Александр глянул из окна на консерваторию и вдруг неожиданно остро почувствовал себя рядом с ней не в своей тарелке - так, как чувствовал бы себя богатый купец первой гильдии, неожиданно оказавшимся в гостиной старинной дворянской благородной семьи, в чьих жилах текла кровь, особого оттенка, передающаяся из поколения в поколение. Это ощущение, пока что смутное, но болезненное, не понравилось молодому человеку, Александр поморщился, и со стороны казалось, что делает он это только потому, что в глаза ему полезло солнце. Но вовсе не по этой причине изогнулись его губы вниз, в форме лука, натянутого мрачным, перешедшим на сторону тьмы, Купидона, резко исхудавшим, ставшим бледным и черноволосым,
Александр знал, что уже не сможет стать таким же, как эти милые беззаботные студенточки и бесшабашные студенты. Это он уже упустил.
Молодой человек припарковался неподалеку от консерватории, понимая, что вместо серьезных дел занимается какой-то несусветной ерундой. Александр затянулся сигаретой в ожидании Марты, которая уже была предупреждена о том, что в музыкальный магазин она поедет без кузины. Он выкурил уже пару сигарет, а девчонка все никак не появлялась. Саша не считал, что его время - это некий абстрактный эквивалент резины, а потому вылез из авто, поставил ее на сигнализацию и быстрым шагом направился к зданию консерватории. Беспрепятственно пройдя мимо вахтера, который и ни слова не сказал стремительному черноволосому молодому человек с серьезными глазами, приняв его в который раз за нового преподавателя. Обладая хорошей памятью, которая его не раз и не два выручала, Саша помнил, где находится тот самый репетиционный зал, где в это время должна была находиться Марта, и направился туда. Однако неожиданно встретил девушку, которая вынырнула из-за угла и лишь только каким-то чудом не врезалась в него.
- Привет, - строго сказал ей Александр. - Почему опаздываешь?
- Дирижер задержал, - несколько испуганно отозвалась Марта. В руках ее был зажат твердый темно-коричневый футляр для скрипки, длинные светлые волосы были взлохмачены, а на обычно бледных щеках играл яблочный румянец.
- Что с тобой, сестренка?
- Иван Савельич не в духе, - сказала девушка, стараясь глядеть не на Сашу, а куда-то в сторону. Ну вот, оказывается, она рада его видеть. Искренне рада.
- Кто это? Обидел?
- Дирижер, - отозвалась девушка устало. - Нет, не обидел, просто гонял нас перед концертом хорошо.
В подтверждении ее слов из-за угла вынырнул изящного склада тип в черном костюме и, потрясая в воздухе указательным пальцем, орал на каких-то несчастного вида мальчишек:
- Тромбоны! Тромбоны! Вы как всегда все испоганили! Вы дома ноты хотя бы раз открывали?
- Открывали, - со вздохом сказал один из музыкантов, рыжеволосый и веснушчатый.
- Открывали они! Открывали и тут же закрывали! Думаешь, это было тройное стаккато?! - продолжал возмущаться дальше дирижёр. - Это был чистой воды идиотизм! Артикуляция ни к черту! И ни к чертовой бабушке! И даже не к дедушке!!
- Вы же прошлый раз меня за темп ругали, а говорили, что артикуляция - моя сильная сторона, - как-то даже обалдел паренек, но Иван Савельич его уже не слушал, обрушив град своего гнева на парней-ударников, которые, по мнению авторитетного преподавателя, зря протирали штаны в оркестре, а после поймал взглядом группу девочек-вторых скрипок и не без пафоса сообщил, что если они продолжат так играть и дальше, то им лучше сразу уходить из консерватории и выходить замуж.
- Забавный тип, - глянул на громко дирижера-холерика Саша.
- Очень забавный, - буркнула Марта, с опаской поглядывая на парня и натягивая на себя короткую курточку цвета мяты. - Может быть, пойдем, м?
"А то он меня заметит и на меня начнет орать", - додумала она про себя и поспешила вниз, на второй этаж. Ею овладело весьма и весьма странное чувство. При виде Александра в сердце скрипачки произошел маленький переворот, и удивленной девушке показалось, что оно расширилось - оттого и легким стало тесно, поэтому дыхание чуть-чуть изменилось, стало громче, слышнее, и из обыденного меццо-пиано превратилось в удивленное меццо-форте. А после темп сердца Марты решил, что и он должен показать своей хозяйке чудеса: сдержанное модерато изменилось на более скорое, напряжённое, но звонко-веселое аллегро ассаи.
Марта Карлова не видела молодого человека пару недель, хотя иногда возвращалась к нему мыслями, и тогда его зловредный образ всплывал в голов, зато несколько раз слышала от кузины, которая вроде бы как стала с ним встречаться. Вообще Марта думала, что после того, как она, поддавшись уговорам Саши, обманула Нику с кафе, та ее убьет - по крайней мере, крепко с ней поссориться, но все обошлось. Ника, конечно же, прочитала Марте нотацию о том, что нехорошо подставлять сестер и какие кары за это уготавливает им жизнь, но вроде бы как простила, хотя с милой улыбочкой пообещала так же крепко подставить при случае.
Попробовав вздохнуть полной грудью, девушка оглянулась на Сашу. Лицо его было спокойным и сосредоточенным, и девушка в который раз сравнила парня про себя с настоящим аристократом - воинствующим, не пропускающим не одного сражения, но выступающим там не простым солдатом, а одним из офицеров. Ей вдруг подумалось, что Нике, наверное, очень здорово обнимать Сашу за плечи или проводить пальцами по затылку с короткими почти черными волосами. И кадык у него прикольный - небольшое, но притягивающий взгляд к его шее, а еще он двигается, когда Саша разговаривает. Девушке так и захотелось прикоснуться кончиком пальца к "адамову яблоку", и она, чтобы вдруг случайно не протянуть руку к Александру, сжала пальцы в кулак. Да и зубы она крепко сжала, подозревая, что, кажется, сходит с ума.
Все эти мысли девушке совсем не нравились, и она даже немного испугалась их, даже застеснялась. "Феликс куда лучше. Он утонченный, у него невероятно красивые кисти рук - у настоящего пианиста других кистей и быть не может, Феликс знает, как поддержать разговор, изучает языки и увлекается историей, он умеет понимать природу музыки, а для этого что нота "до", что "фа", что "ля" - все одинаково. Поди крещендо от диминуэндо не отличит, а аллегро от ларго или престо. Он вообще не знает, что такое темп, неуч наглый!", - подумала Марта несколько утрированно и зашагала быстрее. Около огромного витражного окна с изображением Персефоны, держащей гранат, девушка вынуждена была остановиться.
- Что такое? - недовольно глянул на нее Александр, не подозревающий, какие эмоции он вызывает в душ юной скрипачки.
- Подожди, я телефон куда-то положила, подожди секунду, пожалуйста, - и Марта, продолжая одной рукой удерживать футляр, ползла с сумку, чтобы найти мобильник. Саша вздохнул, взял у нее из рук дурацкий футляр и выразительно посмотрел на часы, а после его взгляд привлекли трое молодых музыкантов, которые, ржа, по очереди вставали на стул, незаконно похищенный из какой-то аудитории, и пытались кончиками пальцев достать до гранта, изображенного в руке греческой богини весны Персефоны. Это получалось у них плохо, поэтому парни подпрыгивали прямо на стуле, и один из них едва даже не свалился. Рядом с дурачащимися ребятами стоял тот самый друг Юли, хипстер Крис, и дико угорал, снимая все это представление на камеру своего iPhone.
