. Найти и верить в нее. Верить, как в себя. Понимаешь? И любить ее, дарить ей тепло. Все, на какое ты способен!
– Спасибо, что вытащил меня тогда, брат.
– Да я и сам рад. – Фрэнк хохотнул. – На кого бы я сейчас положился?
Помолчали.
– Знаешь?.. А ты чертовски стал похож на нашего старика. Такой же степенный, уверенный.
Майкл расхохотался.
– А ты, Фрэнк! Ты вообще его копия.
– Да… Я скучаю по нему… Помнишь, как он наподдал нам, когда мы сломали забор?
– Да уж! И ведь было за что!
Внизу загремела тарелками Мария. Наступило время ужина. Братья поднялись с кресел и с мечтательными улыбками направились на первый этаж.
За ужином доктор Халиков был особенно загадочен.
– Что, Раф? Набрел на что-нибудь интересное?
Блуждающий взгляд доктора остановился на Дэне:
– Что ты сказал?
– Я говорю, нарыл что-нибудь?
– Да уж… Нарыл…
– Доктор Халиков, – Скотч интеллигентно промокнул губы салфеткой. – Сколько, по-вашему, стоит этот слиток?
– Стоит?
– Ну да, если его продать?
– Продать? – Рафаэль выглядел ошеломленным. – Вы собираетесь его продать?
– Э-э… – вмешался Гинз. Он укоризненно посмотрел на Скотча. – Мистер Скотч имеет в виду гипотетически.
– Ну, не знаю… Если по весу, то… Учитывая среднюю цену на рынке, это будет… – Раф закрыл глаза, подсчитывая. – Двадцать четыре миллиона сорок четыре тысячи восемьсот американских долларов. А если учитывать его научную значимость, то, думаю, цена будет раза в два-три выше. Любая секретная лаборатория оторвет его у вас с руками! Я знаю, что исследования продолжаются. Слишком много ученых исчезли из мировой науки. Я вам сейчас навскидку назову с десяток имен. Профессор Майнберг – физика твердого тела. За последние два года ни одной публикации. Я уверен, он сейчас сидит где-то под землей. Доктор…
Халиков заметил, что его никто не слушает. За столом установилась тишина.
– Сорок тире шестьдесят миллионов! – наконец выдавил Скотч.
Похоже, эта сумма потрясла всех.
– А кому можно его продать, доктор?
После ужина Фрэнк взял за руку Джонни и они пошли к морю. Волны в темноте тихо накатывали на песок. Шуршали мелкими осколками кораллов и кусочками раковин. Громада моря лишь угадывалась в темноте субтропической ночи. Луны, привычной желто-белой спутницы, не было. Фрэнк опять вспоминал «Фри Сквер». Как он сидел на ржавой бочке и корил себя, что не сказал сыну при расставании ничего важного. «Присматривай там за мамой, о'кей?» Вот и все, что он сказал тогда. На завтра была назначена встреча в аэропорту Каира. Все прекрасно понимали свою роль, что они лишь пешки в большой политической игре, в которую вступили. Маковецкий и Хендриксон могли в любой момент договориться. И тогда они станут лишь разменной монетой. Они могут запросто не вернуться. Им тихо скрутят руки за спиной, увезут подальше. И…
