— Точно, — кивнул Энтони. — Но, боюсь, это не все.
— Почему? — спросил Браво.
— Та разбитая машина на въезде… — сказала Дженни.
— …Из-за которой мы не смогли выехать на шоссе, — закончил Энтони. Он вывернул руль, — джип слегка занесло, — и нажал на газ. Дженни и Браво вжало в спинки сидений.
— Проверим, на что способна эта машинка с ее двенадцатью цилиндрами, — бросил Энтони. — Думаю, должно хватить, чтобы унести отсюда ноги.
Браво увидел, как впереди на шоссе красный «ауди» перестроился в левый ряд и прибавил скорость, чтобы сохранить прежнее расстояние до «БМВ».
— Они зажимают нас в тиски! — воскликнула Дженни.
Энтони кивнул.
— Они и сзади, и спереди. Ну-ка, пристегнитесь, ребятишки!
Он принялся бросать джип по шоссе вправо и влево, объезжая машины на опасно близком расстоянии. Они определенно ехали быстрее всех на этой дороге. Теперь стало очевидно, что «мерседес» и «ауди» преследуют их.
Внезапно «ауди» замедлил движение. Энтони нажал на тормоза, шины заскользили по асфальту, и он сбросил передачу. Через секунду сзади в них врезался «мерседес». Энтони прибавил газу, джип прыгнул вперед. Маленький «ауди», гораздо легче двух других машин, резко набрав скорость, ловко ускользнув от удара.
— Плохо, — проговорил Энтони. — Могу поклясться, неспроста они держат нас на этой дороге.
В ту же секунду они увидели впереди на дороге минитрейлер. Двери фургона были распахнуты, вниз спущена стальная лесенка.
— Вот зачем нас зажали в тиски, — сказал Энтони. — Они гонят нас к трейлеру!
Слева показался съезд с магистрали. Энтони ждал до последнего, а потом резко свернул — прямо навстречу серому «рено». Водитель увидел несущийся на него «БМВ», и «рено», возмущенно загудев, вильнул в сторону, уходя от неминуемого столкновения. Джип выехал на шоссе.
Ни «мерседеса», ни «ауди» поблизости не было. Зато теперь они неслись по встречной полосе. Машины неистово гудели, визжали шины, водители, не веря собственным глазам, объезжали джип, отчаянно маневрируя, чтобы не врезаться в соседние автомобили или ограждение магистрали. В любой момент они могли запросто разбиться насмерть при лобовом столкновении. К счастью, вскоре в потоке машин образовался просвет, и Энтони использовал эти несколько мгновений для поворота. Джип описал крутую петлю и влился в общий поток.
Они находились неподалеку от Шартра, впереди располагался Дрю. Энтони съехал с шоссе и остановил «БМВ». Достав мобильный телефон, он сделал короткий звонок, говоря при этом так тихо, что ни Дженни, ни Браво не разобрали слов.
В Дрю они въехали через шесть минут. Это оказался небольшой промышленный городок. Литейные цеха, нефтеперерабатывающие заводы, бесконечные фабричные кварталы. Здесь изготавливали корпуса для телевизоров и бойлеров, химикаты и все в таком роде. Неудивительно, что городок производил довольно тягостное, унылое впечатление, несмотря на обилие деревьев и клумб с цветами. Мрачное готическое здание собора святого Петра было одной из немногих сохранившихся средневековых построек, напоминающих о временах, когда Дрю принадлежал графам де Вексин и нормандским герцогам.
— Все графы де Вексин были членами ордена, — сказал Энтони. — В этом смысле Дрю по-прежнему принадлежит нам. За каждого из наших людей здесь я могу лично поручиться.
Возле собора они вышли из машины. Их встретил подтянутый молодой человек в джинсах и футболке; глаза его были полностью закрыты солнечными очками.
Проигнорировав Браво и Дженни, словно их здесь и не было, он обменялся ключами с Энтони, после чего направился к «БМВ» и уехал.
В соборе святого Петра было прохладно и сумрачно, в воздухе пахло ладаном. Голоса, нараспев бормочущие молитвы, сливались в общий монотонный хор. Энтони провел их в темный боковой придел. Дженни и Браво увидели на стене изображение распятого Христа, — худое, изнуренное тело, глаза возведены к небу…
Все трое стояли рядом, прислушиваясь к чьим-то тихим торопливым шагам. В сумраке мелькали неясные тени. Браво чувствовал, как над ним, словно волны залива Сен-Мало, сомкнулся тайный мир Voire Dei. Время от времени мимо проходили группки туристов; спешили по своим неведомым делам священнослужители. Люди казались бесконечно далекими, словно он смотрел на старую, выцветшую фотографию. Дженни была права, подумал Браво: он никогда уже не сможет вернуться к прежней жизни.
Наконец Энтони снял темные очки и тихо произнес, обращаясь к Браво:
— Послушай меня, Браво. Возможно, позже у нас с тобой просто не будет возможности обсудить то, что доверил мне твой отец. Орден хранил эту тайну веками, а Ватикан все это время жаждал заполучить ее для себя. В сокровищнице хранится отрывок Завета.
— Завета? — переспросил Браво. — Какого Завета?
Глаза Энтони вспыхнули, Браво увидел на его лице выражение такой страсти, с какой никогда прежде не сталкивался.
— Завета Иисуса Христа.
Сердце у Браво мучительно екнуло.
— Вы это серьезно?
— Я никогда не был более серьезен, — ответил Энтони.
Мимо прошел священник, с улыбкой кивнув им в знак приветствия. Все трое молчали, пока он не скрылся в глубине собора.
Энтони продолжил рассказ; голос его стал тише и глубже.
— Скажи, Браво, ты ведь знаком с Тайным Евангелием от Марка?
— Да, конечно, — Браво кивнул. — В 1958 году один ученый, работая в библиотеке монастыря Саввы Освященного под Иерусалимом, обнаружил сделанные от руки записи на форзацных листах «Epistolae genuinae S. Ignatii Martyris»[18] Исаака Восса 1646 года издания.
— Как обычно, полная выкладка, — улыбнулся Энтони.
— «И пришли они в Вифанию, и была там одна женщина, брат которой умер. И подойдя, она пала ниц перед Иисусом и говорит Ему: сыне Давидов, помилуй меня! Ученики же упрекали ее. И, разгневавшись, Иисус ушел с нею в сад, где была гробница… И войдя немедленно, где был юноша, протянул руку и поднял его».
Энтони тихонько рассмеялся, не удержавшись.
— Да, память у тебя необыкновенная.
— Тайное Евангелие высмеивалось большинством специалистов. Иисус изображен в нем чудотворцем, что идет вразрез с догматами церкви. В нем детально описывается, как Иисус воскресил не только Лазаря, но и этого мальчика, и многих других.
— В точности так, — сказал Энтони. — Тайное Евангелие сочли настолько опасным, что в четвертом веке церковью были тайно изъяты и уничтожены все экземпляры. По крайней мере, они долго так думали.
— И это одна из тайн, которые было поручено хранить моему отцу?
— Верно, — ответил Энтони.
— И вы полагаете, это правда? — спросил Браво.
— Я знаю точно, — сказал Энтони. — Отрывок Завета подтверждает подлинность рукописи. Вот почему так важно, чтобы манускрипты, веками хранившиеся в нашей сокровищнице, не попали в лапы рыцарей святого Клемента. Если это случится, они, без сомнения, бесследно уничтожат рукописи, словно их никогда не существовало.
— Если то, что вы мне рассказали, правда, — сказал Браво, — почему орден хранит это в тайне? Это ведь не просто религиозный артефакт, это историческое чудо, часть нашего наследия. Почему нельзя объявить о нем миру?
— Это противоречило бы основным принципам ордена, чего мы не можем допустить.
— Не понимаю…
— Мы владеем не только Заветом, — проговорил Энтони. — В сокровищнице ордена находится Квинтэссенция. Пятый элемент.
— Что? — Браво вздрогнул и уставился на Энтони, словно его укололи иголкой.
Тот кивнул.
— Ты не ослышался.
— Пятая сущность? Притча во языцех средневековых философов? Они полагали, что вселенная состоит из четырех элементов — земли, воды, воздуха, огня — и Квинтэссенции, пятого элемента, заключающего в себе сущность жизни… Я всегда думал, что Квинтэссенция — это миф, вроде алхимических реакций и обращения воды в вино…
— Уверяю тебя, она вполне реальна, — сказал Энтони.
— Но что она такое? Ее можно увидеть, почувствовать, осязать… или человеку этого не дано?
— В своем Завете Иисус описывает ее как «масло», но подразумевать он мог что угодно, не обязательно то, что мы называем маслом сегодня. — Энтони понизил голос. — Почему отрывок Завета так опасен для церкви? Потому что в нем записано самим Иисусом: Лазарь и остальные были воскрешены при помощи Квинтэссенции.
— Но это противоречит традиционной доктрине. В Священном Писании сказано, что Иисус воскресил Лазаря данной ему божественной властью.
— Именно так; и это толкование было принято как единственное с незапамятных времен, — подхватил Энтони. — В Завете же ясно сказано: Лазаря вернула к жизни Квинтэссенция. Иисус ничего не говорит о своей божественной силе.
— Постойте-ка… — пробормотал пораженный Браво.
