— Одно только в таком случае непонятно, — сказал Сашок, — почему они выбрали именно меня для своих тренировочных спектаклей?
— Да, меня этот вопрос тоже слегка смущает, — вдруг напрягся Гарри. — Конечно, можно предположить, что им случайно стало известно, что одна из студенток чрезвычайно похожа на вашу жену. В таком случае легко себе представить, что именно это обстоятельство послужило толчком, подало им идею изначально…
— Звучит логично, — согласился Сашок.
— Да, но учитывая… Некоторые особые обстоятельства… Хотелось бы проверить… Хотелось бы исключить…
— Что такое? — удивился Сашок. — Какие такие обстоятельства? Что вам надо исключать? Ничего не понимаю.
Тут Гарри почему-то покраснел и заерзал на своем стуле. А потом весьма неуклюже попытался перевести разговор на другую тему.
Но Сашок не позволил ему это сделать.
— Нет, нет, Гарри, у нас, у русских, говорят: сказавши «А», скажи и «Б».
— Ну, я хочу сказать, что происходящему с вами могут быть и другие объяснения.
— Например?
— Ну, в вашей стране, я слышал, есть такая могущественная организация — КГБ.
— Сейчас она как-то иначе называется.
— Неважно. Как бы она ни называлась, в ней есть особое подразделение. Управление «С». Слыхали?
— Да, я что-то такое читал, вроде бы, в газете «Совершенно секретно». Но вы, Гарри, меня поражаете. Вы-то откуда про это знаете?
— А вы что думаете, я газет и книг не читаю? Я люблю, знаете ли, литературу на эти темы. У меня и Гордиевский есть, и Суворов, и Митрохин, не говоря уж о Бэроне.
— Я половины этих имен не слышал…
— А зря, батенька, зря… Короче говоря, Управление «С», мистер Тутов, занимается нелегальной разведкой…
— Да, точно, мне Гаврилов, ну это друг мой один, одноклассник, он, кажется, что-то такое рассказывал. У него там отец, что ли, работал… Но я, если честно, не очень-то вникал…
— Управление «С», мистер Тутов, занимается тем, что внедряет в западные страны своих суперагентов… Но сначала им готовят легенду. Подбирают биографии реально существовавших, но умерших людей. Подходящего возраста. Ну и чтобы внешне тоже были похожи. Причем внедряются обычно парами — муж с женой.
— То есть надо, чтобы муж был похож на кого-нибудь…
— Ну да, а ему потом подбирают жену — тоже похожую на жену прототипа. Или наоборот — к женщине подбирают мужа.
— И что, им все равно — они женятся по указанию начальства?
— О, вы не понимаете, мистер Тутов. Это совсем необычные люди, и обычных человеческих чувств для них не существует. Их готовят по десять лет, совершенно зомбируют, превращают во что-то среднее между роботами и сверхлюдьми…
Сашок сидел, машинально допивая остывший чай, и сигарета без надобности догорала между пальцев: он впитывал полученную информацию. Наконец бычок обжег ему пальцы, Сашок долго и ожесточенно тушил то, что осталось от сигареты, в пепельнице. Потом сказал:
— Но что, если прототипы живы?
— Ну, это легко поправить, с их-то возможностями.
Сашку показалось вдруг, что из его легких выпустили весь воздух, и ему стало совершенно нечем дышать.
Глава 23. Шпики и сыщики
Гарри остался очень доволен тем, какой ошеломляющий эффект произвела на Сашка его новая теория. Он просто весь сиял, повторяя: «Так-то вот, батенька, а вы как себе думали, а? Страшные люди эти ваши железные чекисты: Феликс Дзержинский, Павел Судоплатов, генерал Власик. То-то, друг мой!» Но потом, увидев, что Сашок совсем раскис, пожалел его, хлопнул по плечу и сказал в утешение:
— Да не берите вы себе в голову, Александр, это же ведь всего лишь одна из гипотез, есть и другие!
— Надеюсь, не такие страшные, — сказал Сашок.
— Ну, как сказать, — засомневался Гарри, и на его круглой физиономии ясно отразилась мучительная работа мысли, — хотя в общем и целом, наверно…
Потом сконфузился и, не глядя на Сашка, выговорил:
— Впрочем, не знаю…
— Звучит обнадеживающе, ничего не скажешь, — мрачно заметил Сашок.
— Ничего, ничего, — отвечал Гарри, — вот я сейчас вам еще ирландского плесну…
И ведь не обманул, обормот, плеснул, причем как-то не по-английски щедро, так что Сашок вскоре хлебал уже не чай с виски, а наоборот. И результат не замедлил себя ждать.
— Гарри, — слегка заплетающимся языком провозгласил Сашок, — я благодарен судьбе, что в этот, возможно, самый трудный момент всей… да, в этот самый моей… вы оказались рядом со мной…
Потом икнул и неожиданно для себя самого добавил:
— Про вас тут говорят всякое, но я не верю…
— Что, что такое про меня говорят? — насторожился Гарри. — Это очень интересно, скажите скорей!
Настал черед Сашку конфузиться.
— Нет, это я… Зачем я буду повторять всякие домыслы?
— Нет, вы уж, пожалуйста, скажите, сделайте одолжение… Как там у вас? После «би» говори «би-би-си»?
— Не скажу, — упрямо надул губы Сашок и сел прямо. — И не просите.
— Ну намекнул хотя бы, а? — уговаривал его Гарри, невзначай добавляя ему еще чуток из своей чудесной фляжки. — Ведь никто другой мне не скажет. Ни одна собака! Одна надежда — на вас.
Сашок задумался, хлебнул еще из картонного стаканчика и выговорил:
— Ну хорошо… Учитывая… Как друг — другу… Только чур, не обижаться, ладно?
— Обещаю, — торжественно объявил Гарри и даже прикрыл глаза ладонью, чтобы показать, что готов принять правду, какой бы горькой она ни оказалась.
— Ладно, — решился Сашок. — Про вас говорят… Нет, я им не верю нисколько, особенно теперь, когда мы с вами познакомились поближе… какая чепуха!
— Ну, смелее, какая именно чепуха?
— Нет, не могу! Язык не поворачивается.
— А вы его — цок, и поверните. Я же говорю: я совсем не обижусь, наоборот…
— Ну ладно, ладно… Раз вы так настаиваете… Про вас в городе говорят… Что вы — домушник! Что вы грабите дома и квартиры!
Гарри такое сообщение как будто разочаровало, что ли.
— Ах, это, — протянул он и зевнул. — А я-то думал…
И после непродолжительного молчания сказал:
— Ладно, бог с ними совсем. Вы мне лучше расскажите поподробнее про эту девушку, так похожую на вашу жену. Как ее зовут, вы сказали?
— Настя…
Неожиданно для себя самого Сашок произнес это имя с каким-то необыкновенным придыханием, и Гарри не мог этого не заметить. Он подозрительно покосился на Сашка и спросил:
— Как? Это что еще за имя такое?
— А вот такое… По-русски очень красиво даже, вам не понять… Но вообще это сокращение от Анастасии… Такое, знаете ли, ласкательное сокращение…
И он видимо так нежно сказал это слово — ласкательное — что Гарри озабоченно нахмурился. И потребовал:
— Так. Давайте рассказывайте максимально подробно.
Сашок чуть было не воскликнул: «Да с какой стати! Может, я вовсе даже не желаю с вами о ней разговаривать!» Но в последний момент вспомнил, как только что фактически обвинил человека, пусть и чужими словами, в воровстве и злодействе, сказал ему невозможно неприличную гадость. По местным правилам вроде было бы уместно теперь уравновесить ситуацию каким-нибудь своим собственным постыдным признанием.
И тут Сашка прорвало! С каким физическим наслаждением стал он рассказывать Гарри во всех подробностях (ну, почти…) о своем романе с Настей. «Да-да, — говорил он, — это колоссальное свинство с моей стороны, взять и изменить замечательной, доброй, умной, красивой жене. Но, боже мой, какая Настя любовница! Это незабываемо! Нет слов описать то, что я испытал. Я считаю, мне должны завидовать все бабники земли!»
Гарри посмотрел на Сашка чуть ли не с жалостью и сказал:
— Ну и что? Вы что, собираетесь продолжать с ней отношения?
— Не знаю… то есть я знаю, что по-хорошему надо молить Анну-Марию о пощаде, падать ей в ножки… Но честно скажу вам: если бы я сейчас увидел Настю перед собой… если бы ее глаза опять… и если бы она… меня… захотела… я не знаю, я бы…
— Не увидите вы ее — по крайней мере в ближайшее время, — решительно прервал излияния Сашка Гарри. — Она уехала с этим… другим.
И Гарри мотнул головой в сторону Лондона, а также неожиданно сделал какой-то странный описательный жест обеими руками, словно не находя названия для Настиного спутника.
— С этим, который… как я, — грустно подтвердил Сашок.
От воспоминания о сюрреалистической сцене на платформе из Сашка даже хмель начал выходить, и он попросил:
— Гарри, не плеснете мне еще вашего зелья?
— Простите, нет. Вам ведь на работу надо ехать? Вот и поезжайте — сейчас лондонский поезд как раз будет, через пять минут. Я вам скажу по опыту: в такие минуты работа очень отвлекает от неприятных мыслей. И вообще — нельзя выбиваться из нормального режима: в нем спасение!
— Какой уж там нормальный режим, — пробормотал Сашок, но нехотя стал собираться.
