Пухлый Арман приподнял полукруглые брови в чрезвычайном изумлении.
– Вы что-то путаете, Моро! Я давний и верный друг Мишеля!
– Вы гораздо более умный человек, чем стремитесь всем показать, – спокойно продолжил Сезар. Графиня де Бриан смотрела то на него, то на Армана, и от этого взгляда – уверенного, поддерживающего, гордого – виконт чувствовал себя всемогущим. Он знал, что прав. Он знал, как все было. – Вы уже занимались сомнительными махинациями, однако те приносили меньше денег, чем вам хотелось. Вы ведь тоже игрок, господин де Лёба. В некоторых притонах Марселя вас и Греара прекрасно знают. Давнишние ваши приятели, связанные с контрабандой, попросили вас организовать ввоз запрещенных товаров во Францию, пообещав неплохой процент. И вам было что им предложить, о да. Вы давно составили план, ведь младший Греар случайно проговорился вам о своем предке-авантюристе и о тайном ходе до каланки.
Арман ничего не говорил, только лишь удивленно улыбался.
– Вы начали подготовку заранее, еще до того, как скупили долговые расписки друга. Два года назад вы порекомендовали Греарам своего человека на должность управляющего – присутствующего здесь господина Симонена. – Сезар отошел чуть в сторону, чтобы упомянутую персону видели все. – Он очень понравился Гийому, и тот назначил его заодно своим личным камердинером – а может, господин Симонен сам попросился на эту должность. Сей человек весьма ловок и в портовом обществе известен более как Умник Жорж. Он получил неплохое образование, но тяга к противоправным деяниям оказалась сильнее.
Мишель был бледен как полотно и сидел прямо, стискивая ручки кресла. Сабрина не сводила с брата полного ужаса взгляда.
– Когда вы, Арман, подчинили себе младшего де Греара, то объяснили ему, что от него потребуется. Раз или два в месяц к берегу станет близко подходить шхуна; с нее в шлюпку перегружают товар, затем его складируют внизу, а потом в удобный момент вывозят. В дом наняли троих новых слуг – двух помощников конюха и лакея, наиболее приличных приятелей Умника Жоржа. Они выносят товар со склада, грузят его на телеги и отправляют в город. Все законно: в поместье выращивают продукты не только для обеспечения дома, но и на продажу; с виноградников тоже имеется кое-какой доход. Никто даже помыслить не может, что в уважаемой семье, проживающей в Мьель-де-Брюйере, занимаются подобными вещами. Вашей задачей, господин де Греар, было отводить глаза отцу и сестре, выбирать наиболее удобный момент для вывоза. Вы мечтали, наверное, что отец скоро умрет, вы станете наследником, расплатитесь с Арманом и заживете честно? Или вам это нравилось? Впрочем, в любом случае вы продолжали поступать по чужой указке.
Мишель, похоже, хотел что-то возразить, но, раздумав, лишь молча покачал головой. Инспектор же слушал Сезара, ехидно улыбаясь.
– Все шло прекрасно, однако в начале этого года случилось непредвиденное. Гийом де Греар заподозрил неладное. Старик уже тяжело болел и нечасто покидал свою комнату, проводя время там и в библиотеке, за переписыванием старых легенд. Однажды он не смог уснуть и увидел огни в море; проживший всю жизнь около Марселя, Гийом знал, что у этих берегов часто появляются контрабандисты. Так возникло первое крохотное подозрение, которое затем переросло в большое. Он прислушивался к происходящему в доме, однажды приметил телегу, на которой вывозили груз, но из-за того, что чувствовал себя плохо, не мог спуститься тайным ходом и проверить, верны ли его предположения. И, кроме всего прочего, ваш отец, господин де Греар, оказался до крайности горд. Если в Мьель-де-Брюйере происходило нечто незаконное, это бросало тень на честь семьи, а честь семьи была для Гийома не пустым звуком. Он не мог поведать о своих сомнениях друзьям из стыда, что они узнают о его доме и семье такое. Он не мог обратиться в полицию – у него не было доказательств. Он даже не мог поговорить с сыном, так как больше не доверял тому, а о подобной беседе с дочерью и вовсе не помышлял – это не женское дело, юную девушку надо оберегать от потрясений. Гийому не хотелось думать, что Мишель замешан в контрабанде. И тогда старый де Греар сделал большую глупость: поделился с единственным человеком, которому, как казалось, мог доверять. Со своим камердинером и управляющим. С Умником Жоржем.
Ивейн посмотрела на Симонена – долго и презрительно – и отвела взгляд.
– Жорж выслушал старика, изобразил удивление и заверил Гийома, что, если подобное происходило или происходит, он в два счета это выяснит. При первой же возможности Симонен отправился к господину де Лёба и рассказал ему обо всем. Арман недолго колебался: старик в любой момент мог помешать уже хорошо налаженной торговле, а сколько он проживет, оставалось загадкой. Гораздо удобнее было бы продолжать дело, контролируя молодого де Греара, который и слова поперек не скажет. – Виконт посмотрел в глаза улыбающемуся Арману. – И еще вы мечтали о браке с его сестрой, на что Гийом никогда не дал бы позволения. Выбор был очевиден, не так ли?
– Не понимаю, о чем вы говорите, – безмятежно ответствовал Арман.
– О полынном масле, мой дорогой господин де Лёба, которым вы отравили Гийома де Греара, а затем пытались проделать сей фокус со мной.
Графиня де Бриан, услышавшая об этом впервые, в ярости сжала кулаки и прошипела, словно разъяренная рысь:
– Вы за свое преступление ответите!
– Я говорил с врачом Гийома де Греара дважды, – сказал виконт, – и в первый раз он поведал мне, что старик пил слишком много кофе, который его и сгубил, а во второй – что среди рекомендованных для пищеварения тинктур была полынная настойка на белом вине. Врач сам составлял ее, используя точно отмеренные дозы. Поскольку старик принимал лекарство довольно долго, он привык к горькому вкусу напитков. Симонен знал об этом все. Полынной настойки можно употреблять не более ста граммов в сутки, так как содержащиеся в ней вещества смертельны в больших дозах. Отсюда и судороги, ошибочно принятые врачом за проявления эпилепсии, и все остальное. Гийом не был здоровым человеком, и вам не потребовалось больших усилий. Каждый день Умник Жорж добавлял в кофе своего хозяина несколько капель полынного масла, увеличивавшего отравляющий эффект. Каждый день, улыбаясь, приносил поднос в комнату человека, который ему доверял. Иногда вы приезжали и привозили новую порцию. – Сезар помолчал. Дальше ему говорить не хотелось, однако он должен был – ради памяти старика, ему доверившегося. – Но самым страшным оказалось другое. Чего ожидать от вас, Арман, и от вашего подельника? – Вы преступники и убийцы. Только вот вы, господин де Греар… Вы ведь догадывались. Возможно, вы не набрались смелости спросить напрямую, но догадывались, что ваш так называемый друг, державший вас под каблуком, методично и хладнокровно травит вашего отца. Вы смотрели, как он умирает, и не говорили ни слова.
