— Алло, вы мне не подскажете, где можно раздобыть лед? Фунтов пятьдесят?
— Так много? Здесь есть магазин на углу Трэкс и Юриверо-стрит.
— Это далеко?
— Нет, сэр, всего пара кварталов.
— Благодарю вас, — я повесил трубку.
Все это время Джинкс пересчитывал свою долю. Он заметил мой взгляд.
— Свою часть я забираю сразу…
— Вижу.
— Будут возражения?
— Действуй.
Я смотрел, как он стал отсчитывать банкноты, постоянно сверяясь с листочком. Позади меня Холидей срывала бумагу с бутылки. Наконец он взял в руку сотенные купюры.
— Тридцать этих и сорок тех, — сказал он, указывая на полусотенные. — Еще тридцать пять двадцаток, и это составит пятьдесят семь сотен. Будешь пересчитывать?
Джинкс встал и начал распихивать деньги по карманам.
— Теперь можно и за льдом сходить, — сказал он.
— Не стоит беспокоиться.
Холидей засмеялась от удовольствия и как куклу взяла на руки большую бутылку.
— Ну, — протянула она, — такой дозы нам на месяц хватит.
— Ты еще удивишься, как быстро она кончится. Стоит только начать.
— Пятьдесят фунтов, я не ослышался, — засобирался Джинкс.
— Не надо, — я повернулся к Холидей. — Это не сухое шампанское. Я купил его для тебя. Большинство женщин предпочитают сладкие сорта.
Джинкс схватил меня за локоть.
— Так я сбегаю за льдом, а?
В любой другой день я сразу вмазал бы ему по физиономии, но сегодня у меня не было желания продолжать склоку. Сегодня был мой праздник, и не только потому, что мы провернули удачное дельце, было еще что-то, не менее важное для меня.
— Руку отпусти!
— Ну хорошо, если ты так ко мне относишься…
— Именно так, сукин ты сын, — бросил я, выходя…
Я опустил в щель автомата монету, и по желобу загрохотала пластина льда, аккуратно упакованная в коричневую вощеную бумагу. Еще ’одна монета — и я уже относил в «зефир» пару свертков коричневого цвета.
Стояла великолепная ночь. Улицы и автобусы были почти пусты. Работяги уже сидели по домам… Я знал четверых, которые уже никогда не вернутся домой с работы. Роумер, наверно, уже голову сломал, раздумывая, куда они запропастились. Успел ли он связаться с Вебером? Я надеялся, что Вебер сможет заморочить ему голову…
В дверь квартиры я постучал ногой. Открыла Холидей.
— Давай помогу.
— Джинкс ушел?
— Да.
— Отлично. Будем праздновать вдвоем. Только ты и я.
Я отнес лед на кухню, бросил в раковину и сорвал бумагу.
— Господи, — простонал я, — совсем забыл про шило для колки льда.
— Воспользуйся ножом, — посоветовала Холидей.
— Придется, — и я принялся за дело. А оно продвигалось очень медленно. Проклятый нож все время гнулся и вот-вот грозил совсем сломаться.
— Долго нужно охлаждать шампанское?
— Не больше часа, какая разница? Все надо сделать по правилам, — я бросил свое занятие и обнял ее. — В эту ночь надо все делать по правилам. Медленно и приятно…
Я только слегка коснулся ее губ своими, улыбнулся и снова принялся за работу.
— Все это по мне. Было бы неплохо каждый вечер начинать бутылкой шампанского, а заканчивать его бутылочкой хорошего коньяка.
— Может быть, может быть…
— Завтра купим целую корзину, еще кое-что из одежды и подыщем себе новые квартиры. Хорошо, если они окажутся в одном доме…
— Ты хочешь сказать, что мы будем жить отдельно?
— Вот именно.
Холидей нахмурилась.
— Так вот оно что… а я-то думаю, почему ты себя так странно ведешь…
— Странно?
— Все эти шуры-муры, все должно быть по правилам и все такое.
— Зачем ты так говоришь?
— Отдельные квартиры…
— Ну что в этом странного, просто немного личной жизни, и все.
— А здесь у тебя не было личной жизни?
— Зачем ты злишься?
— Я не злюсь.
— Вот и хорошо. Просто у нас одна постель, одна ванная… Мне не хочется запираться каждый раз, когда я в нее захожу, вот и все.
— А ты и не запирайся. Я что, мешаю тебе, когда ты в ванной?
— Не в этом дело, просто я хочу иметь отдельную квартиру.
— Выгоняешь меня?
— О, Господи, — простонал я.
— Я тебя вытащила из той вонючей тюряги, а ты при первой же возможности меня выгоняешь…
— Зря я сказал тебе все это. Забудь. Будем считать, что я ничего не говорил.
— Как хочешь, — она вышла из кухни, а я отшвырнул проклятый нож и бросился следом. Холидей стояла у дивана спиной ко мне и пересчитывала деньги.
— Какого черта ты взялась за это?
Она даже не обернулась.
— Половина тут моя, и я ее забираю.
Я подошел и положил ей руку на плечо.
— Что с тобой происходит?
— Прежде чем я уйду, я хочу забрать свою долю.
— Ради Бога, хватит злиться. Что это с вами сегодня? Мы же собрались отпраздновать удачу, разве ты забыла? Я вот еще что придумал…
Подойдя к телефону, я снял трубку.
— Алло? Я вам только что звонил. Не могли бы вы соединить меня с отелем «Сен Шале».
Холидей все еще отсчитывала деньги, спиной ко мне. Я прикрыл трубку рукой.
— Сегодня они тебе не понадобятся.
— Отель «Сен Шале», — раздался в трубке женский голос.
— В каком зале играет оркестр Хальстеда?
— В Блоссом-рум, сэр.
— Соедините меня, пожалуйста.
— Блоссом-рум, — послышался мужской баритон.
— Могу я поговорить с метрдотелем?
— Я у телефона, сэр.
— Как вас зовут?
— Джордж, сэр.
— Послушайте, Джордж, это Поль Мерфи. Могу я заказать ужин на двоих к половине девятого?
— Да, мистер Мэрфи.
— Проследите, чтобы на столике были цветы. До скорого, Джордж.
Холидей все еще считала деньги. Мои действия оставили ее совершенно равнодушной.
— Ты не будешь возражать, если я сам выберу для тебя платье на сегодняшний вечер?
Она промолчала. Насвистывая веселенький мотивчик, я отправился в спальню и открыл шкаф. Вся ее одежда разместилась на паре вешалок. Не густо…
— Холидей! — позвал я.
Ответа не последовало.
— Холидей!
И только тишина в ответ. Я подошел к двери спальни.
— Холидей!
Я вошел в спальню и подошел к ней. Она все еще считала деньги.
— Послушай!
— Заткнись!
Я обхватил ее плечи. Ее руки были полны денег.
— Черт тебя побери! — огрызнулась она, стараясь освободиться из моих объятий. Я встряхнул ее за плечи, деньги посыпались у нее из рук.
— Послушай! Я был самым счастливым парнем на свете, просто не мог дождаться, когда встречусь с тобой. Дорога назад закрыта для меня навсегда. Мосты сожжены, и ты можешь делать со мной все, что захочешь… Холидей!
Ни слова в ответ.
— Холидей!
Она опустилась на колени и принялась собирать деньги.
— Иди ко мне.
Холидей медленно встала, в одной руке она держала газету с моей долей, свои деньги она зажала под мышкой.
— Что ты собираешься с ними делать? — наконец спросила она.
— Взять.
Я подошел к комоду, открыл ящик и положил их среди своих рубашек.
— Мне хотелось самому выбрать тебе наряд на сегодняшний вечер. Но у тебя с этим делом не густо… Завтра мы купим тебе какую-нибудь обновку, что-нибудь сексуальное. А что бы ты надела сегодня?
— Вот это, — она сняла с вешалки цветастое платье. — Как ты считаешь, сойдет?
— Ты заслужила гораздо большего. Завтра этот шкаф будет ломиться от нарядов.
В этот момент кто-то постучал в дверь.
— Джинкс, — сказал я. — Куда ему без нас.
— Со временем мы от него избавимся, — заметила Холидей, — но не выходи из себя сегодня, не надо затевать свару.
— Устроить скандал в такой вечер? Мой первый вечер, когда я по-настоящему чувствую себя свободным?
Стук повторился, и я отправился открывать. На пороге неожиданно появился Мэндон.
— Как раз кстати, мы только что собрались откупорить бутылочку.
— Почему никто не подходит к телефону? — начал он прямо с порога.
— Какой еще телефон? Не было ни одного звонка.
— Не морочьте мне голову. Он не мог не звонить. Чем это вы тут заняты, что даже на звонки не отвечаете? Одевайся, мне надо поговорить с тобой…
— Говори с ним прямо здесь, — раздался голос Холидей из спальни.
— Тебя это не касается, — грубо оборвал ее Чероки.
— Меня касается все, что касается его, — сказала она, появляясь в прихожей.
— Оставим это, — нахмурился Мэндон. — Одевайся да поживее.
Холидей сложила руки на груди и с ненавистью уставилась на адвоката.
— Чертов сукин сын, ты не имеешь права так со мной разговаривать.
— Не заводись. О, Господи, только не сегодня. В такой вечер… — попытался я ее успокоить.
