приказал внизу, таким образом оставив себе нечто вроде полуметровой ямы.
Спустя секунду из ямы вылетел крыс, болезненно сжимая повреждённую лапу. Я машинально отправил ему касание и включил облачную ауру. Пусть себе пассивно подлечивает этих бедолаг.
Незу удивлённо посмотрел на свою руку и присмотрелся к ране, но так и не понял, откуда пришла помощь.
— Терми, ты вроде говорил что-то о заклинании тишины, — напомнил я.
— Сокрой в тишине голос разума, — шепнул пилигрим.
— Стесняешься крыс? — удивилась Миина.
— Не нравится мне, как быстро они узнают новости друг от друга, — скривился я. — Да и говорить в таком шуме будет не очень приятно.
— Они всё равно тебя будут слышать. Вся академия кишит крысиными норами, — ответила пустотный друид.
— Это да… — задумчиво потянул Сайрис и посмотрел на своё детище. — Откуда-то же они эти трубы сняли.
— Ладно, вернёмся к делу, — вздохнул я. — Что ты знаешь про чёрный дым. И как это связано с одержимостью фракталом?
— Фрактал поглощает всё, включая эмоции. А пустота черпает силу в них. Если принять немного стихии, то она прогонит проклятие пустоты… — охотно пояснила девушка, а затем посмотрела в сторону инженера и добавила. — Мне друзья рассказывали.
Уходить инженер не спешил, да и прогонять его мне не хотелось. Наоборот, пока крысы трудятся в поте лица, лучше бы он и дальше за ними присматривал. Свои идеи на счёт превращения дыры с ледяным ветром в нечто более полезное, я ему не озвучивал, но суть он уже уловил.
— И надолго? — с любопытством спросил инженер
— Смотря сколько и как курить, — пожала плечами она.
— А что с одержимостью? — спросил Терми.
— Если перестараться с дозировкой, то фрактал побеждает пустоту внутри тебя, а затем пожирает тебя самого. Фракталом нельзя управлять. Как-то так, — ответила эльфийка. — Вроде он уже на первых процентах синхры начинает плавить мозги.
Здесь друид красочно покрутила пальцем у виска.
Я бросил взгляд на пилигрима и уловил слабую, едва заметную ухмылку.
— Звучит, будто вы там все наркоманы, — ехидно отметил Сайрис.
— Эй, я не одна из них! — возмутилась Миина, на что инженер только отмахнулся:
— Да забей, мне нет дела до твоих интимных трудностей, — дипломатичность в список достоинств Сайриса явно не подпадала.
Бил он, конечно, вслепую. Хотя догадаться был не очень сложно. Девушка слишком нервничала и слишком часто бросала на него подозрительный взгляд. Значит, явно есть некий секрет, что нас связывает, и который она бы не хотела раскрывать кому-то ещё.
— Ты обещал, что никто не узнает! — девушка посмотрела на меня.
— Значит, угадал, — улыбнулся инженер, смакуя маленькую победу. — Не волнуйся, никто и не знает, кроме башни Смерти.
— Магистр…
— Тану мы ничего о тебе не расскажем, — пообещал я, сам припомнив свои мысли на счёт крыс. Я почти уверен, что магистру Смерти ничего рассказывать и не нужно.
— Так как, часто прикладываешься? Помогает? — в голосе Сайриса послышалось нечто среднее между заговорщицкой улыбкой и плохо скрытым ехидством.
— Знал бы ты, что такое приступы пустоты! — зло бросила в ответ Миина.
— Так расскажи нам, — попросил я. — Мы здесь всего-то седмой… нет, уже восьмой день тут. Я понятия не имею, чем твоя пустота отличается от другой стихии, и честно говоря, мне обидно за нашу Ласку.
— Ну… — потянула девчонка, — когда начинается приступ, это очень тяжело вытерпеть. У вас когда-нибудь бывали панические атаки? Преследовали кошмары? Мерещилось… всякое?
— Значит, пустота — это что-то вроде душевной болезни? — уточнил я.
— Ну.. в каком-то смысле, — признала она. — Любой пустотник однажды сходит с ума. Это конец для всех… нас.
— Поэтому пустотники бросаются на всех подряд? — спросил Сай. — За это их и не любят? Ах да, ещё, наверное, за пытки. Вам ведь нужно, чтобы у жертвы было побольше эмоций, — так?
А Сайрис уже неплохо успел разузнать об этом.
— Я никогда ни на кого не нападала! — выпалила друид.
— Агась, — ухмыльнулся инженер. — Поэтому ты и сидишь на чёрном дыме.
— Ни на чём я не сижу! — разозлилась девчушка. — У меня всего тридцать семь процентов синхры! На таком уровне никто ни на кого не нападает!!
— А со скольки будешь? — заинтересованно спросил я.
У Ласки этот процент явно уже перешёл на второй ранг. В этом мире у каждого мага была шкала синхронизации со стихией, и когда она доходила до сотни, то происходило качественное изменение с открытием новых возможностей.
Простые маги нормальных стихий обычно старались сами максимально поднять этот показатель для усиления. Но вот у тех стихий, которые давали одержимость, всё было уже не так однозначно. И в особенности у пустотников.
— Да не знаю я! Слушайте, я не просила заражать меня пустотой! Но после тридцати трёх процентов эта дрянь не исчезает, даже если опускается до нуля!
— Ага, так вот почему господин Стерх убивает всех, кто перешагнул за это значение, — задумчиво сказал Сайрис.
Девушка дёрнулась, словно получила пощёчину и даже чуть расплескала чай.
— А нападать вас заставляют делать голоса или как? — уточнил Терми.
— Нет! Да… Не совсем, — сама запуталась в своих словах девушка. — Просто так тоже можно прогнать безумие. У меня всё терпимо. Что-то вроде сильной депрессии с паническими атаками. Мне убивать не хочется и голосов я не слышу. Но Кей.. Кейнарт говорил, что можно украсть чужие чувства и на время обмануть пустоту.
— А пытать зачем? — спросил Сайрис.
— Чем сильнее эмоции, тем больше можно украсть и на дольше хватит, — растерянно ответила Миина. — Кей так говорил.
— С чего такой интерес к пустотникам, Сай? — озвучил Терми вопрос, который я сам собирался ему задать, как только закончим с друидкой.
— Знаешь, когда живёшь в одном блоке с тем, от кого шарахается вся академия… — инженер сделал многозначительную паузу. — Скорее это я должен спрашивать, почему это пришло в голову только мне одному.
— То есть ты подозреваешь в чём-то нашу Ласку?! — вмешался я.
— Конечно подозреваю, Син! Что за глупый
