class="p1">— Дядя сказал, что расследует, кто это может быть, ведь гнилые продукты могли просто взять из храма, чтобы выкинуть, не обязательно жрецы знали, что они отправятся к тебе мой царь.
— А может и сами отправили, — продолжил я, — ты сам говоришь, что на приёме у царя никто не выступил в мою защиту.
Парень кивнул.
— Я тоже был вынужден молчать Твоё величество, прошу меня за это просить, но я поклялся дяде.
— Я тебя ни в чём не виню, — отмахнулся я, — вернулся живым, уже хорошо. Не ты виноват в сложившейся ситуации. Меня расстраивает, пожалуй только то, что фарфор не достался царю, а это значит, что рекламы товару не будет.
— Будет, — скромно улыбнулся Рехмир, — дядя, которому я подарил два предмета, помните я просил у вас их для себя?
Я кивнул.
— Он очень сильно впечатлялся качеством, поэтому спросил, не можете ли вы сделать для него тоже, но полный комплект? Он готов щедро заплатить.
— Хм, вопрос конечно интересный, — задумался я, — производство сложное, дорогое, нужно бы не продешевить. Что самое дорогое ты видел в жизни?
— Баржу из ливанского кедра для перевозки огромных статуй с карьера, — вспомнил Рехмир, — я ещё тогда поразился её огромной стоимости.
— Думаю мы утроим цену и по ней будем продавать фарфоровый сервиз, только я уменьшу количество в нём предметов, оставлю только на две персоны, — улыбнулся я, вводя его в ступор.
— У нас же его никто не купит по такой огромной цене! — удивился он.
— О, тут я не вижу вообще никаких проблем, — отмахнулся я, — не купят, нам же меньше проблем, но вот только я думаю, что не только купят, но и захотят ещё.
Он разумеется мне не поверил. Кто из нас оказался прав, думаю даже не нужно было гадать. Уже через три дня к поместью примчалась военная лодка от какого-то неизвестного мне, но точно важного сановника, с нижайшей просьбой о возможности приобрести комплект посуды, какой пользуются жрецы в храме Амона. Озвучив цену, от которой посланец выпал в осадок и пробормотал, что на такую он не рассчитывал, он извинился и исчез на реке так же быстро, как и прибыл.
Ещё три таких просителя вскоре посетили нас, но все уплыли с ровно тем же ответом. Больше нам не докучали вопросами, к тому же мне стало не до гостей, поскольку наконец вернулись мои гончары с сопровождавшими их военными, у которых и было золото на оплату товара, дабы те не сбежали ненароком с ним. Привезли они сто килограмм странной кусковой белой глины, я такой никогда и не видел, а также пять килограмм меди в продолговатых корявеньких слитках. Её купили военные, поскольку продавцы давали хорошую цену и пусть она была не синайской, но они были уверены, что я за такую растрату ругать их не буду, поскольку сам говорил, что металл для нас важен. Также они привезли мне лук, колчан и много стрел. Собственно, поэтому-то и задержались, поскольку искали лук под мои требования. Я хотел себе такой, чтобы не мог его натянуть. Ради этого был интерес качаться и развиваться, чтобы не только своим начавшим приобретать былую форму телом смущать при купании служанок и рабынь, которые правда почти все были в два раза меня старше, но и использовать его в полезном деле.
Поприветствовав их и поблагодарив, я попробовал надеть тетиву у загнутого в обратную сторону сложно клееного костяного лука. Его плечи даже не вздрогнули от моих усилий.
— О, то что нужно, — обрадовался я, вернув им лук и отпустив отдыхать, предупредив заодно гончаров, что на завтра у меня гигантские планы. Пусть будут готовы.
— Мой царь, — ко мне подошёл крайне смущённый Рехмир.
— Да? Чего? — повернулся я.
— Тут чужестранец какой-то приплыл, хочет говорить с царём, — сказал он, — мне его развернуть или вы его выслушаете?
— О, иностранцы — это хорошо, — тут же обрадовался я, — может будет что для нас полезного.
Когда мы толпой спускались к реке, Рехмир внезапно вспомнил, где видел этого человека. На приёме у царя Хатшепсут! Это был посол царя хеттов.
Озадаченно хмыкнув, я прошёл к оборудованной пристани где и находился интересующийся мной человек с четырьмя другими людьми в доспехах позади себя, которые в руках держали копья со щитами. При нашем приближении, главный из них упал на колени и на ломанном египетском заговорил.
— О, Гор, Могущественный Бык, Возникающий в Фивах, от обеих Владычиц, Возносящих в царском сане, Подобен Ра в небесах, Золотой Гор, Сильнейший из сильных, Священный явлением, Бог Двух Земель, Неизменный, явленный как Ра, Сын Ра, Тутмос, наипрекраснейший.
Я перевёл взгляд на Рехмира.
— Это он о ком?
Парень удивлённо на меня посмотрел.
— О тебе Твоё величество, иноземец выражает так вам своё почтение и произнёс все пять титулов царя, начиная от хорова, заканчивая личным.
— Да? — удивился я, — расскажешь потом об этом подробнее, а пока ты лучше у него спроси, чего он так жопу мне лижет.
Рехмир передал мои слова чужеземцу, а то, что он был издалека было видно по всему. Лодка и правда имела другие обводы, непривычные мне, одежда была другой, оружие, борода и усы так непривычно смотрелись здесь среди знати, всё говорило о том, что это точно не местный, но явно очень обеспеченный гражданин, судя по доспехам, оружию и охране.
— О великий царь, — уже покороче обратился тот ко мне, — услышал я, что у тебя есть дар богов, очень тонкой работы.
Тут он, сильно коверкая русское слово, произнёс:
— Сервиз. Его бы я хотел привести из твоей страны в качестве подарка своему царю.
— А цену ты его знаешь? — поинтересовался Рехмир, назвав её в шетитах. Я слабо представлял это соотношение, но даже на слух оно слышалось солидно.
Чужестранец по-прежнему сидя на коленях, кивнул.
— Я готов оплатить его стоимость равным количеством меди, которую привёз на продажу.
— Согласен! — тут же ответил я, едва услышав слово «медь».
Рехмир удивлённо на меня посмотрел, как, впрочем, и все вокруг.
— Неси сундук. Тот, который я зажал дарить твоему дяде.
Рехмир кивнул и бросился в дом, кликая своих привезённых помощников. Да, я хотел сначала подарить один комплект и визирю, но потом передумал, если фарфора будет много, могут подумать, что его легко делать, так что нефиг, тогда подумал я и оставил себе комплект про запас, который сейчас неожиданно пригодился.
Вскоре перед обалдевшим от такой быстрой сделки чужестранцем поставили сундук, который сам по себе был произведением искусства, Рехмир не пожалел денег и купил три таких, чтобы
