группы греческих городов: в письме Антиоха III к Магнесии на Меандре мы читаем: «мы написали также уполномоченным по делам (τοῖς ἐπὶ τῶν πραγμάτων), чтобы и города точно так же согласились» (OGIS 231), Полисы, надо полагать, не всегда входили в состав сатрапии, но подчинялись непосредственно царю. Сатрап Геллеспонта, Мелеагр, пишет городу Илиону в форме вежливого совета: «Вы бы хорошо сделали, если бы приняли постановление» и т. д. (RC 13). Возможно, впрочем, что οἱ ἐπὶ τῶν πραγμάτων, как и ἐπὶ τῶν χρειῶν, οἱ τὰ βασιλικὰ διοικοῦντες – не название конкретной должности, а общее обозначение государственного служащего.
Низшими агентами власти были χρεοφύλακες и βυβλιοφύλακες, регистрировавшие и хранившие официальные документы и частноправовые акты[71].
К высшим представителям власти относится также эпистолограф, государственный секретарь. Эпистолограф Антиоха IV, Дионисий, был богатейшим человеком (Polyb. XXXI, 3, 16). Другой сановник, ведавший финансами, ὁ ἐπὶ ταῖς προσόδοις, упоминается у Аппиана (Syr. 45). В рассказе об осаде Антиохом III Селевкии в Пиерии Полибий (V, 60, 1) называет τοὶς ἐπιστάτας τῆς πόλεως. В цитированной уже надписи из Селевкии в Пиерии мы имеем распоряжение (πρόσταγμα) Селевка IV, адресованное «Феофилу, властям Селевкии в Пиерии и городу»; ответный декрет города дается в надписи как Θεοφίλου ἐπιστάτου καὶ ἀρχόντων γνώμη. Феофил, следовательно, был эпистатом, представителем царя; и то, что его имя в декрете стоит впереди архонтов, показывает, что он стоял над ними. Эпистат Вавилона упоминается в надписи OGIS 254. В Дура-Эвропос в парфянское время наряду со стратегом был и эпистат; парфяне унаследовали эту должность, конечно, от греков. Наконец, в клинописных текстах из Урука имеется строительная надпись Анубаллита, титулующего себя šanu (наместник) Урука[72]. Однако нет данных для суждения о том, во всех ли городах был эпистат царя. Судя по тому, что ряд распоряжений царя адресован непосредственно городам, можно думать, что в этих полисах эпистата не было.
В ведении центральной власти был и суд. Эвмен, по сообщению Плутарха, «передал отдельные города в управление своим друзьям, сделал их фрурархами и назначил судьями и должностными лицами (δικαστὰς καὶ διοικητάς) по своему усмотрению» (Рlut., Eum., III). В пергаментном тексте из Дура-Эвропос (Dura Pg. 21) назван «царский суд», βασιλικὸν δικαστήριον, восходящий, по-видимому, к временам Селевкидов[73]. По распоряжению царя назначается арбитр для разбора споров между полисами (например, Syll.3 426).
Что касается внутреннего строя городов, то, как уже указывалось, города пользовались более или менее широкой автономией. Так, ионийская лига призывает Антиоха I «всячески иметь попечение о ионийских городах, чтобы они в будущем, будучи свободны и управляемы демократией, уже прочно управлялись в соответствии с унаследованными от предков законами» (OGIS 222, Клазомены). Милет награждает Гиппомаха, «который добился свободы и демократии от Антиоха Теоса» (OGIS 226). Смирна, получив от Селевка II свободу и освобождение от подати, даже обращается в Дельфы, чтобы получить оттуда подтверждение дарованных царем привилегий (OGIS 228). Как видно из недавно опубликованного письма парфянского царя Артабана IV к Селевкии на Эвлее (древняя Суза) от 21 г. н. э., этот город сохранял свою конституцию полиса в течение веков (RC 75). Раскопки в Дура-Эвропос, давшие обильный материал о жизни города под властью Парфии, показали, что этот город имел обычную организацию греческого полиса: помимо эпистата, в городе действовала буле, упоминаются агораномы, казначеи, ситоны (ведавшие продовольствием), κήρυκες (глашатаи), χρεοφύλακες (судьи, городские).
Селевкиды в общем продолжали по отношению к греческим полисам ту же политику, какую проводили диадохи. Мы видели, в частности, из содержания распоряжения Антигона о синойкизме Теоса и Лебедоса, что эта политика пыталась сочетать автономию и демократию в греческих городах с монархическим режимом, подчиняющим эти города верховной власти царя и тем самым создающим некое единство между; ними и царством в целом. Наиболее полные сведения об этой политике дает Киренская надпись, подробно исследованная С. А. Жебелевым, который склонен отнести ее к 322/1 г.[74] Устанавливается умеренно-демократическая конституция Кирены. Количество граждан ограничивается десятью тысячами с цензом в 100 александровских мин, т. е. 2000 драхм; такой же ценз был установлен Антипатром в Афинах. Совет пятисот избирается по жребию; но этот демократический институт ограничивается учреждением коллегии геронтов из 101 человека, назначаемых Птолемеем. Суд присяжных избирается по жребию из числа геронтов, членов совета и граждан. Кроме имущественного, устанавливается высокий возрастной ценз для должностных лиц – 50 лет. Во главе управления стоят пять выборных стратегов, но над ними стоит пожизненный стратег – сам Птолемей. Сама конституция формально разрабатывается самими киренцами, но руководствуясь διάγραμμα Птолемея.
Таким образом, политика диадохов и Селевкидов по отношению к городам была двойственной; городам давали всякие привилегии, допускали сохранение их πάτριοςπολιτεία; это было необходимо, так как города были основой единства государства; но свобода городов была фиктивна и во всяком случае прекарна; с своей стороны и города заботились, конечно, прежде всего о своих интересах, и их верность царю была неустойчива. Лисимах в послании к Приене специально отмечает, что приенцы охотно слушались стратега и не отклонялись от действий на пользу царя (RC 6). Города создавали единство и вместе с тем подрывали его.
В источниках встречаются указания на цели Селевкидов при основании или преобразовании города или колонии и о трудностях, связанных с этим. По сообщению Иосифа Флавия (Antiqu. XII, 3, 4), Антиох III, узнав, что во Фригии и в Лидии готовятся перевороты, посоветовавшись с друзьями, решил «переселить в крепости и наиболее опасные места две тысячи иудейских семейств из Месопотамии и Вавилонии». В распоряжении по этому поводу Антиох пишет: «Назначь каждому из них по участку для постройки здания, а также по наделу для земледелия и виноградарства и освободи их на десятилетний срок от всех податей с их полей. Пока они не получат со своей земли плодов, пусть им выдается содержание из средств, назначенных для моих личных слуг; пусть будет выдано вознаграждение также и тем, кто добровольно окажет им в чем-либо поддержку». Антиох I вновь стал заселять разрушенную фракийцами Лисимахию, «призывая беглецов из владений Лисимаха, покупая обращенных в рабов пленников, прибавляя к ним других, давая быков, овец и железные орудия для земледелия и не упуская ничего, чтобы быстрым темпом укрепить город. Это место казалось ему в высшей степени важным укреплением против всей Фракии и самым удобным складочным местом (ταμιεῖον) при выполнении остальных его замыслов» (App., Syr. 1).
Вопрос о целях и задачах Селевкидов при градостроительстве и колонизации ставится и по-разному решается и новыми историками. Это – вопрос законный, но не основной. В отличие
