– Самые лучшие из нас бывают беспомощны. Опытная лекарка может многое, но если время упущено… Ещё несколько дней назад я бы поставила её на ноги. – Евфания помолчала. – Не всё кончается так плохо, Эши. Мне удаётся помочь многим. Очень многим. Но я стара, и наступит момент, когда я сама не смогу встать и пойти к людям.
Эши опустила иглу.
– Если бы я могла… – Она оборвала себя.
– Что могла, детка?
– Стать лекаркой.
– Ты хочешь этого? – Лицо Евфании было очень серьёзным.
– Я не неженка, я ничего не боюсь. Вот только смогу ли…
Евфания неожиданно распрямила сгорбленные плечи.
– Я много пожила на свете и кое-что понимаю в людях. Я видела, как ты смотрела на эту женщину. И я знаю – ты сможешь. Я научу тебя. Когда-нибудь ты выберешься отсюда, детка, и, если не сумеешь найти родных, у тебя в руках будет верный кусок хлеба.
Эши протестующе вскинула голову.
– Я знаю, что ты хочешь сказать, – промолвила со вздохом старуха, – но ничего не поделаешь, приходиться думать и об этом. Я представляю, каково молодой женщине подчиняться прихотям тех, кто сильнее её. Знание, детка, даёт главное – независимость, уверенность и уважение. Только оно помогло мне выжить, когда мой муж погиб, оставив меня одну с тремя детьми на руках. Мне не на кого было надеяться, только на себя.
– Мне тоже.
– Ты должна научиться быть сильной. С уверенностью и уважением приходит одиночество. Люди боятся того, чего не понимают, а лекари в их сознании всегда немного колдуны. Где колдун – там магия, где магия – там страх, а где страх… – не договорив, старуха махнула рукой, – …там, где страх – не бывает друзей… Поэтому подумай, не торопись.
– Я уже подумала.
– Лекарскому делу меня выучила тётка, – продолжала Евфания. – О её искусстве слагали легенды, а умерла она в одиночестве, никого кроме меня не было рядом. Люди считали её ведьмой, но я-то знала, что за её чудесами стоит огромный труд и знания, накопленные за много лет… Моя мать была против, очень против, но я не отступилась. Тебе же и спросить не у кого.
– Я тоже не отступлюсь, – заверила её Эши.
Перед её глазами вновь замаячило опалённое жаром лицо женщины с запёкшимися губами. Старая лекарка молча кивнула и тоже взялась за иглу.
Некоторое время они сосредоточено работали, а потом Евфания подняла голову.
– А ты читать умеешь, детка?
– Нет, – удивилась Эши. – Может, когда и умела, только теперь не помню. Да и зачем мне это?
– Без этого нельзя, – твёрдо сказала лекарка.
– У брата была книга. Я сохранила её на память, но прочесть в ней я ничего не могу.
Не вставая с места, Эши дотянулась до своей сумки и извлекла из неё книгу Ригэна.
Старуха сосредоточенно полистала тонкие пергаментные страницы, казавшиеся в лунном свете голубыми.
– Книга дорогая, старинная, но писано здесь не по-нашему. Она из заморских стран.
Евфания покопалась в кармане платья и достала огрызок карандаша. В конце оставалось много пустых страниц. На мгновенье задумавшись, лекарка что-то уверенно начертила на одной из них.
– Посмотри сюда.
Эши поднесла книгу поближе к окну. В ясном свете луны она различила странный орнамент. Да нет, не орнамент. Она вдруг поняла, что знает, что это такое. Семь причудливых значков – семь букв. Ещё несколько секунд она с волнением всматривалась в рисунок, сложившийся вдруг в знакомое слово, и резко прижала книгу к груди.
– Я, кажется… Ты написала слово «заговор», – прошептала она.
– Вот именно, – довольно кивнула лекарка, – а теперь я напишу заговор целиком, а ты выучишь.
Эши с бесконечным изумлением смотрела на старуху: «Откуда простая крестьянка могла знать грамоту? Или Евфания не так проста, как казалось?»
Но гораздо больше Эши интересовал другой вопрос: откуда она сама знает буквы?
Долгие утренние часы им пришлось работать в мастерской, пока начальник караула не позволил отлучиться к больной женщине. К этому времени Эши уже знала сложный текст наизусть. Это был заговор против боли, один из тех, что использовался особенно часто, а лекарка успела написать в заморской книге ещё три: на хороший сон, от ран и болезней головы.
Едва взглянув на ткачиху, Эши поняла, что опасения старухи подтвердились. Поймав её взгляд, Евфания молча кивнула: женщина была обречена, и всё же подобие улыбки появилось на застывшем лице лекарки, когда она склонилась над больной и положила ладонь на её лоб.
– Вчера… после травки… мне было легче… матушка, – с трудом произнесла умирающая, – и я дышала хорошо… и сон… Я поправлюсь…
– Так и будет… – Евфания ласково погладила её по голове.
Пока лекарка готовила отвар, Эши осторожно растёрла женщине спину. Густая мазь имела едва уловимый запах полыни.
«Ах, если бы вместе с нею в это хрупкое изболевшееся тело вошло хоть немного силы и здоровья!»
– Помощница твоя… Да, матушка?
– И дочка, и внучка, и помощница, – ответила лекарка, – и такая же подневольная, как мы с тобой.
Женщина хрипло вдохнула.
– Рука у неё хорошая… лёгкая, тепло от неё… как от солнышка… Мне бы только… солнышко…
– Тебе нельзя разговаривать, ты пока слаба. – Бережно поддерживая больную, Евфания поднесла к её губам чашку с отваром. – Вот так, по глоточку.
И снова она читала заговоры, и снова больная забылась сном.
– Не надо тебе ходить сюда завтра, – тихо сказала на обратном пути Евфания, – боюсь, не дождётся она нас.
– Я пойду, – заупрямилась Эши.
– А если дождётся, – словно не слыша, продолжала старуха, – я могу сделать единственное: облегчить её уход. – Она помолчала. – Тебе рано ещё об этом. Этому учатся в последнюю очередь.
– Я пойду, – тихо повторила Эши.
– Ты станешь настоящей лекаркой, девочка, – констатировала Евфания. – Ты не бежишь от боли, ни от своей, ни от чужой, но ты должна научиться отводить её от себя, иначе боль убьёт тебя прежде, чем ты научишься убивать её. – Внезапно, она заговорила совершенно другим, спокойным голосом. – Запоминай, Эши. Пока у нас есть время, я расскажу тебе о свойствах остролиста…
Женщина не умерла. Ей стало лучше.
Не веря своим глазам, Евфания долго стояла на коленях, прильнув ухом к её спине, а потом, сжимая запястье больной, прислушивалась к биению в нём жизненной силы.
Казалось, старая лекарка помолодела от радости. Всё было ясно без слов, и, продолжая осторожно втирать целебную мазь в спину женщины, Эши снова и снова желала ей здоровья и силы, а её руки, обретя немного сноровки, двигались увереннее, чем вчера. Ей даже показалось, что синяков и рубцов на теле женщины стало поменьше.
Потом, вслед за Евфанией, она шёпотом повторяла заговоры на хороший сон и от грудных болезней и чувствовала, как ни с чем не сравнимая радость наполняет её душу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
