Голубая вода океана затопила экран.
Боже, как хотелось жить!.. Смотреть, как растет и взрослеет Тина. Держать Мэдди за руку и каждый день доказывать ей свою любовь. После того как его убьют, тело по-тихому вернут в тюрьму и обыграют это как результат разборки между заключенными, великодушно объяснил ему Хоук. Страшно представить, что испытает Мэдди, когда ей сообщат о его смерти.
«Прости меня, моя девочка. Прости, что подвел тебя».
Томас закрыл руками лицо.
Глава 27
Андрея разбудил звонок мобильного в полпервого дня.
– Мистер Немов, ваш заказ готов. В пять вечера к отелю подъедет машина и доставит вас в клуб. Есть ли у вас дополнительные пожелания?
– Нет.
– Тогда до встречи. – И Хоук положил трубку.
Андрей раздвинул тяжелые шторы. Солнечные лучи отражались в зеркальных стеклах чикагских небоскребов, наполняя пространство белым сумбуром и слепя глаза.
В ванной Андрей умылся, выдавил на ладонь крем для бритья, нанес его на щеки и подбородок, взял бритву. Привычные движения давались ему с трудом. Руки не слушались, как если бы он едва оправился от тяжелой болезни и был слишком слаб для скоординированных действий. Он кое-как побрился и почистил зубы. Надел джинсы и свитер, взял зимнюю куртку и спустился в ресторан на первый этаж.
Заказал плотный ланч, но почти не притронулся к еде – она не имела вкуса и казалась пластмассовым муляжом. Выпил только кофе с тремя кубиками сахара, расплатился и вышел на улицу, влившись в поток прохожих.
Апатичный старик в коричневом пальто вальяжно развалился на скамейке и читал газету. Трое студентов-азиатов оживленно спорили, поглощая купленные в забегаловке хот-доги. Пожилая чета выходила из магазина одежды. Афроамериканец в костюме помидора раздавал листовки с рекламой нового томатного соуса, который изобрели повара ближайшей пиццерии. Худая девушка в замызганной парке просила милостыню, цитируя Библию. Белый воротничок что-то орал в гарнитуру, стремясь перекричать уличный шум.
Странное ощущение преследовало Андрея с того момента, как он покинул гостиницу. Он остановился, пытаясь идентифицировать его. Безрезультатно. На стеклянной двери супермаркета висел плакат с изображением белой акулы с серыми боками. Слоган новой линии мужского парфюма от известного бренда гласил: «Будь хищником, бери свое!»
Почувствовав жар, Немов расстегнул молнию на куртке и сел на свободную лавку у запорошенной снегом клумбы. Сделал несколько глубоких вдохов, чтобы унять подступающую тревогу. Люди спешили мимо, одинокие и чужие, каждый в собственной раковине, до краев заполненной сожалениями и нереализованными мечтами. Да разве он сам – не всего лишь один из миллиардов никому не нужных существ, лелеющих эгоистическую мысль о собственной исключительности?
Он сунул руки в карманы и нащупал что-то маленькое и круглое. Это был подаренный Соней камешек, зеленовато-коричневый, как змеиная кожа. Как там она говорила? «Серпентин работает как компас, только указывает «ненужное» направление». Надо же, Андрей и забыл об этом камне, а тот отправился вместе с ним в Чикаго. Соня, Соня, знала бы ты, что собирается сотворить обладатель твоего подарка…
Да что за хрень с ним происходит?! Распустил сопли! Он поднялся, купил в автолавке бутылку минеральной воды. Яркое, не дарящее тепла солнце высветляло угрюмые лица людей.
– Сэр, не пожертвуете для Армии спасения? – толстая некрасивая девушка с двойным подбородком улыбнулась и потрясла коробкой с прорезью для монет.
– Не пожертвую, – Андрей замедлил шаг. – Может быть, потом, когда кое-кого прикончу, я расщедрюсь на подачку, чтобы выторговать себе место в раю. – И он рассмеялся.
Девушка поморгала короткими ресницами и поспешно отошла в сторону, решив держаться подальше от неврастеника с русским акцентом.
Андрей неожиданно вспомнил о психотерапевте Кравцове, у которого был на приеме. Умный мужик. Перекинуться бы с ним сейчас парой фраз.
– Хей, привет. Видишь, я пришел на второй сеанс. И цель моя предельно проста: я хочу быть счастливым, но не знаю, как этого добиться. Ты помнишь, я хотел убить человека? Так вот (барабанная дробь), через несколько часов это случится. Но меня не захлестывает предчувствие счастья, и я не понимаю почему. Как ты говоришь? Не можешь делать выводов за меня? А если я подкину тебе отличную гипотезу? Я ведь сам выбрал жертву. И знаешь, парень очень похож на меня. Думаешь, это мое подсознание выстрелило? Давай, разложи по научным полочкам, тебя же учили. Может, я вину ощущаю? Дебильную такую, бессмысленную вину ребенка, который не вмешался – хотя мог – и позволил одному взрослому дяде убить другого? Где-то зудит это, на подкорке, заставляя наказать виновного. Того, кто не закричал, не поднял тревогу, не побежал к родителям, чтобы те вызвали «Скорую»… Может, я подсознательно хочу наказать того трусливого мальчишку, а? Но я же рациональный человек и не посмею себя убить – такого классного, умного и успешного. А вот свою точную копию… Впрочем, чушь я несу, извини. Правда, док, извини, что побеспокоил. Обычный мандраж, как перед соревнованиями. Тут главное – поскорее рвануть вперед, не задержаться на старте. И тогда все будет отлично. Все будет как надо…
Прохожие оглядывались на Андрея, и он понял, что бормочет вслух.
– Рад познакомиться лично, – Хоук развернулся на переднем сиденье джипа и протянул Немову какую-то тряпку. – Это маска. Я вынужден попросить вас закрыть ею глаза. Прошу прощения за дискомфорт. Это необходимая предосторожность.
Они ехали не менее часа, а когда наконец достигли места назначения, Андрею помогли выбраться из машины и обыскали его.
Несколько шагов по утоптанному снегу, затем по асфальту.
– Здесь высокий порог, осторожнее.
Ступени вниз. Длинный холл или коридор – шаги гулко отзывались под ботинками. Короткое эхо отлетало в темноту и резко обрывалось.
– Позвольте помочь, – Хоук снял с него маску, и Андрей огляделся. Он находился в просторном зале с дубовым паркетом и малиновыми гобеленами на стенах. По всему периметру светили маленькие круглые лампочки, рассеивая полумрак лишенного окон помещения. Посередине, у стены, располагалась небольшая прямоугольная сцена около фута высотой.
Дональд Хоук деликатно указал на дверь в глубине зала:
– Сюда, пожалуйста. Наши специалисты подобрали целый арсенал холодного оружия, дабы предоставить вам богатый выбор.
Томас готовился к этому моменту, но все-таки вздрогнул, когда пискнул электронный замок и дверь распахнулась. Он надеялся: вот-вот из динамиков раздастся: «Вас снимала скрытая камера!» – и режиссер извинится за столь чудовищный, но рейтинговый розыгрыш. Его выпустят на свободу, на все четыре стороны. Он навсегда сотрет из памяти кошмарный эпизод. Вернется домой к Мэдди, узнает, что Тина здорова, и заживут они долго и счастливо. В несуществующем воображаемом мире.
Ему приказали снять рубашку и обувь.
Внутренний голос подсказывал, что сейчас самое время думать о чем-то важном. О вечных истинах. О тайнах бытия. Или о таких приземленных, но закономерных в данной ситуации вещах, как бунт. Но Томасу ясно дали понять: если он сорвет спектакль, последствия для его семьи будут плачевными. У него не было повода сомневаться в этих словах. Ребята показали, на что способны и какой у организации размах. Если уж они спокойно вывели заключенного из тюрьмы строгого режима, то доберутся до кого угодно.
Может быть, мозг, проанализировав факты и удостоверившись в неминуемой гибели организма, отключил активность лобных долей, дабы понапрасну не травмировать психику?
Может быть, иногда следует плыть по течению и подчиняться силе? Ибо порой сила бывает милосердной.
Может быть, прав был предатель Джонни, пошутивший однажды за кружкой пива: «Там, где заканчивается полоса неудач, начинается территория кладбища»?
Его повели по коридору. Тринадцать шагов. Поворот направо. Двадцать семь шагов. Поворот налево. Десять шагов. Стоп.
До смерти всего лишь полсотни шагов. Отличная строчка для песни.
Томаса пропустили вперед и оставили одного. Неизвестно, какого размера было помещение: стены терялись во мраке. Тусклое сияние одинокой лампочки выхватывало часть сцены. На полу, на границе света и тени, был нарисован красный крест. Томас встал туда, как ему и велели.
Андрей выбрал кухонный нож, таким ножом умелые домохозяйки проворно разделывают тушки кроликов или куриц. Ему предлагали кинжалы, стилеты, кортики, короткую саблю авторской работы, но он предпочел обычный нож с широким лезвием. К чему пафос?
– Вы не встретите сопротивления. – Хоук ободряюще тряхнул головой. – Спокойно входите и наслаждайтесь.
Немов шагнул вперед, преодолевая неожиданно накатившую дурноту. В висках стучало, а во рту появился противный металлический привкус. Он готовился, изучал анатомию, он знал, куда нужно бить. Андрей двинулся к застывшему силуэту и вдруг заметил нечто, заставившее его остановиться в немом ужасе. Правая сторона человека сливалась с чернотой, а левая выделялась четко. Обнаженный мускулистый торс блестел от пота, над левой грудью вилась причудливая абстрактная татуировка.
