–Дядь Вань, давай провожу.
–Дак… рядом…
–Ничего. Вижу, устал. Раз жена на даче отпуск проводит, то уложу. Только на посошок…
–А, есть?
О, как взбодрился! Тебе милай, больше миллиграмма клофелина в рюмку капать нельзя. Выскочил на кухню, через минуту вернулся с полной стопкой «коктейля».
Оказавшись в квартире соседа, уложил того на кровать. «Пройдясь» по рабочей спецовке, обнаружил листок наряда. Ну-ка? Улица Кибальчича, дом два, корпус первый, квартира шестнадцать. Печать. Подпись. Все, как положено…
Ничего себе райончик, считай центр Москвы рядом. Невысокие обманчиво невзрачные кирпичные дома с окнами в парк, прекрасный в любое время года. Раннее, солнечное утро, только-только начало красить позитивом все, до чего могло дотянуться. Людей почти что и нет. По ухоженным дорожкам редко встречались мужчины с выправкой, в спортивной форме с позывами на исполнение физкультурной повинности. Бегуны! Кузьмича на вас нет. Он бы быстро разобрался кого, к какому делу пристроить.
То ли пора, то ли еще подождать? Перед тем, как зайти внутрь, еще раз мельком взглянул на себя в маленькое овальное зеркальце. Хорош! Полтора часа работы над внешностью не прошли даром. На оригинал лицо походило столь отдаленно, что по описанию его точно не отыщут, даже если поиск начнется от квартиры соседа, а его привлекут к роли свидетеля. Гримом выделил морщины под глазами и в носогубной части. Прополоскал рот разбавленным водой раствором йода, придав возможной улыбке, элемент отъявленного курильщика. Ватные тампоны подсунул за щеки, ними же изменил форму носа. Парик с проседью прикрыл серой кепкой. Приклеенные широкие брови, выглядели совсем без фанатизма и лишь отдаленно напоминали брови любимого генсека. Последний штрих добавили стариковские очки в «черепаховой» оправе. Любо дорого посмотреть, мужику в зеркале лет сорок с хвостиком.
Просторный холл с конторкой консьержа, ним самим, раздражительным и не выспавшимся после ночи, постеленными ковровыми дорожками на бетонном полу, указали о точности места, куда он, в общем-то, и стремился попасть. Здесь люди живут?.. Точно, живут «белые» люди. Рядом с конторкой «наблюдателя», служебные и подсобные помещения. Скорее всего, и предоставленная на время работы, квартира. Сразу видно, комната для личной охраны высокопоставленных жильцов отсутствует, по причине отсутствия таковых.
–Здравствуйте.
Камешек под языком позволил изменить тембр голоса. Одежда и чемодан в руках выдавал в посетителе работягу, каких в Москве пруд пруди. Консьерж, крепкий мужчина с цепким, натренированным ознакомительным взглядом, кивнул в ответ. Девятым управлением КГБ СССР фонило от него на десяток метров. Либо из бывших, либо за какие просчеты по службе сослали.
–С чем пожаловал?
Каретников не стал словами объяснять цель визита, положил перед служивым наряд на выполнение работ. А ведь действительно «из бывших». Михаил отметил, как товарищ неторопливо изучил документ. Отложив его в сторонку, пальцем «пробежался» по списку номеров под стеклом. Набрав найденный номер, по телефону связался с дежурным. Получив подтверждение, не сразу отпустил пришельца. В раздумье посмотрел на часы. Скрупулезно занес все данные «наряда» в одну из книг на столе, при этом кося глаз на заскучавшего технаря.
Протянув бумажку Каретникову, скупо произнес:
–Второй этаж, правое крыло.
–Понял, спасибо. Не рановато заявился?
–Приезжие, как правило, встают рано.
Дверь открыл хмурый, как бы чем-то недовольный на вид человек, с осуждением в глазах. Михаил сразу узнал Шеварнадзе. Пока еще не стар, но фигура уже тяжелая, грузная. Видно, что не с постели поднял, одет и даже выбрит. Одним словом, командировочный, хоть и высокопоставленный.
–Чего хотел?
Х-ха! Люди южные в большинстве своем все такие. Когда дело доходит до хоть малого, но все же ущемления их интересов, могут быть агрессивными. Ответил:
–Электрик. Наряд у меня в эту квартиру.
В ответ буркнули:
–Проходи.
Обязательно. Еще и дверь за собой прикроет, чтоб лишний кто не помешал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Так как сам счетчик находился в прихожей, хозяин покинул работягу, прошел во внутренние комнаты. Пристроившись на широкой полке тумбочки с повешенным над ней зеркальным трюмо, открыл чемоданчик с инструментарием и новым счетчиком, прислушиваясь к тому, как грузин повышая тона, кого-то распекает по телефону на родном языке. Значит, он помешал рабочему процессу дистанционного руководства. Ничего, скоро Эдуарду Амвросиевичу все это будет в полном смысле до лампады.
–… Ес тквени небаа, рогорц гиндат исе моикецит! Ара!.. Ара!.. Самцухарод ар шемидзлиа, дакавебули вар!.. Дзалиан минда дависвено…
Пусть договорят. Навернул глушитель на ствол пистолета. Стараясь не нашуметь, дослал патрон в патронник. Можно работать… Разговор прекратился. Пора.
–Ну, как дела? – поинтересовался вышедший в прихожую временный хозяин апартаментов.
Развернулся к нему.
–Думаю, что теперь будет все хорошо.
Поднял пистолет, наведя ствол на фигуранта, увидел, как расширились у того глаза, открылся рот. Выстрел. Звук сломанной сухой ветки, потревожил гробовую тишину. Тело, рухнув на пол, попыталось сопротивляться смерти. Пальцы ногтями заскребли по полу. Живучий, гад! Ведь в сердце целился.
Приблизившись к умирающему, выстрелил тому в лоб, прекратив бесполезность сопротивления. На столе в основной комнате увидел дипломат. Чисто из интереса откинул его крышку. Деньги. Сторублевки в банковской упаковке. Сколько же здесь? И кому вез сей презент? Теперь точно не узнать. Ну и Бог с ним. Кому положено, сами разберутся. Если конечно захотят.
Выглянув в коридор. Пусто. Прикрыв за собой дверь, пошел к выходу. Консьерж нисколько не удивился скорости выполнения работы, лишь спросил:
–Починил?
Ответил словами Опрышко:
–Поменял счетчик. Минутное дело. Хозяин доволен.
Как только вошел под сень деревьев, ускорил шаг, на ходу снимая с рук перчатки. По уму нужно избавиться от пистолета, но здесь не Россия нового времени, не пойдешь, не купишь. Вот и выходит, экономия, должна быть экономной, хоть и в ущерб себе. Может, пронесет. На горизонте тень Бориса Николаевича маячит, вдруг, как с Шеварнадзе повезет.
Соседа навестил в первую очередь, еще до того, как тот проснулся. На часах половина одиннадцатого. Положив инструментарий на свое место, предварительно избавившись от отпечатков пальцев на них, смотал в снятую квартиру. Отмылся, отдраился. Снова выглядел молодым и красивым…
–Дядь Вань, просыпайся.
–Чего?
–Опохмелись, говорю.
–А! Ну, да! Башка трещит. Что там у тебя?
–Водка.
–Пиво лучше, но и водка пойдет.
Стакан водяры, кое-как привел электрика в рабочий режим.
–Ты вроде бы говорил, что по-утряне работа предстоит. Кому-то счетчик менять хотел.
–Точно! А время сколько?
–Скоро одиннадцать.
–Ё-ё –о! Все, Мишка, я побёг!..
Вышел из квартиры вчерашнего «собутыльника». Ох и нелегко будет Ивану объяснять куда листок наряда делся, почему «под мухой» явился, и еще много «почему».
Вечером сосед домой не явился, и этого следовало ожидать. Органы при всем, притом, должны были его, как следует помурыжить, и где-то через недельку отпустить. Как предположил Каретников, «копать» будут ремонтную контору, выписавшую «наряд» и грузинские дела убиенного. Во всяком случае, он сам бы так и поступил. Для Москвы Шеварнадзе сейчас даже на «варяга» не тянет, значит искать недоброжелателей именно в Тбилиси нужно.
…Несмотря на поздний час, народу на Ярославском вокзале, как грязи. Мельтешат, торопятся, спешат. Куда, спрашивается? Ох, не сидится людям на месте! Вечерние электрички увозят запоздавших людей в область, «отчаливая» от перронов одна за другой. Суета у поездов дальнего следования, нелегко приходится дорожной милиции, из сотен лиц выхватить «гастролеров» из провинции. Динамики разрываясь, доводят информацию, заставляя людей чуть остановиться, хоть на короткий миг, притормозив «московский галоп», как микроб, подцепленный за время пребывания в столице, прислушаться.
