привела их в защищенную бухту, окаймленную серебристым песком, где на спокойную голубую воду смотрела бревенчатая хижина на два помещения, крытая пальметто. Внутри нее были душевые кабины, бар и вдобавок телефон. В своей части хижины Мюррей нашел пару плавок и, переодевшись, спустился к воде.
Они остановились на берегу, и Натали вдруг сказала:
– Хорошо, что есть с кем поговорить. Кстати, перестаньте называть меня «мисс Дефрис» – меня зовут Натали. Так или иначе, я замужем – или была замужем. – Она помолчала. – Похоже, это не очень-то получилось.
Казалось, она ждала, что он что-то скажет.
– Вы разведены?
– Просто разошлись. Мы католики – в некотором роде. Вы, может, слышали о Чарли Каллагане – кошмарном Каллагане, как раньше его называли? Он все еще в Рейн-Мари, валяет дурака. Я иногда вижу его – прохожу мимо него на улице. Странное ощущение.
– Вы говорите так, будто вам это не слишком неприятно.
– Мы слишком много ссорились. Давайте выпьем хорошего сухого мартини.
– Уже?
– Почему бы и нет… друг?
– Мартини подойдет к хересу? – спросил Мюррей, все еще пытаясь сохранять дистанцию между ней и собой.
– Хересу оно в самый раз. – Она взглянула на него с некоторым вызовом. – Я не могу сидеть на этом острове без каких-то эмоций.
– Вам здесь не нравится?
– Нравилось, когда я была маленькой, когда была жива моя мать. Теперь я ненавижу его. Вам бы хотелось сидеть взаперти в таком богом забытом месте?
– Вы никогда не покидаете его?
– О, время от времени мы совершаем поездку в Штаты. Обычно в Майами – именно там я подцепила Чарли. Но отец маниакально привязан к этому месту. Мы, Дефрисы, самые старые поселенцы здесь, и он чувствует, что у него есть долг перед островом, особенно с тех пор, как… – она заколебалась, продолжать ли, – с прошлого года. – Внезапно она рассмеялась. – Я должна развлекать вас, объяснять, как мы все любим солнце, море и наш милый старый дом. И Рейн-Мари – как-нибудь вечером приглашу вас потанцевать там. А теперь почему бы вам не поплавать?
– А вы разве не собираетесь?
– Никогда. Я приготовлю напитки.
Вода была прохладной после горячего песка. Мюррей довольно долго плавал, покачиваясь на больших волнах за пределами бухты. Внутри бухты, в спокойной воде, он мог видеть полосатых рыбок, шныряющих среди розовых кораллов. Он сделал глубокий вдох и нырнул, следуя за ними сквозь кущи разноцветных водорослей. Океанское дно было похоже на сад.
Вынырнув, он увидел, что Натали машет ему, зовет на берег. Принесли еду – стол был накрыт на веранде хижины. Перед Натали был стеклянный миксер, и она помешивала какой-то напиток длинной деревянной палочкой.
– Вы должны попробовать местный напиток. – Она наполнила высокий бокал. – Коктейль из папайи.
– Этот сок из папайи действительно хорош, – сказал Роберт. – У меня в спальне стоит графин с ним.
– Как у всех нас. – Она улыбнулась. – Помимо всего прочего, у отца в Белике есть сококонсервный завод. Мы пьем их вместо воды, которая здесь солоноватая, практически соленая. Но тут я добавила еще кое-чего.
Это кое-что оказалось ромом, что было довольно непривычно для Мюррея, но в качестве дополнения к купанию все прошло довольно хорошо.
– Пейте еще, – сказала она, – и я тоже.
Она уже выпила пару бокалов, а когда он отказался, налила себе еще.
– Не многовато ли спиртного для юной барышни? – спросил Роберт.
– Кого это волнует?
Ланч прошел весело – всего лишь легкие закуски, салат, сэндвичи и фрукты, – но на свежем воздухе и за компанию с Натали большего и не хотелось. В ней была какая-то суровость, но, как и ее нарочитое безразличие, все это казалось ему напускным. Она ему нравилась, и он чувствовал, что тоже ей нравится.
После ланча она переоделась в бикини. У нее была очень красивая фигура, не прямая и худощавая, как у Бенчли, а более выразительная, со множеством плавных линий, а темный медовый тон ее кожи мог бы послужить рекламой лосьона для загара. Растянувшись на песке, она со слегка провокационной улыбкой посмотрела на него. У него перехватило дыхание. Было бы так легко перевернуться на бок, обхватить руками эту мягкую, опаленную солнцем плоть, крепко прижаться губами к этим карминным губам. И в самом деле, так просто. В ее напряженном ожидании было что-то сбивающее с толку, чуть ли не печальное.
Не без труда он сказал себе резкое «нет». Он не хотел принимать в этом никакого участия. Одиночество, неудовлетворенность – только поэтому она была так отчаянно несчастна. Ответить на это безрассудное приглашение было не лекарством, а, наоборот, усугублением проблемы, за что он бы горько презирал себя.
– А как насчет нашей поездки в город? – спросил Мюррей, поднимаясь на ноги.
Она довольно долго лежала, не отвечая, с закрытыми глазами. Затем потянулась и встала.
– Хорошо, – сказала она, не глядя на него. – Мы отправимся на катере.
Он подождал, пока она переоденется в хижине, затем оделся сам. Когда он вышел, она заводила мотор пришвартованного к причалу катера.
– Отвяжите конец, – крикнула она сквозь рев мотора. – И прыгайте.
Когда он сел, оттолкнув катер от причала, она дала задний ход, затем включила переднюю передачу. Они быстро пересекли бухту и направились к длинному низкому мысу, покрытому мангровыми зарослями и карликовыми пальметто.
За пределами бухты их начало качать на неприветливых волнах, но Натали продолжала бесшабашно гнать катер на максимальной скорости. Как только они оказались в более спокойной воде, она сбросила скорость.
– Это был Бас-Тер-Пойнт, – сказала она. – Там всегда весело – никогда не знаешь, перевернешься или нет. Там протекает Черная река. Дурное болото. Затем идет Саванна-дель-Мар. – Она кивнула. – У да Соузы там пляжный дом; то ли есть, то ли был – сейчас он заброшен. Вы можете просто увидеть его среди тех деревьев.
– Выглядит довольно солидно, – сказал Мюррей.
Она кивнула:
– Это старый форт Либерте. Да Соуза привел его в порядок. Но сейчас там запустение.
Пока Мюррей оглядывал унылое, пустынное болотистое пространство, поросшее кустарником, его мысли остановились на семейном враче.
– Расскажите о нем, – попросил он. – Где он учился?
– В Бразилии. Университет в Рио-де-Жанейро. Также еще где-то – он говорит на нескольких языках.
– Да Соуза, – подумал он вслух. – Разве это не португальское имя?
– Да, но он не португалец. Во всяком случае, он чрезвычайно умный и трудолюбивый врач. Здесь его действительно высоко ценят. Некоторые называют его, – она бросила быстрый взгляд на Мюррея, – святым целителем.
– Что ж, – улыбнулся Роберт, – я уверен, что он многих тут исцелил. Это, вероятно, дает ему право на нимб.
В поле зрения появились
