Точно, задача татар — достать меня живым. А вот то, что ключник так и не полез за мной — это уже плохо. Орудуя сразу двумя копьями через прутья клетки, монголы смогут меня так измордовать, что я уже никакого дальнейшего сопротивления оказать не смогу!
Но ведь и если я вылезу наружу — то тут же оглушат (вон, деревянная дубинка весит на поясе ключника) и повяжут. И дальше делай со мной, что хочешь… Вот как бы мне вывести этого уродца из себя, чтобы он все-таки полез внутрь моего узилища?!
Я плюнул вновь, промахнулся — и пропустил еще один удар тупием копейного древка, теперь уже в грудь… Удар выбил дух и опрокинул меня на спину, гася всякое желание продолжать бесполезную схватку. Но в тот самый миг, когда я всерьез подумал о том, что стоит сдаться, получив еще и по животу, где-то далеко за стенкой кибитки вдруг встревоженно взревел рог, потом еще один и еще, а затем часто забили барабаны — как кажется, по всей колонне поганых!
И судя по вытянувшимся, ошарашенным лицам моих тюремщиков, сейчас происходит нечто совершенно экстраординарное!
…Мастер ордена тамплиеров Венгрии и Славонии Иоганнес Готфрид фон Шлюк остановил коня, сделав скупой глоток воды из бурдюка. Отряд орденских рыцарей и сержантов, следующих под его началом, едва ли не целиком укрылся за высоким насыпным курганом, оставленным в бескрайней степи неизвестным ему кочевым народом. И теперь венгерские храмовники ждали начала боя, спешно облачаясь в хауберки и седлая мощных, сильных жеребцов, до сего момента следующих без всадников и поклажи.
Между тем, голова колонны язычников-агарян, растянувшейся по степи на несколько миль, уже показалась в пределах видимости с холма…
Старый тамплиер, оглянувшись назад на свою жизнь, полную стычек с сарацинами на Святой земле, мог честно себе сказать, что этот многодневный марш по степи, эта гонка за татарами, оказалась куда более тяжелым испытанием, чем даже пятый крестовый поход, в котором он принял самое живое участие! А ведь Иоаганнес был дважды ранен стрелами мамелюков в разгромной для крестоносцев битва при Вифсаидах, где султан аль-Альдилем разбил войско короля Андраша Второго…
Тем не менее, преследователей, как кажется, благословил Сам Господь — несмотря уже на глубокую осень, погода стоит еще довольно мягкая, без сильных холодов и затяжных дождей. А ведь последние бы запросто обрекли крестоносцев! Да, к слову говоря, архиепископ Угрин уже вознамерился придать их походу статус «степного»-крестового… Что сам мастер венгерских и словенских тамплиеров лишь горячо поддержал.
…Чтобы скорее догнать язычников, куманы двинулись в путь без обоза, переложив поклажу с запасом круп, вяленого мяса и копченых колбас на множество заводных коней. Заводными степняцкими кобылами, выносливыми и неприхотливыми, хан Котян снабдил и всех своих венгерских союзников — а кроме того, отправившись в поход, он сумел также заключить и некие договоренности с русами. Благодаря чему, его орда дважды получала помощь от схизматиков — последние сплавляли вниз по степным рекам, берущим начало в их землях, множество небольших судов с запасами еды, откликнувшись на предложение кипчаков добить монголов! А когда ханское войско проходило рядом с землями одного из южных княжеств Ругии — Переяславльского — к нему также присоединился и тысячный отряд местных ратников, хорошо знающих степь и искусных в бою.
Таким образом, как позже выяснилось, Котяну удалось добиться двукратного численного перевеса над уцелевшими агарянами…
Но вот, наконец, изнуряющая гонка завершена. Куманы, лучше пришлых кочевников знающие свою степь, и в отличие от последних ринувшиеся в погоню без обоза с награбленным, сумели не только догнать смертельного врага — но и обойти их. Таким образом, разделившись на несколько отрядов, кипчаки и их союзники приготовились атаковать колонну татар сразу с нескольких сторон, стремясь рассечь ее на части, окружить язычников — и уничтожить… И если сами куманы держатся на почтительном расстоянии от татар, вне пределов видимости последних, рыцари Храма Соломона выжидают в засаде, готовясь первыми начать битву. Впрочем, в бой вступят не они одни — так, в протянувшейся слева степной балке с пологими склонами укрылось и невеликое воинство архиепископа Калочи, а также рыцари королевского знамени со слугами и оруженосцами. С началом же венгерской атаки устремятся в бой и куманы, и русы — последние, в свою очередь, атакуют хвост колонны язычников… Боевое охранение татар Котян приказал перехватить и уничтожить — что и было исполнено куманами, укрывшимися от разъезда монголов в высоких ковылях. В прикрытие тамплиерам хан выделил лучших своих лучников! Впрочем, орденские сержанты-арбалетчики ничем не уступают степнякам в точности боя, пусть и несколько проигрывая им в скорострельности…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Как бы то ни было, чьи бы стрелы или болты не сразили вражеских дозорных, сейчас агаряне неспешно следуют в заранее подготовленную засаду — беззаботно покачиваясь в седлах, убаюканные монотонной, продолжительной ездой…
Когда до колонны татар осталось не более полутораста шагов, притаившиеся на вершине кургана куманы подали знак — и венгерский тамплиер с немецкими корнями опустил топфхелм на голову, после чего коротко приказал:
— Пора.
Мастер первым повел своего жеребца вверх, по давно оплывшему, пологому склону кургана — и прочие рыцари и сержанты спешно последовали вслед за своим предводителем… Когда же Иоганнес замер на вершине холма, он подождал всего несколько мгновений — до того, как степняки заметили вдруг появившихся на их пути всадников. В голове колонны противника, до которой остались вожделенные сто шагов, послышались громкие, встревоженные крики, кто-то протрубил в рог. В ответ ему забили барабаны, язычники схватились за оружие, а несколько всадников спешно поскакали назад — как видно, предупредить хана… Между тем фон Шлюк неторопливо, картинным жестом оголил меч, воздев его острием к небу — после чего уже в голос воскликнул:
— Beauseant!
В ответ мастеру прогремело многоголосое, яростное, неудержимое:
— Beauseant alla riscossa!!!
И с этим кличем рыцари Храма неудержимо сорвались вниз, набирая дополнительный разгон по склону холма — и уже на скаку формируя ударный клин. На острие же клина встали лучшие венгерские рыцари — на белых плащах которых вышит красный восьмиконечный крест, так хорошо знакомый сарацинам…
Глава 22
Мои тюремщики крепко встревожились — и «ключник» что-то резко приказал. После чего один из поганых, кто только что тыкал в меня древком копья, потянулся к выходу из кибитки, а второй словно в растерянности отступил от моей клетки. Буквально пару секунд спустя посланный на разведку монгол ответил старшему; содержание ответа для меня осталось, понятное дело, загадкой — но по тону его стало понятно, что татарин явно возбужден! И, как кажется, даже немного испуган…
«Ключник» вновь посмотрел на меня — с явным раздражением и неприкрытой злобой — после чего жестом приказал мне выходить, злобно, угрожающе при этом прошипев что-то явно нелицеприятное на мой счет.
— Да конечно, только вот тапочки обую! Нужен — заходи сам!!!
Я сделал ответный, приглашающий жест рукой, нагло усмехнувшись в лицо татарина — и тот, наконец, поддался эмоциям: достав изогнутый, не очень длинный кинжал из-за пояса, ворог решительно подался вперед, выставив вооруженную руку перед собой…
Попался, голубчик!
Узилище мое совершенно невелико — так что отпрянув к дальней от входа стенке, я дал возможность монголу лишь наполовину протиснуться в нее, сделав единственный шаг внутрь… Нет, конечно, если бы он имел цель убить меня, то я бы действовал иначе — хотя в этом случае меня просто нанизали бы копьем сквозь прутья клетки! А так ворог лишь потянул изогнутое лезвие к моей груди, вновь приказав вылезать — и постаравшись принять испуганный вид, я согласно кивнул: мол, поиграли, и хватит дядя, я все понял, ножик у тебя, твоя взяла…
