Болезнь приобретает проявленную форму, и пока в ней видят объективное зло, субъект не испытывает чувства вины. Переживая болезненные ощущения, он одновременно уклоняется от всякой ответственности за происходящее с ним, будучи уверен, что кто-то другой должен ему помочь: именно в состоянии болезни он решает, что окружающие в долгу перед ним. Больной виновен не в моральном плане, а с научной точки зрения: он оказался неспособен точно контролировать себя и действовать в собственных интересах. Следовательно, речь идет об объективной ошибке, совершенной против константы «Н» человека.
Приняв во внимание все увиденное, психолог оставляет болезнь и с самых первооснов пересматривает субъекта в поисках причины его недуга. При любой попытке пациента защититься именно в этой точке, психотерапевт отодвигает его в сторону, пригвоздив морально настолько, насколько сам пациент это позволяет. Да, работа нелегкая, порой с оттенком горечи, и по своему опыту могу утверждать, что серьезной опасности зачастую подвергается психотерапевт, а не клиент[103].
Если пациент позволяет работать над собой, ибо не желает больше данного эффекта, через две-три недели или два-три месяца (в зависимости от интенсивности проблемы и типологии пациента) болезнь исчезает.
Чтобы обладать точным телом, нужно прежде соблюсти точность в уме
Психолог извлекает осевшую на дно бессознательного проблему на поверхность мыслительного, ответственного «Я». Субъект совершил ошибку, схоронив поглубже жизненную проблему. Психотерапевт, наоборот, поднимает становящийся опасным «осадок» за порог сознания «Я» и ставит его лицом к лицу с субъектом под полную ответственность последнего. Сначала психотерапевт анализирует субъекта и одновременно обучает его способу, позволяющему перестроить, упорядочить дискоординирующую настоятельную потребность, которая вызвана внутренним конфликтом, приведшим к ухудшениям на соматическом уровне. Выведя проблему на поверхность сознания, «Я» вновь обретает возможность метаболизировать и двигаться по пути роста. Это приводит к перестройке субъекта согласно его природной норме, и жизнь его начинает течь в привычном для нее, естественном русле. Именно так осуществляется лечение – психотерапевтическая хирургия, примененная к так называемым психосоматическим феноменам.
В поиске этиологии заболевания важно обнаружить констеллирующее звено, которое обычно глубже всех запрятано и на логическом уровне является самым малозаметным, однако его не следует недооценивать, ибо оно сродни камешку, способному увлечь за собой горную лавину. Необходимо обнаружить первопричину, приведшую к возникновению последующих образований, формообразуя их всегда с учетом единой констелляции. Это объясняет тот факт, до сих пор жарко обсуждаемый, что обычно семья задает структурную предрасположенность почти ко всем патологиям, потому что в определенный момент жизни человека она является первым и единственным создателем личности ребенка.
Приведу пример из психотерапевтической практики. Сорокалетний пациент страдал одной из форм импотенции. Клинический анализ показал, что в возрасте четырех-пяти лет он испытал эрекцию, увидев свою мать обнаженной; в этот момент вошел его отец, и он резко подавил свое чувство. В психотерапевтических целях необходимо донести это событие до сознания субъекта. Поэтому психотерапевт говорит: «Ну что же, это было, но сегодня твоей матери уже нет. Даже если тогда ты был расстроен, оказавшись в неловкой ситуации, это не означает, что сегодня ты должен полностью умертвить в себе свои естественные потребности. Тогда ты запретил себе все, чтобы защититься от чувства вины, однако сегодня все изменилось, поэтому давай перестроим все с самого начала». Всякий раз, встречаясь со своей подругой, пациент подавлял позыв к половому акту, поскольку автоматически в уме воспроизводилась кастрирующая опасность.
Кастрирующий первичный образ, решение которому не найдено, переходит сначала в сферу бессознательной, а затем соматической деятельности. После пробуждения вытесненного содержимого, забытого, этот образ анализируется и реогранизуется – или же устраняется – в соответствии с реальными возможностями, предоставляемыми исторической действительностью. В этот период субъект чувствует себя хорошо, человеком, таким же, как и остальные; он ответственен и счастлив от осознания того, что может сам решать, стоит ли ему заняться любовью или нет. Чтобы обладать точным телом, нужно прежде соблюсти точность в уме. Зачастую недуг – не что иное, как внешнее свидетельство умственных ошибок, нарушающих научную организацию, в которой природа себя предусматривает.
Как правило, врач или психотерапевт встречаются с клиентом, развитие психосоматического заболевания которого перешло в свою третью стадию, вышло наружу. Пациент идет к врачу, когда болезнь обрела ярко выраженные формы и помимо физического дискомфорта стала осознаваться клиентом. Ухватываясь за симптом, врач выстраивает анамнез, ставит диагноз и определяет пути воздействия на заболевание. После уточнения этих трех аргументов к делу подключается хирургическое, химическое или кинетическое вмешательство. Психотерапевт, напротив, разыскивает существующую побуждающую причину, потребность в болезни внутри самого субъекта. Он исследует, действительно ли субъект по своей воле вызывает из внутрипсихического мира к реальности это отклонение.
В шесть лет субъект мог испытать слишком горькие переживания, рационально отреагировать на которые и метаболизировать он не смог (первый этап). Бессознательному словно была нанесена рана, на которую не последовало рационально-сознательной реакции. «Травма» переходит в стадию инкубационного развития, то есть из внешнего опытного переживания смещается в зону исключительно бессознательного психического ощущения. Сталкиваясь с чем-то, вызывающим слишком сильную боль, субъект предпочитает не замечать, не чувствовать, не противоречить: он прячется от этого чересчур горького для него переживания. Из сознания и из памяти он вычеркивает причиняющее боль переживание.
Вытесненная травмировавшая сцена переходит на второй этап своего развития: инкубацию. Субъект ничего не помнит, внешне все идет хорошо, он ни на что не жалуется. На первом этапе есть только причина, ошибка, психическая травма, однако нет никаких признаков соматического расстройства. На втором этапе также нет никаких внешних проявлений, указание появляется только на онейрическом уровне, в сновидениях, хотя обычно субъект на этом этапе не посещает психотерапевта, ибо чувствует себя хорошо. Пройдут годы (один, двадцать, сорок), пока в какой-то момент не сложится ситуация, которая послужит запускающей причиной: смерть друга, потеря любимого человека, ребенка, финансовый крах, выход на пенсию – любая ситуация, причиняющая боль, станет причиной, пробуждающей старую вытесненную проблему, и начнет процесс соматической (химической, клеточной, физиологической) реактивации. Психотерапевт, анализируя ситуацию субъекта, с помощью сновидений и имеющихся в его распоряжении инструментов анализа обнаруживает матричный образ и выводит его на поверхность сознания, то есть переводит проблему обратно из соматического бессознательного в психическое сознание.
Формообразование разновидностей патологии объяснимо:
1) потребностью в повторении глубоко сокрытого, но оставшегося нерешенным факта;
2) активизацией психодинамического процесса логико-волевыми, нефункциональными согласно базовой структуре натуристического «изо» субъекта моделями.
Извлекая на поверхность, отрабатывая и решая психологическую травму, пережитую в шестилетнем возрасте, либо демонстрируя все несоответствие поведения сегодня, можно достичь исчезновения симптома.
Это возможно по трем причинам.
1. Психическая деятельность – деятельность трансперсональная, нематериальная и вневременная. Психическое событие управляет собой вне материальной, пространственно-временной логики.
2. Смещение в область соматики болезненного переживания есть природный принцип экономии. Высшую цену имеет психическая деятельность, в то время как соматическая деятельность из разряда более «дешевых». Исходя из этого, в момент опасности, наблюдая бессилие психики, природа предпочитает сохранить более ценное, пуская в расход тело. Следуя экзистенциальной экономии, природа прежде использует материальную, а не чисто психическую энергию: энергию воли, сознания.
3. Причиной этого служит социальная цензура. Общество дает поблажку на физическое заболевание и абсолютно не прощает психической ответственности. Патологический феномен отвечает также экономическому принципу выживания в обществе. Общество помогает субъекту, прощая ему физическую неполноценность, однако оно превращается в непреклонного судью, как только речь заходит о психической ответственности. Многие сознательно или неосознанно прячутся под прикрытием соматического недуга, дабы тем самым избежать проблемы психосоциального контраста с обществом.
