В его взгляде плескалась безграничная усталость и легкая грусть. Не знаю, какими судьбами мужчина попал в кресло декана, но о детях он переживал искренне. Я хотела было возразить, но вспомнила обиду, прозвучавшую в голосах учеников, когда они наперебой уверяли меня сегодня, что кураторы им не нужны. Им действительно непросто. Пусть вредные, шаловливые, каждый со своим характером, мнением, успевший разочароваться в школьной системе образования, но они по-прежнему оставались детьми… Которых бросают.
— Вы в самом деле провели с ними два замечательных занятия. Разумеется, вы вправе отказаться от должности куратора, никто вас не может заставить. Это вопрос добровольности и хорошего отношения, — продолжил он, тем временем.
— Угу. Как и вопрос моего перевода на кафедру артефакторов, — тяжело вздохнула я, понимая, что мой перевод с каждой минутой становится все призрачнее.
— Ну почему же, как я и сказал в первые дни вашей аспирантуры, глупо препятствовать молодым и смышленым строить свое будущее. Отчитаете необходимое количество часов с детьми как аспирант нашей кафедры, выберете себе тему в ближайшее время, соответствующую направлению нашего факультета, доведете проект до определенного этапа, обязательного для первого семестра первого года аспирантуры… А там сможете перевестись.
— Ага! И вы мне сейчас вот совсем не намекнули, что, отказавшись от кураторства, мне все равно придется провести энное количество занятий, еще и тему какую-то взять, которую вы одобрите, и работать по ней всерьез, — фыркнула я беззлобно, откинувшись на спинку кресла.
— Приятно иметь дело с такой умной аспиранткой, — в открытую ухмыльнулся декан.
— А что там по окладу, кстати? — уточнила, задумчиво пожевав нижнюю губу.
Странное дело, но чем больше думала об этом, тем меньше неприятия было в моей душе. Не то чтобы я прям горела желанием обучать малявок, но сегодня в самом деле было интересно, да и под конец уже начали крутиться мысли в голове, что можно с ними разобрать на следующем уроке… В этот момент декан назвал сумму жалованья.
— Сколько?! — я повторно едва не свалилась со стула.
— Это жалованье, рассчитанное на двух кураторов и одного на замене. Но, сами видите, с кураторами полный недобор, меняться по дням нет возможности.
А, ну если разделить это на три, то да, нормальная сумма, немного выше заработка школьного учителя… На которую я тоже вполне согласилась бы. Два дня в неделю отзаниматься, да даже три — вполне нормально за такую сумму. Все равно в день две пары, не больше. Ну и да, вникать в учебный процесс в целом, решать проблемы, которые обязательно возникнут…
— Но вы же будете все равно искать куратора? На смену или запасного?.. — пробормотала неуверенно, лихорадочно обдумывая, стоит или нет. Тут еще и внутренний еврей включился: да я дома на репетиторстве в эквиваленте и двадцатую часть не получала того, что мне только что предложили здесь!
— Да, разумеется. Я уже разослал заявки во все крупные Академии, может, со дня на день и пришлют кого-то, уже зарекомендовавшего себя в работе с такими детьми.
— Ага… А если я буду куратором, то что с моей темой аспирантуры? — я бросила на него подозрительный взгляд, практически наяву слыша, как рушатся мои внутренние бастионы.
— У меня достаточно моих личных наработок, которые я смогу переделать под вас, не беспокойтесь. С этим проблем не будет.
— С боевой кафедры? — машинально переспросила с сомнением.
— Я до прошлого года вел некоторые занятия в боевом училище для мальчиков, так что педагогический опыт имею, как и научные труды в этой сфере, — в его голосе даже послышалась гордость.
Ну теперь понятно, почему именно его отправили на новый факультет. Похоже, как того, кто был связан со школой. Хотя, опираясь на воспоминания Сандры, это нечто вроде кадетского училища. Ну конечно, там дети вряд ли косячат и шалят особо, с дисциплиной все значительно лучше, ага… Ладно, к делу это не относится.
— Так что скажете, Сандра? Согласны стать куратором для детей?
— М-м-м… Но вопрос о моем переводе в силе? После зимних праздников. И разве я имею право быть полноценным куратором? — я уже упиралась, скорее, по инерции.
— Почему нет? Оконченная магистратура и диплом выпускницы нашей академии дает вам право преподавать в школе. Являясь аспиранткой, вы обязаны проводить занятия со студентами. Не вижу причин, по которым при этом вы не можете быть куратором у нашей экспериментальной группы. Что касается вашего перевода, то это уже в следующем учебном году. Еще одного куратора, уверен, пришлют совсем скоро, но двух… Летом же многое пересмотрят и в плане обучения, и в плане подбора преподавателей. Первый год существования любого нового факультета всегда самый сложный, все учесть заранее невозможно, — лер Родерган устало потер переносицу, чуть поморщившись.
А вот так мы не договаривались, это же многое меняет! Но только я открыла рот, чтобы выдать нечто пафосное в стиле «я для себя уже все решила и даже за увеличенное жалованье и освобождение от темы не откажусь от мысли работать над артефакторским проектом», как меня опередили.
— А, и как куратору группы вам положен домик в преподавательском городке на территории академии. Если не ошибаюсь, там есть три или четыре свободных, сможете выбрать. В прошлом году во всех делали плановый ремонт… — вспомнил декан, будто о какой-то незначительной мелочи.
— Я согласна на кураторство! — воскликнула, даже не дав ему договорить.
Каюсь, продалась с потрохами, но… Да ладно, а кто бы отказался на моем месте?
Обсудив все детали и получив на руки все учебные планы, которые пытались составить предыдущие кураторы, список тем, которые должны быть отчитаны детям в этом году, а также полное уверение, что по любому вопросу, если мне будет сложно, непонятно или просто засомневаюсь, можно будет напрямую штурмовать декана, я поспешила в общежитие, собирать вещи.
Через два часа надо будет подойти к крайнему домику на преподавательской территории, где проживает то ли сторож, то ли охранник, то ли ключник… Короче, тот, кто покажет мне свободные домики и впишет мое имя в реестр проживающих тут преподавателей. Причем лер Родерган при мне связался с ним, сообщив о моем появлении. Внутри все просто пело. Вместе с тем, конечно, немного бил мандраж, все же замена и полноценные занятия с курированием группы сильно разные вещи, но…
Ай, что скрывать и отпираться, видимо, карма у меня такая. Недаром Вселенная столько времени толкала меня на преподавательскую стезю. Особенно сопливой мордой Харона основательно так толкнула на данную стезю… Ну да ладно. Что ни делается, то к лучшему.
Едва не подпрыгивая от переполнявшего меня предвкушения перемен и даже едва слышно напевая какую-то прилипчивую попсовую песенку в три ноты, сбежала по ступенькам академии и, неловко ступив на предпоследнюю, с небольшой выщербинкой, едва не навернулась. Но кто-то успел меня подхватить.
— Опс! В порядке? — услышала обеспокоенный голос Саймона. Вот только его тут не хватало!
Затрепыхавшись, вывернулась из его невольных объятий, но в свете последних событий злость на него свернулась маленьким уютным клубочком и лишь сердито попыхивала где-то глубоко внутри.
— Спасибо. Но это никоим образом не повлияло на мое отношение. Что тебе нужно? — спросила как можно более строго, усиленно глядя в сторону и сурово сжав губы, которые так и норовили расползтись в счастливой улыбке.
— Сандра, я идиот! — выпалил он достаточно громко для того, чтобы от нас шарахнулась стайка первокурсников, спускавшихся по ступенькам.
— Суть ты уловил. И еще гад. Самый настоящий. Продолжай, — милостиво кивнула, все же скосив на него взгляд. Вид у парня действительно был виноватым и понурым.
— Я облажался по полной, прости. На малявках же тоже щиты, им ничего не грозило — у них на предыдущей паре была боевка, где темой как раз была защита от простейших боевых заклинаний. Я же не совсем идиот, когда только зашел, спросил первым делом, что они сегодня изучали. А что на тебе не будет ничего, и не подумал. Ну прости, прости! Я привык, что в нашей компании все боевики, кто даже спать ложится со щитом. Лайла тоже переняла эту привычку. А ты же совсем наша, вот даже мысли и не возникло. Ну придурок я, самый настоящий, да, сотню раз да! Если тебе станет легче — игнорируй меня, но не отказывайся от наших посиделок в таверне. Ну хочешь, я вообще буду молчать, уставившись в стенку? — взвыл он на последней фразе, заставив меня невольно поморщиться.
