Она вытерла рот, пытаясь избавиться от омерзительных ощущений после поцелуя Хэкетта. А его прикосновения!.. Пруденс передернулась. Да, надо было слушаться Росса. Поступками мужчин, лишенных женского общества, руководит только вожделение. Помнится, Бетси – в присущей ей развязной манере – говорила:
– Удивительно! У мужиков, которые несколько недель провели без женщин, член так и выскакивает в полной боевой готовности, словно часовой на посту!
Хэкетт недвусмысленно показал ей, чего хочет, – и словом, и делом. А Сент-Джон… Эти льстивые речи, соблазнившие ее на поцелуй… А может, он всего лишь пытался скрыть таким образом свое низменное желание получить более весомые доказательства ее благосклонности? А Джеми… – Господи, прости за эти грешные мысли! – уж не был ли и он во власти своих животных инстинктов… помимо любви, конечно?
А Росс? Пруденс вспомнила о предательской выпуклости на его рубашке в то утро, когда он созерцал ее обнаженные ноги. Правда, тогда она сделала вид, будто по наивности не понимает, что это означает. Но к чему обманывать себя? Возможно, его отталкивает уже совершенный ею грех, возможно, ему не хочется брать на себя лишние заботы. Однако все это не помешало Россу испытать возбуждение. Им, как и остальными, владело безумное вожделение.
Пруденс затрепетала. Она чувствовала себя как животное, которое преследуют рычащие, брызжущие слюной псы. Меньше чем через две недели они будут в Виргинии. Не так уж скоро, если все это время придется оберегать остатки своей чести.
Она поспешно направилась в каюту, твердо решив отныне не терять голову. После долгих лет, проведенных в наивной простоте сельской жизни, мужское общество поначалу показалось ей волнующим. Но в действительности оно куда более пугающе и опасно, чем она могла представить.
Глава 12
– На палубе сильный ветер, леди, прямо ужас! Вам бы лучше остаться наверху.
Пруденс приостановилась и улыбнулась Тоби Вэджу, который столкнулся с ней возле люка.
– И что насчет этого говорят твои предзнаменования? Тоби энергично закивал:
– Да-да, леди, а как же! Помните, какое вчера было солнышко – яркое да радостное. Словно кружочек масла в овсяной каше, верно?
– Да, пожалуй…
Пруденс наслаждалась прекрасным днем и своими надеждами. На сердце у нее стало светло. Если Господь смилостивится, то примерно через неделю они доберутся до спокойной гавани. Только бы ветер не подвел.
– Так вот, мой приятель – вы знаете, Гауки его кличут, – идет он, значит, мимо капитанской каюты – и вдруг слышит, что кэп свистит. Словно и не рад хорошей погоде. Не то что мы.
– И что же?
– Дьявол меня забери! Да ведь дурная это примета – свистеть на корабле! Все равно что плевать в лицо черту! Вишь ты, любому моряку это известно! И не успели мы глазом моргнуть, как налетел этот ветер. – Вэдж вздохнул. – Может, он и не нарочно… а все же это его проделки. В нашем кэпе сидит дьявол, прошу прощения, конечно.
Ну, с этим последним заявлением Пруденс охотно согласилась бы. А что касается погоды… Росс говорил, что они находятся в тропических широтах и здесь, неподалеку от Виргинии, часто бывают циклоны. Сентябрь в этих краях – самый опасный месяц, когда то и дело бушуют штормы. Но бессмысленно растолковывать это Вэджу, который давным-давно решил, что Хэкетт – причина всех бед, происходящих на корабле.
– Если и впрямь собирается шторм, – сказала Пруденс, – я, пожалуй, схожу в лазарет – поухаживаю за больными.
– Ладно, леди, как пожелаете. – Вэдж потеребил клок волос на лбу и вышел на палубу.
А Пруденс спустилась в лазарет. По пути она, как обычно, встретила множество матросов, которые занимались своей будничной работой. После ужасной сцены с Хэкеттом Пруденс делала все возможное, чтобы не ходить в одиночестве по темным закоулкам корабля. Когда Росс совершал свои обходы, она всегда сопровождала его и отыскивала для этого повод. Покидая лазарет, она придумывала какую-нибудь пустяковую причину и уговаривала Ричардса проводить ее до каюты.
Хэкетт делал вид, будто ничего не произошло. Он вел себя изысканно вежливо, но теперь и не пытался скрыть своих намерений. Его горящие похотью глаза то и дело задерживались на груди Пруденс.
Она так и не рассказала об этом случае Россу: уж слишком холодно он держался. А кроме того, Пруденс опасалась, как бы он не выкинул нечто безрассудное: ведь это может закончиться большими неприятностями. Оставалось только молить Бога о том, чтобы они добрались до берега раньше, чем ненависть Росса к капитану выплеснется в какой-нибудь опрометчивый поступок.
Когда Пруденс вошла в лазарет, резкий ветер и дождь уже врывались в иллюминаторы. Завываниям стихии вторили стоны раненых и больных. У Пруденс разрывалось сердце от этих погребальных звуков. Кивнув Ричардсу, она повязала свой фартук и двинулась вперед среди раскачивающихся гамаков.
Она поздоровалась со старым седым моряком с туго перевязанной головой. В черепе у него была трещина. Он лежал в лазарете уже неделю, все это время балансируя между жизнью и смертью. Но сегодня цвет лица у него стал значительно лучше, и Пруденс повеселела. Она умыла моряку лицо, пошутила насчет девушек, которых он будет обхаживать, когда они высадятся на берег. Потом занялась следующим больным.
Между тем шторм усиливался. В иллюминаторах вспыхивали зигзаги молний, то и дело озаряя лазарет причудливым светом. Гром гремел так, словно по палубам перекатывались пушечные ядра. Барабанил дождь. Волны поднимали корабль вертикально вверх и снова швыряли вниз. От сильной качки взад и вперед летали фонари, а полоскательные чашки скользили по полу.
Пруденс становилось все труднее держаться на ногах. Передвигаясь от одного матроса к другому, она цеплялась за гамаки, чтобы удержать равновесие. Это был самый сильный шторм за все время плавания, и работа шла с трудом. Больные не получили горячую мясную похлебку: в самом начале шторма коки погасили огонь в камбузе. Делать перевязки и давать лекарства было почти невозможно.
Вдруг совсем рядом с кораблем устрашающе сверкнула молния, и почти сразу послышался не менее сильный раскат грома, от которого судно вздрогнуло и подпрыгнуло на волнах. Ричардс, расплескавший ночной горшок, грубо выругался. Пруденс, которую отбросило к переборке, с трудом поднималась на ноги.
– Скоро наш корабль начнет скакать, как рыба, брошенная в кипяток. Ничего, конечно, с этим не поделаешь, миссис Мэннинг, – сказал Ричардс, с отвращением глядя на лужу, разлившуюся по полу. – Пока не пройдет шторм, надо держаться поближе к своей койке. – Отыскав свободный гамак, он подвесил его к балке. – Может, проводить вас в каюту?
