Дженнифер потрясённо ахнула. Вопреки тому, что она всячески отмежёвывалась от Александра, известия о его злодеяниях причиняли ей нешуточную боль. Мне было искренне жаль её; жаль до щемления в груди, до слёз. Для такой милой, чуткой и ранимой девушки это была настоящая пытка — иметь отца-негодяя...
— Но... но кто же тогда Морис? — спросила она.
— Он внук Артура, а следовательно, наш двоюродный племянник. Софи, кстати, тоже наша родственница. — И я поведал вконец обалдевшей Дженнифер ту часть своей истории, которую она не знала.
Впрочем, и я был немало потрясён. Александр мёртв! Окончательно и бесповоротно. Но убит он был не нашими могущественными родственниками, а простой смертной женщиной! Уму непостижимо...
А ещё я то и дело зябко поёживался, вспоминая свою преждевременную радость по поводу избавления от Александра. Тогда он был ещё жив, однако не рисковал соваться ко мне, опасаясь ловушки. Но хитрость моих родных не могла продолжаться бесконечно долго, рано или поздно Александр раскусил бы её — и, боюсь, это произошло бы раньше, чем я успел оклематься. К счастью, я оказался не столь ценной добычей для Александра, чтобы он ради меня рисковал собой. И к счастью, храбрая женщина по имени Джулия вовремя перерезала Александру глотку. Тем самым она оказала огромную услугу не только всему человечеству в целом, но и конкретно мне — за что я обязательно поблагодарю её, когда она проснётся. Правда, на месте Дженнифер я бы для пущей верности облил труп Александра серной кислотой или сжёг его на огромном костре — а затем станцевал бы на пепелище чечётку...
Под занавес своего рассказа я добавил:
— Так что, как видишь, невероятных совпадений оказалось ещё больше, чем ты думала.
Дженнифер налила себе четвёртую рюмку коньяка и молча выпила. Я пока не замечал у неё признаков опьянения. Она пила, чтобы расслабиться и снять стресс. Последние несколько часов были для неё сущим кошмаром, и поначалу, когда она только вышла из челнока, её трясло в истерике. После первых двух рюмок её состояние значительно улучшилось; а вот следующие две, по-моему, были перебором.
Сам же я не выпил ни капли — и не только потому, что решил вести здоровый образ жизни. Я был вдребезги пьян и без всякого спиртного. Впервые за много-много лет я в непринуждённой и дружеской обстановке общался с живым человеком. Наконец-то я разговаривал не сам с собой и не с образами родных и друзей, вызываемых мною из памяти, а с самым настоящим собеседником, который по-своему отвечал на мои вопросы, говорил не в такт моим мыслям, мог сказать что-то новое, неожиданное и спросить о том, о чём я даже не думал. Это было так восхитительно, что у меня просто нет слов, чтобы описать своё тогдашнее состояние. Если вам (не дай Бог!) доводилось прожить несколько лет в полном одиночестве, вы поймёте меня и без слов. А если нет (и слава Богу!), то любые слова тут бессильны...
Вдобавок ко всему, моим первым собеседником за столько лет, моим спасителем от одиночества оказалась женщина — молодая, красивая и сексуальная. Я сидел с ней за одним столом, смотрел на неё, любовался живой мимикой её лица, слышал её голос, чувствовал её запах, мог прикоснуться к ней... И время от времени, как бы невзначай, прикасался.
Я не стыжусь признать, что меня с самого начала влекло к Дженнифер. И очень сильно влекло. Это настолько естественно, что я даже не стану оправдываться. Просто скажу, что Дженнифер была молодой, красивой и сексуальной женщиной, а я был молодым мужчиной в расцвете сил, который двенадцать лет провёл в одиночном заключении. Моё влечение к Дженнифер проистекало из чисто биологических причин.
Впрочем, не буду лукавить — она мне нравилась.
— Значит, Александр мог не только принимать любой облик, но и без труда удерживать его как угодно долго, — наконец отозвалась Дженнифер. — Тебе это точно известно?
— Так мне сказал Александр, — ответил я. — Не думаю, что он солгал. Тот факт, что он много лет успешно притворялся Франсуа де Бельфором, подтверждает его слова. — Я понял, к чему клонит Дженнифер, взял паспорт Патрика С. Ллойда и вновь пролистал его. — Я почти не сомневаюсь, что Александр взял себе в качестве нового прикрытия личность Патрика Ллойда с Дамограна. Зачем бы ему ещё понадобились эти документы. А маленький Харальд Ллойд — не кто иной как твой сын. Если верить показаниям хронометра в библиотеке, с момента его рождения прошло всего лишь пять дней по времени твоего мира... Ага! Подожди, минуточку.
Я сбегал на второй этаж в библиотеку, взял калькулятор и на обратном пути сделал приблизительный расчёт.
— Всё сходится, — сообщил я, возвращаясь на своё место. — Если предположить, что те первые два с половиной месяца ты провела в области Основного потока, то всё сходится.
— А ну, дай! — Дженнифер вырвала из моих рук калькулятор и принялась лихорадочно нажимать кнопки. — Что за чёрт! Как он работает?
Я склонился к ней, и в ноздри мне ударил густой аромат её волос.
— В чём проблема?.. Ах да. Сначала нужно ввести оба числа, а уже потом — арифметическое действие.
— Как глупо! — фыркнула Дженнифер и поделила пять на сорок семь.
— Надо было наоборот, — заметил я. — А то ты получила коэффициент замедления времени вместо коэффициента его ускорения.
— Не мешай, — огрызнулась она. — Я считаю со своей колокольни.
С большой неохотой я выпрямился. Волосы Дженнифер пахли восхитительно.
— Какой сегодня день? — спросила она. — В моём мире, разумеется.
— Шестнадцатое июля.
— У меня получилось двадцатое.
— Что ж, точность удовлетворительная, — резюмировал я. — Даже очень высокая. Промашка в четыре дня за целых полгода — это, считай, прямое попадание в яблочко. Так что не беспокойся за своего малыша, теперь мы знаем, где его искать. Сейчас он на Дамогране, и о нём заботится жена мистера Ллойда.
Дженнифер погрустнела. Я думал, что сейчас она заговорит о предстоящем нам длительном ожидании, но, как оказалось, её мысли потекли в другом направлении.
— Эрик, мне страшно, — тихо, почти шёпотом, произнесла она. — Страшно подумать, что этот изверг сделал с настоящим Патриком Ллойдом и его настоящим ребёнком. И это по моей вине!
— Здесь нет твоей вины, Дженнифер, — сказал я мягко. Мне так хотелось обнять её, прижать к своей груди... но это была не самая лучшая идея. — Дети не отвечают за грехи родителей.
— Но они отвечают за свои грехи! А бездействие — это грех. И я виновна в преступном бездействии! Мне нужно было самой убить Александра — до того, как он убил Ллойда и его ребёнка, до того, как он лишил родины Джулию и ещё четверых человек! Это было в моих силах, я должна была это сделать, но я... — Дженнифер умолкла и налила себе пятую рюмку коньяка. — Я ожидала чуда. И оно свершилось — с помощью Джулии!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
