- Где ты была?! - возмутилась трубка папиным басом. - Я уже не знал, что думать!
- На работе, - меланхолично отозвалась я. - Исследования проворожу, помнишь?
- Ты в порядке? - отец сбавил тон.
- Да.
- Уверена?
- Да, - я судорожно пыталась сообразить, что не так. - Ты собираешься меня расстроить?
- Нет, конечно. Просто хотел убедиться, что всё хорошо...
Я закусила губу и задумалась. Насколько это позволял мой изможденный рассудок. Папа взволнованно кудахчет надо мной, зато Алла за день ни разу не проявилась, чтобы справиться о здоровье драгоценного сыночка. Мир сошел с ума?!
Всё по местам расставили действия Любы, перевернувшей страницу календаря. Июль закончился, уступив место последнему месяцу лета.
- Сань, что с тобой?! - перепугалась медсестра, когда я пошатнулась вместе со стулом.
- Ничего, - я закрыла лицо руками, чувствуя, что сейчас разревусь.
Поток! Слои! Коматозники! Они настолько завладели моим вниманием, что я потеряла счет дням! Забыла обо всем на свете! Даже о неимоверно важном! Не случайно вчера (о, да, уже вчера!) папа беспокоился о моем душевном состоянии, а Бастинда не смела тревожить. Потому что 31 июля была очередная годовщина смерти моей матери, о которой я, с головой уйдя в тайны закольцованного мира, даже не вспомнила...
- Пора с этим заканчивать! - крикнула я, давясь слезами, и швырнула Златины бумаги на пол. - Люба, скажи Кондратьеву, что мои исследования закончились. Я больше не приду. Хватит...
****
2010 год
Порог отделения я перешагивала, продолжая думать о непростой судьбе Михаила и собственном псевдогеройском поступке тринадцать лет назад. Поэтому не сразу заметила шефа, поджидающего на сестринском посту.
- С минуты на минуту приедет Света, - оповестил он. - В Поток войдете вместе. Она отправится искать Алису, ты займешься Кириллом. Не спорь! Мне не нравятся показатели мальчика. Видимо, это Страх лишает его последних сил. Ты должна победить тварь. Пока не стало поздно.
- Хорошо, - при таком раскладе я не посмела возмущаться. Хотя и не представляла, как избавиться от мерзости, мучащей ребенка.
К несчастью, мы слишком мало знали о жизни Кирилла. Добиться доверия его родителей не получилось. Они и на экспериментальное лечение согласились со скрежетом, и то, лишь потому, что не видели другого выхода. Применить обычную тактику (ненавязчиво разузнать побольше о мальчике) я не имела возможности. Отец вообще не желал с нами говорить, подарил неделю и с барского плеча и хлопнул дверью. Мать, вероятно, могла быть более сговорчивой. Но учитывая, что при каждом слове она озиралась на мужа, без его разрешения вряд ли позволила бы приблизиться к себе. Кроме того, нарушая границы дозволенного, мы рисковали потерять драгоценные дни, отведенные на спасение мальчика. Поэтому приходилось работать с тем, что есть.
Света, объявившаяся полчаса спустя, вела себя по-деловому. Ни словом, ни делом, не напоминала о сложностях в наших отношениях, но и дружелюбности не допускала. Поэтому не стала дожидаться, когда я доберусь до Кирилла (в отличие от меня, она попадала к спутнику напрямую, а не через убежище). Впрочем, мне Светкино отсутствие было только на руку. Одной работалось легче. Главное - держать ухо востро, чтобы бывшая подруга не вернулась незаметно и не ударила в спину.
Кирилл и впрямь выглядел хуже. Мертвецкая бледность сменилась болезненной зеленью. Круги под глазами стали глубже и чернее. Малыш тяжело дышал, сопровождая каждый выдох неприятным хрипом. Видимо, он совсем ослаб, потому что лежал в неудобной позе, но даже не пытался перевернуться. Страх почти победил. Оставалось нанести ребенку последний удар, чтобы дать дорогу Пелене.
Меня охватила ярость. Я ненавидела Поток за то, что не делает разницы между взрослыми и детьми. Одинаково жестоко обходится с ними. Притом, что первые (по крайней мере, большинство) оказывались настолько слабы, что не пытались решать откровенно надуманные беды, в то время, как дети и подростки понятия не имели, с какой стороны подступиться к реальным проблемам.
Внезапно Кирилл забился в припадке, широко распахнутые глаза посмотрели куда-то позади меня. Резкий поворот, и я сама издала испуганный возглас. Тварь увеличилась в размерах. Раза в три. И теперь возвышалась надо мной уродливой глыбой. Четыре лысых головы покачивались в разнобой. Две угрюмо оглядывали меня, третья нахально ухмылялась, из пасти четвертой капала темная слюна. Уж не мной ли захотело пообедать это убожество? Я невольно поёжилась, пока бурное воображение рисовало сею картину, хотя в действительности опасаться было нечего. Чужие Страхи не могли причинить мне вреда. Зато Кириллу, верившему в реальность происходящего, очень даже. Ему стало еще хуже. Глаза закатились, изо рта пошла пена.
- Нет, - простонала я, сообразив, что счет пошел на секунды. Еще чуть-чуть и появится черная масса, напоминающая пчелиный рой. - Не смей! - приказала я ребенку, падая возле него на колени.
Я знала, то, что собираюсь сделать - единственный способ не дать Кириллу умереть, однако хорошо понимала, чем это мне аукнется. Я не смогу контролировать обмен и вероятно потеряю слишком много. Однако опасность для собственной жизни меня не остановила. Я уже давала себе зарок, что сделаю возможное, невозможное и даже немыслимое, но больше не потеряю никого в закольцованном мире. Ни медля более, я обхватила ладонями холодную, как лёд, голову ребенка. Закрыла глаза и сфокусировалась на слабой ауре, позволяя собственной энергии - ярко алой, насыщенной перетекать к мальчику. Его истерзанное тело откликнулось моментально и принялось всасывать мою жизненную силу. Так быстро, что я и вообразить не могла.
В висках застучало, уши заложило, перед глазами прошли черно-красные всполохи. Я переоценила собственные возможности, и теперь за это горько поплачусь. Самое обидное - пронеслось в голове, пока руки тщетно пытались оторваться от Кирилла - что этот энергетический обмен не спасет мальчика, а лишь отсрочит неизбежное. Без моей дальнейшей помощи, ему не выкарабкаться.
- Ненормальная! - оглушил меня детский голосок, когда разум почти погас. - Любительница погеройствовать чертова!
Кто-то отлепил мои ладони от головы ребенка, и больно ударившись затылком о землю, я попыталась приоткрыть глаза. Круглое лицо в обрамлении куцых косичек расплывалось и рябило, но даже это не помешало разглядеть перекошенные от гнева черты.
- Света, - с трудом прошептали сухие губы.
- Нет, блин, Пелена! - прошипела девочка в ответ совсем не по-детски. С другой стороны, реально-то ей было двадцать пять лет, пусть в Потоке она и выглядела ребенком. - А тебе чего надо? Убирайся! - прикрикнула она на тварь. - Отвяжись от мальчика, мерзавец!
Я глянула на мучителя Кирилла, силясь разглядеть его реакцию на Светкину отповедь, но не обнаружила четырехголового чудища. На его месте маячила расплывчатая мужская фигура. Прежде чем, моя бывшая подруга, вырвала нас из Потока, я успела услышать хриплый смех и сообразить, что увидела Страх Кирилла глазами слепой девушки.
Глава 13. Побочный эффект
2003 год
Мой сон был тревожен. Не помогла даже лошадиная доза валерьянки, которую я приняла, нарыдавшись в голос в ванной комнате под кошачий аккомпанемент за дверью. Девочкам не понравились издаваемые звуки, и они принялись демонстрировать собственные. Да так рьяно, что пришлось срочно утирать слезы и успокаивать кошек, пока соседи не принялись молотить в стены. Всё-таки ночь на дворе. Вернее, почти утро.
Когда же я сомкнула глаза, упав в не расстеленную кровать, приснилась мама. Точь-в-точь такая, как в моем воспоминании на представлении Дунайского. Прядки, выбившиеся из прически, на фоне черной ткани водолазки казались огненными нитями. Зеленые глаза смотрели печально. На меня и сквозь меня. Вертикальная морщинка на лбу стала еще глубже. Я попыталась закричать, коснуться мамы. Но язык прилип к гортани, а тело словно превратилось в камень. А она, так и не узнав меня, медленно пошла прочь, сливаясь с чернотой. Только волосы какое-то время виднелись в непроглядном мраке ярко-рыжим пятном. Когда и оно почти растворилось, сознание грубо вырвала из сна мелодия из шпионского боевика, поставленная на неопознанные номера.
- Что?! - прошипела я раздраженно. Мне было совершенно фиолетово, на кого обрушиваю недовольство.
- Немедленно приезжайте! - рявкнул из трубки злющий бас Кондратьева.
- И не подумаю... - попыталась я обозначить протест, потирая слипшийся левый глаз. Но не тут-то было.
