Приступая к строительству Петербурга, Петр не издал какого-либо манифеста относительно переноса в него столицы. Не было сделано такого заявления и впоследствии. Столичный статус Петербурга стал очевиден только после 1713 года, когда туда был переведен ряд центральных учреждений из Москвы, в результате чего Москва потеряла свои позиции административного центра страны. В том же году последовал указ о «переадресовке» в Петербург большинства экспортных грузов, следовавших до того времени в Архангельск. Тем самым Петр привлекал в Петербургский порт иностранные корабли, поскольку Петербург, оторванный от остальной России, остро нуждался в привозимых ими товарах. Этот указ, с теми или иными поправками, продержался сорок с лишним лет и способствовал росту Петербурга за счет Архангельска. Из Архангельска же в Петербург были переведены купцы, знакомые с внешней торговлей. Вообще Петр, как и некоторые его преемники, заселял Петербург в принудительном порядке.
«Откладывание» и даже нежелание Петра провозглашать Петербург столицей было, видимо, не случайным; уж слишком опасно было его положение на краю страны в непосредственной близости от театра военных действий! Некоторые современники оставили свидетельство, что застройка Петербурга каменными домами началась только в 1710 году — после победоносной для русских Полтавской битвы и после того, как русские войска овладели Выборгом — ближайшим удобным местом, откуда шведы могли угрожать Петербургу[10].
Но и после 1713 года «наипредусмотрительнейший государь» (как называл его один из первых биографов — И. И. Голиков) Петр воздерживался от официальных заявлений относительно роли Петербурга. Очевидно, он не вполне верил в его безопасность и по этой причине так и не построил себе в Петербурге что-либо похожее на дворец. Его опасения были не беспочвенны, и когда в Балтийское море вошла поддерживавшая Швецию британская эскадра адмирала Норриса, Петр озаботился о приискании себе запасной резиденции на той же Балтике. Под видом дворца для Екатерины такая резиденция (Кадриборг, или Катеринентбаль) была построена в Ревеле (Таллине). Одновременно там же строилась военная гавань. Порт и крепость Петр приказал сооружать в Нарвском заливе при устье реки Наровы, откуда водный путь с Балтики вел к Нарве. Таким образом, Петр не замыкался на Петербурге. В случае необходимости столицей России мог бы стать и какой-нибудь город в Эстонии.
Петру было присуще многовариантное (как мы бы сказали) мышление, которое не довольствовалось однозначным ответом на возникавшую перед ним задачу. Будучи распорядителем всех ресурсов страны, он имел возможность продвигать свои идеи по нескольким направлениям. И хотя далеко не все они доводились до логического завершения, их материальные результаты оставляли свой след в истории. Одной из таких идей был замысел относительно Ниеншанца-Шлотбурга, где Петр пребывал с перерывом с начала мая до конца июня 1703 года. Шлотбург был не просто временной стоянкой царя. Некоторое время Петр рассматривал его как возможный вариант для превращения в постоянную резиденцию, столицу России.
Познающее тело
1. Что нового?
С конца 80-х — начала 90-х годов интенсивно развивается так называемый телесный подход в когнитивной науке. Его сторонники, большинство которых работают в США, ощущают себя новаторами, а порой даже революционерами в своей области знания. В этой статье мы хотим, во-первых, рассказать об основных положениях такого подхода, во-вторых, вспомнить о созвучных ему идеях ряда предшественников и, в-третьих, раскрыть существо некоторых проблем, которые наиболее рельефно высвечиваются под новым углом зрения.
Английское словосочетание «embodied cognition approach» точнее было бы переводить на русский как подход с точки зрения «отелесненности» процесса познания, телесной облеченности всякого познающего существа. Такое уточнение мы всегда будем иметь в виду, говоря несколько неуклюже, но кратко: «телесный подход».
Сам термин «когнитивная наука», может быть, не совсем знаком российскому читателю. Это тоже главным образом американский продукт. Когнитивная наука (cognitive science) — междисциплинарное направление научных исследований, охватывающее все те научные дисциплины, которые изучают человеческое сознание и его нейрофизиологическую основу — мозг — во всех их проявлениях. Она использует исследовательские результаты и данные эволюционной биологии, нейрофизиологии, психологии, в первую очередь когнитивной психологии и генетической психологии (психологии развития Ж. Пиаже), психоанализа и психотерапии, философии, прежде всего эволюционной эпистемологии, лингвистики и нейролингвистики, информатики (то, что известно на Западе как computer science), робототехники.
Как тогда соотносятся теория познания, она же эпистемология, и когнитивная наука? Если теория познания — давно утвердившаяся область философии, то когнитивная наука — относительно новое научное направление, причем ориентированное главным образом на конкретно-научные и опытные исследования. Впрочем, эпистемологию иногда понимают гораздо шире, как охватывающую вообще все, что может быть известно о феноменах знания и познания, и в этом смысле получается, что когнитивная наука — как бы современный отпрыск давнего и могучего, от самого Платона идущего мыслительного древа. Чтобы не путаться дальше во внутренних дисциплинарных разграничениях, будем исходить из схематической цепочки: телесный подход родился в рамках когнитивной науки, а когнитивная наука родилась в лоне эпистемологии, но потом по охвату значительно ее перекрыла. Термины «познавательный» и «познающий» можно при этом использовать как синонимы термина «когнитивный».
Непосредственным стимулом для возникновения и быстрого развития телесного подхода стала глубокая неудовлетворенность некоторых ученых доминировавшим с 60-х годов так называемым вычислительным подходом (computational approach) к объяснению познавательных способностей человека и животных.
Излюбленной сферой приложения усилий представителей вычислительного подхода была проблема искусственного интеллекта. Идеалом виделась возможность построения системы, полностью имитирующей человеческий интеллект. В качестве модели для имитации брался компьютер. Предполагалось, что и мозг работает по принципам компьютера. Наглядным образцом такого рода устройства стал автомат для игры в шахматы, основанный на просчитывании всех возможных ходов максимально далеко вперед.
Создателей устройства радовало и обнадеживало то, что возможности автомата в чем-то даже превосходят возможности человеческого интеллекта. Казалось, стоит еще и еще повысить тактовую частоту процессора, добавить мегабайтов памяти, объединить множество компьютеров в единую сеть, запустив по возможности параллельно, что уподобило бы их сплетению нейронов в мозге, и цель достигнута.
Нет, заявили сторонники телесного подхода, — хотя резервы на этом пути, конечно, есть, сам путь обходит стороной главное.
Возражения новаторов в адрес вычислительного подхода в обобщенной форме можно сформулировать следующим образом:
1. Вы сводите функции познания к функциям чистого, абстрактного интеллекта; интеллект у вас существует как бы вне тела, вне физического организма, взятого в его естественном функционировании и движении и в окружении других материальных тел; тем самым ваша модель лишается связи с реальностью, а потому объяснительной и эвристической силы.
2. Вы рассматриваете когнитивные функции, причем сведенные лишь к интеллектуальным функциям, в их данности, в полностью развитом виде, игнорируя как общее эволюционное происхождение этих функций (процесс филогенеза), так и постепенность их формирования в процессе индивидуального развития особи (процесс онтогенеза).
3. Мыслительные операции человека в вашем понимании строятся по принципу символического представления, который лежит в основе работы компьютера: входные данные переводятся на особый язык символов, в котором они обрабатываются. Если процесс «вне» головы понимается как динамический физический процесс, то процесс «в» голове вы объясняете уже по законам семантики, то есть смысловых отношений внутри системы символов. Тем самым процесс познания, а с ним и мир в целом, оказывается разорванным на две несводимые реальности — физическую и семантическую.
Работа компьютера лишена свойств самодвижения и самоорганизации. Компьютерные операции осуществляются в тактовом режиме, что есть не подлинное динамическое движение, а последовательность сменяющих друг друга статических состояний. Тем более это не есть самодвижение; одно статическое состояние не способно самопроизвольно перетекать в другое состояние, разве что как сбой системы.
